Димитрий самозванец. Историческая трагедия «Дмитрий самозванец Трагедия сумарокова дмитрий самозванец краткое содержание

На тему русской истории, имевшая популярность у читателей сценический успех на протяжении всего XVIII столетия.

С именем Сумарокова связано создание национальной русской драматургии, превращение сцены российского театра в трибуну пропаганды высоких нравственных и политических идеалов. Писатель полагал, что искусство классицистической трагедии призвано имен, большое воспитательное значение, его цель — «принудить чувствовать чужие нам напасти и к добродетели направить наши страсти». А.П. Сумароковым, прозванным современниками «северным Расином», написано девять трагедий, большая часть которых воскрешает легендарные события отечественной истории («Хореев», «Синав и Трувор», «Мстислав» и др.). Известно, что Сумароков живо интересовался историей России, он был автором работ о стрелецких бунтах и Петре Первом, «Краткой московской летописи» и «Сокращенной повести о Степане Разине». Создавая художественные и исторические сочинения, писатель обращался к изучению печатных источников и архивных документов. В письме к историку Г.Ф. Миллеру он признавался, что "не может погасить жара к древностям своего Отечества".

«Димитрий Самозванец», созданный в 1771 г., принадлежит к последнему этапу творчества Сумарокова, является итогом его драматургических исканий. Из всех трагедий, созданных писателем на национально-историческую тему, «Димитрий Самозванец» самая "историческая". В основу ее сюжета положены подлинные события XVII в., хотя и подвергшиеся авторскому переосмыслению, в то время как историзм ранних трагедий, например «Хорева», весьма условный, там вымысел явно преобладает над историческим фактом, а само действие отнесено к периоду глубокой древности, к легендарной эпохе основания Киева. «Димитрий Самозванец» посвящен событиям недавнего прошлого — «смутного времени», когда московский престол благодаря поддержке поляков в 1605 г. незаконно захватил Лжедмитрий , власть которого была свергнута восставшим народом. Об этой эпохе сохранилось много исторических документов, некоторые из них были известны создателю пьесы. Трагедия «Димитрий Самозванец» насыщена упоминаниями о реальных исторических лицах: Иване Грозном и Борисе Годунове , папе Клименте VIII и патриархе Игнатии. В ней слышны отзвуки борьбы католицизма с протестантизмом в Европе, кровавой истории завоеваний в странах Нового Света, сложных отношений России и Польши.

Для трагедий Сумарокова 70-х годов характерно то, что они прекращаются в драматургические иллюстрации либо идеального образа монарха («Вышеслав»), либо монарха-тирана («Димитрий Самозванец»). В последней автор не ограничивается главной для классицизма коллизией между долгом и страстью в душе героя, а изображает конфликт нравственно-политический — столкновение монарха-тирана с подданными. Проблема узурпации власти в стране, поднятая драматургом в «Димитрий Самозванце», имела злободневное звучание в век Екатерины II , которая заняла престол незаконно, свергнув Петра III, и не передала власть достигшему совершеннолетия сыну Павлу. Трагедия Сумарокова, богатая политическими аллюзиями, превращалась и дискуссию о формах государственного правления в России, о сложных взаимоотношениях между «властителем» и «чернью», о нравственном облике «человека на троне». На двуплановый характер трагедии, ее связь с современной драматургу действительностью, содержатся намеки в монологах положительных героев, один из которых (Георгий) в минуту откровенности вынужден признать:

Язык мой должен я притворству покорить:

Иное чувствовать, иное говорить,

И быти мерзостным лукавцам я подобен.

Вот поступь, если царь неправеден и злобен.

Ему вторит Шуйский, вставший во главе заговора против Лжедмитрия:

Когда имеем мы с тираном сильным дело,

Противоречите ему не можем смело...

Так истина должна до времени молчать.

Об авторской концепции монарха можно судить по речам героев пьесы, например Ксении, утверждавшей: «Блажен па свете тот порфироносный, который не теснит свободы наших душ, кто пользой общества себя превозвышает». Наперсник Димитрия Пармен опровергает мнение Шуйского, что «порода», принадлежность к царской династии, — главное условие утверждения на российском престоле. Обращаясь к Димитрию, Пармен наставляет его: «Не род, но царские потребны нам дела». Итог рассуждений о власти подводит князь Георгий, убежденный, что самодержавие — «России лучша доля», однако только та власть «не тяжкие оковы», когда монархия носит просвещенный характер. Из монологов героев пьесы, которые часто становятся политической исповедью, ясно, что автор «Димитрия Самозванца» дорожит идеей неукоснительного соблюдения законов самими монархами, считает, что царь должен быть отцом для своих подданных, выступает против обожествления личности правителя. Для Сумарокова власть царя не имеет божественного происхождения, поэтому трагедию он видит не в том, что русский престол захватил самозванец, а в том, как тот распоряжается властью:

Когда б не царствовал в России ты злонравно,

Димитрий ты иль нет, сие народу равно.

В отличие от Симеона Полоцкого и Феофана Прокоповича, прославлявших русских правителей и даже обожествлявших Алексея Михайловича и Петра Алексеевича, Сумароков-драматург поучает царей и подвергает критике их действия и моральный облик. Другая черта новаторского характера заключается в оправдании Сумароковым народного бунта против царя-тирана. В «Димитрии Самозванце» впервые в русской литературе прозвучала мысль о необходимости активного противодействия «злонравному» правителю, что придало трагедии тираноборческий характер:

Народ, сорви венец с главы творца злых мук;

Спеши, исторгни скиптр из варваровых рук.

В основе образной системы пьесы лежит контраст: добродетельным и патриотически настроенным вельможам, которые сочувствуют народу и пользуются его поддержкой, противопоставлен царь-тиран. Димитрий — традиционный тип классицистического персонажа, воплощающего зло: он привел на Русь поляков, стремится к насаждению католицизма в России, замышляет убийство жены. У Лжедмитрия в пьесе есть своя предыстория, краткая, но в основных чертах правдивая. Известно, что он беглый монах, нашедший себе «убежище» и невесту в Польше, что к российскому трону он «дошел обманами».

Самозванец — наиболее яркий образ трагедии, переживающий конфликт между долгом (властью монарха) и страстью («злодейскою душою») и выбирающий порочный путь: «Хочу тираном быть. Все хвалят добродетель. На свете коей нет...». О том, что душа героя мятется, чувства достигают невероятного напряжения, свидетельствуют монологи Димитрия, где властвует интонация многоточия, восклицаний и вопросов:

Нетвердо на главе моей лежит венец,

И близок моего величия конец...

Беги, тиран, беги!.. Кого бежать?.. Себя?

Не вижу никого другого пред собою.

Беги!.. Куда бежать?., твой ад везде с тобою.

Убийца здесь; беги!.. Но я убийца сей.

Страшуся сам себя и тени я моей.

Конфликт Самозванца с самим собою, с подданными гипертрофирован и достигает вселенских масштабов:

Встают против меня и Бог, и человеки,

Разверсты пропасти, пылают адски реки.., —

признает Димитрий, ощущая себя «врагом природы всей». Он сам казнит себя, ударяя в грудь кинжалом (что не соответствует исторической правде и является следствием литературной традиции — это типичный способ наказания отрицательного героя в классицистической трагедии). Злодей и в смерти остается злодеем. «Издыхая падущий в руки стражей», он страстно мечтает, чтобы вместе с ним «погибла вся вселена». Самозванец не раскаивается в содеянном, он лишь признает свое моральное поражение.

Развитие действия в трагедии подтверждает самохарактеристику героя: «Я к ужасу привык, злодейством разъярен, наполнен варварством и кровью обагрен». Психологическую напряженность пьесе придает ожидание неминуемой кары злодею, и сам Лжедмитрий сознает безвыходность положения: «Все против меня: и небо, и земля». Проблема долга монарха решается в пьесе «от противного», через изображение злодея на троне, а поэтика образа Лжедмитрия у Сумарокова восходит к шекспировской традиции.

С проблемой нравственного выбора сталкиваются и другие герои пьесы, например Ксения. Она может обмануть тирана и выиграть время перед восстанием, но остается непреклонной. От смерти ее спасает лишь вовремя пришедшие на помощь Пармен, Шуйский и Галицкий. Добродетель и разум торжествуют в пьесе:

Избавлен наш народ смертей, гонений, ран.

Не страшен никому в бессилии тиран.

Таким образом, характерными приметами трагедии Сумарокова являются и обращение к национальной исторической теме, а не к античной, как в западноевропейском классицизме, и благополучная развязка конфликта, связанная с верой писателя в возможность обуздания деспотизма.

Трагедия Сумарокова внешне не нарушает правил классицизма. Она имеет исторический характер; ее героями являются значительные люди, причастные к решению государственных проблем; «высокость» темы подчеркнута отсутствием элементов комического, низкого бытописания, грубого стиля. Сумароков соблюдает четкое деление персонажей на отрицательных и положительных, следует закону единства времени, места и действия. В центре пьесы одно событие, которое происходит в течение суток в царских покоях московского Кремля.

Пространственно-временные границы пьесы расширяются за счет упоминаний исторических событий и лиц, вовлечения в спор об истинной вере и истинной власти других стран и народов. Согласно поэтике классицизма в трагедии мало действующих лиц — шесть главных персонажей, однако в ней ощущается мощное дыхание народной стихии. Мы слышим тревожный голос набата, "голоса граждан, неясное движение за стенами Кремля", узнаем, что царский дом окружен толпой народа, однако главная роль в решении исторических судеб страны связывается Сумароковым с образами просвещенных бояр, которые являются выразителями народной воли. Причины того, что смущается народ, и все волнуются, как бурей токи вод", кроются в антинародной политике Лжедмитрия, допустившего бесчинства поляков в Москве. Самозванец не скрывает своей враждебности ко всему русскому:

Здесь царствуя, я тем себя увеселяю,

Сыны отечества — поляки будут здесь;

Отдам под иго им народ российский весь.

Не случайно трагедия начинается с религиозно-философского спора, который ведут Лжедмитрий и его наперсник Пармен, выражающий точку зрения автора. Этот спор — «прение» об истинной вере, ибо Самозванец ведет наступление на православие, содействуя распространению «папской власти». Антикатолическая направленность пьесы подчеркнута в монологе Пармена, где звучит мысль об ослаблении влияния папы римского в Европе:

Сложила Англия, Голландия то бремя

И пол-Германии: наступит скоро время,

Что и Европа вся откинет прежний страх.

И с трона свержется прегордый сей монах...

По словам другого положительного героя пьесы Георгия, католическая Испания обагрила кровью страны Нового Света, и такая же участь ждет Россию, если она попадет под власть «папистов» во главе с Самозванцем.

Символом нарастающего народного негодования становятся звуки набатного колокола, повергающие Лжедмитрия в смятение:

В набат бьют! Сему биенью что причина?!

В сей час, в сей страшный час, пришла моя кончина.

Нарушая законы классицистической трагедии, Сумароков делает народ активным действующим лицом пьесы, а народное восстание — необходимым сюжетным звеном. Тема заговора, во главе которого стоял Шуйский, определяет развитие и развязку действия, вытесняя любовный конфликт на второй план, что характерно для сумароковской трагедии. Любовный конфликт в пьесе является внешним и способствует решению главного — нравственно-политического. Любовь Самозванца к дочери боярина Шуйского Ксении преступна: Лжедмитрий готов ради «царской страсти» убить жену, казнить любимого девушкой человека и против ее воли сделать своей женой. Любовь Самозванца к Ксении не только очередной каприз царя-тирана, но и трезвый политический расчет. Чтобы упрочить свою власть в России, ему нужна такая жена, как Ксения, — русская, православная, к тому же дочь основного политического противника. Любовная линия «Ксения — Георгий» в трагедии задана, но не развита, мы знаем только, что герои любят друг друга. Главная задача положительных персонажей — стать рупором авторских идей, выразить его представление об идеальном монархе.

В отличие от статичных образов Ксении и Георгия, образ Василия Шуйского лишен одноплановости, что придает этому герою пьесы особую живость и достоверность. «Лукавый царедворец» и хитроумный политик, он воплощает в себе и черты пылкого патриота, демонстрируя решительность и твердость характера, самоотверженность в борьбе с Самозванцем;

Спасу престольный град, отечество избавлю:

Умру, но имени бессмертие оставлю.

Шуйский, тайно готовя заговор против Лжедмитрия, стремится усыпить бдительность Самозванца, уверяя его, что «черни шум» лишь «звук пустой», что народ любит своего царя, а «ропшут» только «тати» и «пияницы». Однако обман не может служить благим целям, в душе Шуйский вынашивает честолюбивые планы — сменить самозванца на троне.

С темой народа в трагедии неразрывно связан образ Москвы. Это не просто фон, на котором разворачиваются события пьесы, но и действующее лицо, символизирующее всю страну. Отношение к Москве у добродетельных героев окрашено патриотическим чувством. Если Шуйский любит и стремится спасти «престольный град», то Лжедмитрий, боясь и ненавидя Москву, пытается уничтожить город, предать его огню.

Трагедия состоит из пяти актов. Ее стиль отличается ясностью и лаконизмом; «александрийский» стих, то есть шестистопный ямб с парной рифмовкой, которым написана пьеса, порой достигает афористичности звучания. «Блаженство завсегда народу вредно: Богат быть должен царь, а государство бедно», — рассуждает Лжедмитрий.

Чрезмерность страсти, которая владеет душою героя, резкие перепады его настроения, сочетание в образе Лжедмитрия несочетаемого с позиций здравого смысла (царь-тиран, царь-самозванец) позволяют исследователям творчества Сумарокова усматривать в трагедии следы барочной традиции, восходящей к драматургии школьного театра. Влияние комедийного искусства, где хозяин и слуга — антиподы, сказалось на необычной функции в пьесе наперсника Лжедмитрия Пармена. Он не верный друг и исполнитель воли владыки, а его антагонист, обличающий Самозванца и оберегающий от тирана подданных.

В «Димитрии Самозванце» Сумарокова, по мнению И. Вишневской, «звенят первые слезы русского сентиментализма». Монологи Георгия и Ксении отражают влияние на поэтику классицистической трагедии со стороны сентиментальной «слезной драмы», в них господствует чувственное начало. Убежденный в том, что «в нежности любви и раб и цесарь равны», Георгий со слезами на глазах молит Бога — «злую отвратить со Ксенией разлуку», мечтает о Москве, которая станет для них «райским селеньем», а не «мутным адом». «Несчастная судьбою» Ксения утешает себя воспоминаниями о «рощах» и «чистых лугах», где они с любимым гуляли «и воджурчанием свой слух увеселяли». Речь героев насыщена традиционными для сентиментализма «поэтизмами»: «И полны нежностью все тропки, все минуты», «О небо, ты мое вздыхание исчисли!», «И капли изочти моих горчайших слез!», «Душа моя в тебе/Тобой живу, дышу, тобою украшаюсь,/ Тобой блаженствую, тобою утешаюсь./ Не стану при тебе и в бедности тужить:/ В убогой хижине с тобой готова жить» / «Пройдите вы скоряй, пройдите, дни плачевны!»

«Димитрий Самозванец», созданный на стыке традиций западноевропейской и отечественной драматургии, различных художественных методов и жанров, положил начало русской политической трагедии, его отзвуки явственно слышны в тираноборческих произведениях декабристов, пушкинском «Борисе Годунове», в исторической хронике А.Н. Островского «Димитрий Самозванец и Василий Шуйский».

Трагедия

ПРЕДСТАВЛЕНА В ПЕРВЫЙ РАЗ В 1771 ГОДУ ФЕВРАЛЯ 1 ДНЯ НА ИМПЕРАТОРСКОМ ТЕАТРЕ В САНКТ-ПЕТЕРБУРГЕ

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

Димитрий Самозванец

Шуйскиий

Георгий, князь Галицкий

Ксения, дочь Шуйского

Пармен, наперсник Димитриев

Начальник стражи

Бояря и прочие

Действие в Кремле, в царском доме

Димитрий и Пармен.

Разрушь монархова наперсника незнанье!

Дней тридцать лишь твое внимаю я стенанье

И зрю, что мучишься на троне завсегда.

Какая предстоит Димитрию беда?

Блаженству твоему какая грусть мешает?

Или уже тебя престол не утешает?

Хоть был несчастлив ты, но век твой ныне нов.

То небо отдало, что отнял Годунов.

Не мог тебе злодей во гроб дверей отперти,

Судьбиною ты взят из челюстей злой смерти,

А истина на трон отцев тебя взвела.

Какие ж горести судьба тебе дала?

Димитрий

Зла фурия во мне смятенно сердце гложет,

Злодейская душа спокойна быть не может.

Ты много варварства и зверства сотворил,

Ты мучишь подданных, Россию разорил,

Тирански плаваешь во действиях бесчинных,

Ссылаешь и казнишь людей ни в чем не винных,

Против отечества неутолим твой жар,

Прекрасный стал сей град темницею бояр.

Отечества сыны все счастьем одинаки,

И здравие твое брегут одни поляки.

Восточной церкви здесь закон совсем падет,

Под иго папское царь русский нас ведет

И, ежели ко злу влечет тебя природа,

Преодолей ее и будь отец народа!

Димитрий

В законе Климент мя присягой обязал,

А польский мне народ услуги показал.

Так милости моей Россия не причастна,

Коль папской святости не хочет быть подвластна.

Мне мнится, человек - себе подобным брат,

И лжеучители рассеяли разврат,

Дабы лжесвятости их черни возвещались,

И ко прибытку им их басни освещались.

Нам наши пастыри того не говорят

И, с ними развратись, судьбу благодарят.

Сложила Англия, Голландия то бремя,

И пол-Германии. Наступит скоро время,

Что и Европа вся откинет прежний страх

И с трона свержется прегордый сей монах,

Который толь себя от смертных отличает

И чернь которого, как бога, величает.

Димитрий

Толь дерзостно, Пармен, о нем не говори.

Сие светило чтут и князи и цари!

Не все к нему, не все усердным сердцем тают,

Но многие его притворно почитают,

И виден только в нем вселенский патриярх,

Не мира судия, не бог и не монарх.

А папа вить не всех людей скотами числит,

Разумный человек о боге здраво мыслит.

Димитрий

Во умствовании не трать напрасно слов.

Коль в небе хочешь быть, не буди философ!

Премудрость пагубна, хотя она и льстивна.

Премудрость вышнему быть может ли противна?

Исполнен ею, он вселенну созидал

И мертву веществу живот и разум дал.

На что ни взглянем мы, его премудрость видим.

Или, что в боге чтим, в себе возненавидим?

Димитрий

Премудрость божия непостижима нам.

Так Климент оныя не постигает сам.

К понятию ея ума пределы тесны,

Но действа божества в творении известны.

И если изострим нам данные умы,

Что папа ведает, узнаем то и мы.

Димитрий

За дерзость будешь там ты мучиться вовеки,

Где жажда, глад, тоска и огненные реки,

Где скорбь душевная и неисцельных ран.

Димитрий будет там, когда он стал тиран.

Димитрий

Я ведаю, что я нежалостный зла зритель

И всех на свете сем бесстудных дел творитель.

Так должно от таких дел страшных убегать.

Димитрий

Нет сил и не могу себя превозмогать.

Затьмится росска честь и действия геройски,

Почтут отцем отцев мои все папу войски,

Оружием ему я церковь покорю.

Коль хочет царь того, удобно то царю.

Во треволненное вдаешься, царь, ты море,

А, тщася учредить Москве и россам горе,

Готовишь ты себе несчастливый конец;

Колеблется твой трон, с главы падет венец.

Димитрий

Российский я народ с престола презираю

И власть тиранскую неволей простираю.

Возможно ли отцем мне быти в той стране,

Котора, мя гоня, всего противней мне?

Здесь царствуя, я тем себя увеселяю,

Сыны отечества - поляки будут здесь;

Отдам под иго им народ российский весь.

Тогда почувствую, последуя успеху,

Я сан величества и царскую утеху,

Когда притом и то я в добычь получу,

Что я давно уже иметь себе хочу.

А ежели сие, мой друг, не совершится,

Димитрий множества спокойствия лишится.

Грызеньем совести я много мук терплю,

Но мука мне и то, что Ксению люблю.

У Ксении жених, а у тебя супруга…

Димитрий

Я чту тебя, Пармен, как верного мне друга.

Так я не кроюся. Могу прервати брак,

И тайный яд мою жену пошлет во мрак.

Объемлет трепет…

Димитрий

Ты пугаешься напрасно.

О действии таком помыслити ужасно.

Димитрий

Я к ужасу привык, злодейством разъярен,

Наполнен варварством и кровью обагрен.

Супруга пред тобой нимало не виновна.

Димитрий

Перед царем должна быть истина бессловна;

Не истина - царь, - я; закон - монарша власть,

А предписание закона - царска страсть.

Невольник тот монарх, кто презрит те забавы,

В которых вольности препятствуют уставы,

И если б был таков порфироносца век,

Так был тогда б и царь подвластный человек,

И суетно бы он для подданных трудился,

Когда б, как подданный, он истиной судился.

(особливо)

Потчусь от варварства супругу обрегать.

(Димитрию.)

В геенну ты себя стараешься ввергать.

Димитрий

О Климент! Если я в небесном буду граде,

Кому ж мучение готовится во аде?!

Димитрий, Пармен и страженачальник.

Начальник

Великий государь, смущается народ,

И все волнуются, как бурей токи вод.

Иной отважился и ясно то вещает,

Что он против царя и скиптра ощущает.

Димитрий

Какой на площади плетется ими вред?

Я скоро прекрачу сей мерзкой черни бред.

Начальник

Не смею, государь, то точно повторяти.

Димитрий

Вещай! А россов я умею усмиряти.

Начальник

Что ты не царский сын, которым ты явлен,

Что он во Угличе неложно умерщвлен.

Отрепьевым тебя в народе именуют,

Твою историю вот тако знаменуют:

Что ты из общества монашеска ушел

И в Польше ты себе убежище нашел

И тамо обманул и тестя и невесту,

Дошел обманами: к престола царска месту;

Что днесь колеблется поляками сей трон

И церкви западной ты вводиши закон;

Что ты безбожия и наглостей рачитель,

Москвы, России враг и подданных мучитель.

Димитрий

Надеждну стражу мне поляками умножь

И духа яростью еще не востревожь!

Внимать извергов сих не станет, больше мочи.

"Дмитрий Самозванец" - знаменитая трагедия в стихах Александра Сумарокова. Она была написана в 1771 году.

Исторический прототип

Трагедия "Дмитрий Самозванец" рассказывает о судьбе Лжедмитрия I, ставшего первым из четырех самозванцев, объявивших себя выжившими сыновьями Ивана Грозного.

Современные исследователи чаще всего отождествляют Лжедмитрия I с беглым монахом Григорием Отрепьевым из Чудова монастыря. Поддержку и сторонников он нашел в Польше, откуда и вышел с походом на Москву в 1605 году. Согласовав все нюансы с Боярской думой, 20 июня он торжественно въехал в столицу.

Уже при первой встрече московским ревнителям православия не понравилось, что царя повсюду сопровождали поляки. При этом многие обратили внимание, что он не по-московски прикладывался к образам. Однако это списали на то, что он много лет провел за границей и мог позабыть местные обычаи.

18 июля из ссылки прибыла его "мать" Мария Нагая, в монашестве принявшая имя Марфа. На глазах большого количества людей они обнялись и заплакали. Царицу разместили в Вознесенском монастыре, где Дмитрий Самозванец ее регулярно навещал.

Только после этого он прошел обряд коронации, приняв символы власти из рук нового патриарха Игнатия и бояр.

Буквально сразу после восшествия на престол вокруг самозванца стали строить заговоры. Самое известное - противостояние Дмитрия Самозванца и Василия Шуйского. По доносу Шуйский был арестован за то, что распространял слухи, что царь на самом деле является расстригой Отрепьевым и планирует искоренение православия и разрушение церквей. Земский Собор приговорил его к смертной казни, однако сам Дмитрий его помиловал, отправив в ссылку.

В апреле 1606 года в Москву прибыла невеста Дмитрия Самозванца Марина Мнишек вместе с отцом. 8 мая состоялась коронация Марины Мнишек, молодые сыграли свадьбу.

Свержение самозванца

Лжедмитрий был свержен уже в 1606 году. Ключевую роль в этом сыграли Шуйские. Василий въехал в Кремль с мечом в руке, отдав приказ "идти на злого еретика".

Самого Дмитрия в ту ночь разбудил колокольный звон. Бывший при нем Дмитрий Шуйский сообщил, что в Москве пожар. Лжецарь хотел вернуться к жене, но толпа уже выламывала двери, сметая личную охрану самозванца. Лжедмитрий вырвал алебарду у одного из стражников, попытавшись прогнать толпу. Верный ему Басманов спустился на крыльцо, пытаясь уговорить собравшихся разойтись, но был зарезан.

Когда заговорщики начали ломать дверь, Дмитрий пытался выпрыгнуть в окно и спуститься по лесам. Но оступился и упал, на земле его и подобрали стрельцы. Он был без сознания с вывихнутой ногой и разбитой грудью. Стрельцам он пообещал за спасение, поэтому они не стали его отдавать заговорщикам, а потребовали, чтобы царевна Марфа еще раз подтвердила, что это ее сын. За ней отправили гонца, который вернулся, сообщив, что Марфа ответила, будто сын ее убит в Угличе. В самозванца выстрелили, а затем завершили начатое алебардами и мечами.

Создание трагедии

Произведение, которому посвящена эта статья, Сумароков закончил в 1771 году. "Дмитрий Самозванец" - восьмая трагедия в его творчестве, одна из последних. До этого он написал такие драмы, как "Хорев", "Гамлет", "Синав и Трувор", "Аристона", "Семира", "Ярополк и Димиза", "Вышеслав".

После "Дмитрия Самозванца", год написания которого вам теперь известен из этой статьи, создал только одну трагедию. Она называлась "Мстислав".

В 1771 году "Дмитрий Самозванец" впервые был напечатан. Интересно, что произведение вышло в России в то время, когда в Европе уже вовсю развивалась новая буржуазная драма, представленная пьесами Дидро, Лессинга, Бомарше. Они потеснили классическую трагедию и комедию, принуждая уступить место реалистической бытовой драме. Сумароков же был ярым поборником классицизма, поэтому решительно отрицал всякие новомодные драматургические течения.

Трагедия Сумарокова "Дмитрий Самозванец" начинается в то время, когда Лжедмитрий I уже занял российский трон. Автор отмечает, что с тех пор он уже успел совершить немало злодеяний. В частности казнил и сослал достойных и ни в чем не повинных людей. Их главный грех был в сомнении, что престол занял истинный наследник и сын Ивана Грозного. И так ослабленная Смутой страна была окончательно разорена, Москва превратилась в одну большую темницу для бояр.

К 1606 году тирания правителя достигает предела. В трагедии Сумарокова "Дмитрий Самозванец", краткое содержание которой приведено в этой статье, утверждается, что к тому времени правитель всерьез решил обратить россиян в католическую веру, отдав народ под польское иго. Образумить царя пытается его наперсник по имени Пармен. Но все безуспешно, царь ни в чем не желает раскаиваться. Он заявляет, что презирает российский народ и будет и дальше применять свою тиранскую власть.

Единственное, что заставляет страдать Дмитрия Самозванца у Сумарокова - это дочь боярина Шуйского по имени Ксения. Но она к нему равнодушна, к тому же царь женат на полячке Марине Мнишек. Правда, Лжедмитрия это особо не смущает, он все равно рассчитывает добиться расположения своей возлюбленной. Супругу же он рассчитывает отравить. Об этом замысле он рассказывает Пармену, который решает отныне всячески оберегать царицу.

Народные волнения

События в трагедии "Дмитрий Самозванец", краткое содержание которой вы сейчас читаете, начинают активно развиваться после того, как приходит начальник стражи с тревожным сообщением. Он рассказывает, что на улицах волнуется народ. Некоторые уже в открытую заявляют, что нынешний государь - не сын Ивана Грозного, а самозванец, беглый монах, которого в действительности зовут Григорий Отрепьев.

Главный герой произведения сразу догадывается, кто стоит за мятежом. Это отец Ксении Шуйский. Он немедленно требует привести обоих к нему во дворец.

Шуйский всячески отрицает все обвинения. Он уверяет, что и сам, и весь народ верят в царя и любят его. Самозванец пользуется случаем и требует в доказательство преданности боярина отдать за себя Ксению. Девушка категорически против и с гордостью отказывается от этого предложения. Дмитрий начинает угрожать ей смертью, но даже это не заставляет ее изменить свое мнение. У нее есть жених по имени Георгий, она не в силах его забыть. Шуйский обещает царю повлиять на дочь и заставить ее передумать.

Когда отец и дочь остаются наедине, тот открывается ей, что в действительности собирается скоро свергнуть тирана, но до поры до времени нужно таиться и во всем с ним соглашаться. Шуйский убеждает Ксению притвориться, что она покорилась его воле. И Ксения, и Георгий соглашаются пойти на этот обман во благо Отечеству.

Дмитрий Самозванец в трагедии Сумарокова легко верит этой лжи. Правда, не может сдержаться и тут же начинает издеваться над поверженным соперником. Георгия это возмущает, хоть Ксения его и пытается остановить, он в лицо говорит царю все, что о нем думает, называя тираном, убийцей и самозванцем. Жениха Ксении приказывают заключить в темницу. После этого не может удержать себя в руках и девушка. Тогда самозванец, которого обуревает гнев, грозится казнить обоих молодых людей. Смягчить его удается только вовремя подоспевшему Шуйскому, который снова уверяет, что отныне Ксения больше не будет противиться желаниям царя. Он даже забирает у Дмитрия перстень, чтобы передать его дочери в знак любви монарха.

Боярин к тому же всячески убеждает самозванца, что сам является его верным соратником, самой надежной опорой трона. Под этим предлогом он берет на себя урегулирование вопроса с народными волнениями, которые снова начались после того, как Георгий оказался в заключении. В трагедии Сумарокова Дмитрий Самозванец не возражает против этого, но в то же время приказывает усилить собственную охрану.

Освобождение Георгия

В трагедии "Дмитрий Самозванец" (краткое содержание поможет вам лучше понять это произведение) главный герой и сам понимает, что свирепостью и кровожадностью настраивает против себя народ и подданных. Но ничего не может с этим поделать.

Пармену удается в эту минуту слабости на него повлиять, чтобы освободить Георгия. Обсуждая царя с Шуйским, тот отмечает, что пусть даже нынешний царь и самозванец, но если он достойно выполняет свою миссию, то должен оставаться на престоле. После этого в очередной раз признается в верности царю. Но даже после этого Шуйский не доверяет чувствам наперсника Дмитрия, поэтому не решается ему раскрыться.

Ксения и Георгий снова встречаются с Шуйским. На этот раз они клятвенно ему обещают, что будут впредь терпеть все ругательства самозванца, чтобы случайно не выдать себя. Напоследок влюбленные клянутся, что останутся верными друг другу.

В этот раз их план оказывается более успешным. В трагедии Сумарокова "Дмитрий Самозванец" (краткое содержание поможет вам вспомнить сюжет) Ксения и Георгий клянутся Дмитрию, что всеми силами стремятся преодолеть свою любовь. В это время оба сильно бледнеют, а на глазах у них выступают слезы. Но царь доволен их отречением друг от друга. Ему доставляет удовольствие наблюдать за их страданиями, чувствовать абсолютную власть над своими подданными.

Ночь измены

Правда, упиваться своей победой ему долго не приходится. От начальника стражи поступает тревожная новость. Народ и дворянство ожесточены. Предстоящая ночь может оказаться решающей. Дмитрий призывает к себе Пармена.

В это время Ксения пытается хоть как-то заступиться за зачинщиков бунта, среди которых ее возлюбленный и отец. Но все напрасно.

Пармен пытается убедить царя, что единственный путь к спасению - это милосердное отношение к подданным и раскаяние. Но нрав царя не приемлет добродетели, на уме у него только злодейства. Поэтому Пармен получает приказ казнить бояр.

Когда приказ о смертном приговоре объявляют Георгию и Шуйскому, они с гордостью заявляют, что готовы принять смерть. Шуйский просит только об одном - проститься перед смертью с дочерью. Дмитрий соглашается на это только потому, что знает, это только усилит их страдания и мучения.

Ксению приводят к жениху и отцу, она трогательно с ними прощается. Девушка, по сути, лишается всех людей, которые составляли счастье в ее жизни. В отчаянии она просит зарубить ее мечом. Напоследок она бросается к Пармену, который уже собирался увести бояр в темницу. Она вопрошает, неужели и он сменил свой жалостливый нрав на злодейство? Тот никак не реагирует на ее мольбы, но втайне посылает мольбы на небо, чтобы исполнилась его заветная мечта о свержении тирана.

Развязка трагедии

Развязка в трагедии "Дмитрий Самозванец" наступает уже следующей ночью. Царя будит звон колокола. Он понимает, что народный бунт все-таки начался. Он в ужасе, ему кажется, что против него ополчились не только все люди, но даже небо, спастись никак нельзя.

Дмитрий в панике. Он требует от своей малочисленной стражи победить толпу, которая уже окружила царский дом, начинает строить план бегства. Но даже в эти минуты его страшит не приближающаяся погибель, а то, что он может умереть, не отомстив всем своим врагам. Весь свой гнев он вымещает на Ксении, заявляя, что дочь предателей должна погибнуть за отца и жениха.

Вооруженные заговорщики врываются в как раз в тот момент, когда Дмитрий заносит кинжал над девушкой. И жених, и отец рады бы умереть вместо нее. Дмитрий согласен оставить Ксению в живых только при одном условии - ему должны вернуть корону и власть.

Шуйский на это не может пойти, верность Отечеству для него важнее. Георгий бросается к злодею, понимая, что не сможет успеть. Дмитрий уже готов заколоть Ксению, но в последний момент Пармен проявляет свою истинную сущность. С мечом наперевес он вырывает Ксению из рук самозванца. С проклятиями Дмитрий пронзает кинжалом собственную грудь и умирает на глазах у окружающих.

Анализ произведения

Исследователи отмечают, что во многих произведениях Сумарокова одним из ключевых мотивов является восстание, которое заканчивается удавшимся или провалившимся государственным переворотом. Особенно ярко эта тема проявляется в произведении "Дмитрий Самозванец". Эта трагедия целиком посвящена попыткам свергнуть тирана и узурпатора.

В центре повествования Лжедмитрий I, злодей и изверг. Он убивает людей не задумываясь, без всякого зазрения совести. Более того, он ненавидит весь русский народ, которым взялся управлять. Он готов выполнить соглашение с поляками и отдать его во владения полякам. В его планах установить в России католичество и верховенство Папы Римского.

Производя анализ "Дмитрия Самозванца" Сумарокова, стоит отметить, что в произведении подробно описывается, как народный гнев поднимается против неугодного правителя. Дмитрий уже в первом действии узнает, что трон под ним шатается. Речь об этом идет в самом начале трагедии. В дальнейшем эта тема только развивается.

В пятом действии, наконец, происходит свержение тирана. Понимая, что обречен на поражение, он кончает жизнь самоубийством на глазах у окружающих. В анализе "Дмитрия Самозванца" стоит подчеркнуть, что сам заговор организуется не спонтанно. У него есть конкретный идейный вдохновитель, которым является боярин Шуйский. Поначалу он всячески притворяется верным слугой Дмитрия, чтобы втереться к нему в доверие. Такую же роль в произведении играет и наперсник правителя Пармен. Сумароков всяческими способами одобряет эту интригу, считая, что в конкретном случае Ради свержения деспота, который готов погубить страну, можно врать, подличать и льстить, считает автор.

Сумароков в своем произведении категорически отказывается от чрезмерной строгости и принципов. Вместо этого он наглядно демонстрирует, какая судьба может ожидать монарха, если он будет действовать не в интересах своего народа.

В конце XVIII века трагедия была воспринята как произведение, которым Сумароков как бы говорит дворянам о том, что власть царя вовсе не абсолютна и безгранична. Он прямо угрожает правителям перспективой свержения в том случае, если они выберут модель поведения тирана, как это сделал Лжедмитрий I. Сумароков говорит о том, что народ сам вправе решать, кто достоин им управлять, а при случае способен свергнуть неугодного монарха. По представлениям писателя, царь - это слуга народа, который обязан править в его интересах, соответствуя законам чести и добродетели.

Эти мысли были весьма смелыми для того времени. К тому же они подкреплялись сентенциями о злых царях, о царской власти в целом, все это произносили герои трагедии Сумарокова.

Другие литературные источники

Стоит отметить, что тема Смутного времени была весьма популярной в отечественной художественной и исторической литературе XVIII века, остается таковой и по сей день. Помимо Сумарокова, немало писателей и историков обращались к этой теме.

Конечно, многих интересовала именно фигура Лжедмитрия I, которому удалось добиться большего, чем всем его последователям (всего было четыре Лжедмитрия). Беглый монах же Григорий Отрепьев целый год провел на престоле, привез польскую дворянку, на которой женился, обзавелся сторонниками среди бояр, но все-таки был свергнут.

Еще одно произведение, посвященное этому историческому персонажу, также называется "Дмитрий Самозванец". Булгарин написал его в 1830 году. Это исторический роман.

Правда, по мнению большинства исследователей, идею для романа он украл у Пушкина, ознакомившись с черновиками его "Бориса Годунова". Произошло это при нелицеприятных событиях. После поражения декабристского восстания Фаддей Булгарин начал сотрудничать с третьим отделением Собственной Его Императорского Величества Канцелярии, которое было специально создано для расследования деятельности декабристов, для выявления всех причастных к нему заговорщиков.

Даже сам Александр Пушкин обвинял Булгарина в том, что тот похитил его идеи, ознакомившись с ними как сотрудник охранки. Считается, что другой возможности у Булгарина быть не могло. Поэтому с подачи поэта он заслужил репутацию осведомителя.

Это был второй роман Булгарина. За два года до этого он издал произведение, которое назвал "Эстерка".

Историческая трагедия «Дмитрий самозванец»

Итоговым произведением Сумарокова в жанре трагедии стала пьеса «Димитрий Самозванец», представленная на сцене придворного театра в Петербурге в феврале 1771 года. Это первая и единственная трагедия Сумарокова, сюжет которой был основан на подлинных исторических событиях. Главный герой пьесы -- Лжедимитрий, незаконно занявший русский престол при поддержке поляков в 1605 году. Выбор подобного сюжета давал Сумарокову возможность для постановки в трагедии серьезных злободневных проблем, таких, например, как проблема престолонаследования, зависимости власти монарха от воли подданных и др. Но в центре внимания драматурга остается по-прежнему вопрос о долге и ответственности государя. Право монарха на занятие престола Сумароков ставит в зависимость от его моральных качеств. Династические соображения отступают на второй план. Так, в ответ на реплику лукавого князя Шуйского о том, что «Димитрия на трон взвела его порода», следует возражение мудрого и бескорыстного Пармена. Его устами в пьесе выражается позиция самого автора:

Когда владети нет достоинства его,

Во случае таком порода ничего.

Пускай Отрепьев он, но и среди обмана,

Коль он достойный царь, достоин царска сана.

Учитывая обстоятельства, сопутствовавшие пребыванию (юридически незаконному) на русском престоле Екатерины II, подобное обсуждение на сцене династических проблем конечно же наполнялось аллюзионным смыслом. Главный предмет обличения для Сумарокова в трагедии -- неограниченный деспотизм монарха, подменяющего закон личным произволом. Димитрий презирает веру и обычаи управляемого им народа, он подвергает преследованию русских бояр, ссылая одних и казня других. Жестокость и своеволие движут поступками Димитрия:

Зла фурия во мне смятенно сердце гложет,

Злодейская душа спокойна быть не может.

Все последующие его реплики и тирады исполнены злобы и ненависти к своим соотечественникам:

Российский я народ с престола презираю

И власть тиранскую неволей простираю.

Возможно ли отцом мне быти в той стране,

Котора, мя гоня, всего противней мне?

Здесь царствуя, я тем себя увеселяю,

Сумароков постоянно усиливает мотив грозной кары, ожидающей Димитрия за его преступления. Обреченность тирана ощущается в известиях о волнении народа, о шаткости трона напоминает Димитрию Пармен. Против самозванца готовится восстание во главе с отцом Ксении, князем Шуйским. Конфликт, обозначенный уже в самом начале пьесы как следствие тирании, разрешается восстанием против тирана. Чуждый угрызений совести, отторгнутый всеми и ненавидимый народом, Димитрий кончает жизнь самоубийством.

Поставив целью раскрыть на основе реальных фактов истории судьбу деспота на троне, Сумароков именно у Шекспира нашел образцовое решение подобной задачи. Он наделяет своего Димитрия некоторыми чертами Ричарда III из одноименной хроники Шекспира. Исследователи уже указывали, что монолог Димитрия из второго действия, где узурпатор страшится ожидающего его грозного возмездия, в чем-то соотносится со знаменитым монологом Ричарда накануне решающего сражения. Но конечно же говорить о «шекспиризме» этой трагедии Сумарокова следует с большой осторожностью. В главном, в самом подходе к изображению характера монарха, Сумароков и Шекспир стоят на диаметрально противоположных позициях. Ричард у Шекспира жесток, но на протяжении почти всей пьесы он тщательно маскирует свои честолюбивые замыслы, лицемерно прикидываясь другом тех, кого сам же отправляет на смерть. Шекспир дает портрет деспота-лицемера, обнажая тайные пружины захвата власти узурпатором. Димитрий в трагедии Сумарокова -- откровенный тиран, не скрывающий своих деспотических устремлений. И столь же открыто драматург всем ходом действия пьесы демонстрирует обреченность тирана.

Художественное своеобразие сумароковских трагедий неразрывно связано с тем, что сюжеты их строятся в основном на материале древней отечественной истории. Для Сумарокова это имело принципиальное значение. Смысл его постоянного обращения к сюжетам древнерусской истории объясняется общим подъемом национального самосознания, стремлением деятелей русской культуры утвердить значение собственных исторических традиций. Благодаря во многом Сумарокову, в искусстве русского классицизма эпоха Киевской Руси стала своеобразным эквивалентом античности. Это еще раз свидетельствует, что приобщение к достижениям европейской культуры в этот период не означало разрыва с историческим прошлым, а, наоборот, по-своему стимулировало утверждение самобытных начал. Данная традиция найдет продолжение в творчестве позднейших драматургов и особенно у Я. Б. Княжнина, чья тираноборческая трагедия «Вадим Новгородский» станет символом политического вольномыслия. В национальной истории русские драматурги будут черпать примеры для воспитания гражданственности и патриотизма, а жанр трагедии будет нередко превращаться в трибуну для выражения вольнолюбивых идей.

С тех пор как Димитрий обманом занял российский трон, он совершил немало злодейств: сослал и казнил множество ни в чём не повинных людей, разорил страну, превратил Москву в темницу для бояр. Но в 1606 г. его тирания достигает предела. Он хочет обратить россиян во лживую католическую веру и, более того, отдать весь народ под иго полякам. Тщетно наперсник царя Пармен обращается к Димитрию с увещеваниями: царь ни в чём не раскаивается. «Российский я народ с престола презираю / И власть тиранскую неволей простираю», - заявляет он наперснику. Единственное, что заставляет его страдать, - это любовь к Ксении, дочери боярина Шуйского. Впрочем, Димитрий собирается скоро добиться обладания любимой, невзирая на то, что уже женат; супругу можно отравить. Услышав это страшное признание, Пармен решает оберегать жену царя.

Тут приходит начальник стражи с сообщением, что народ волнуется и что кое-кто даже отваживается прямо говорить: нынешний государь не царский сын, а беглый монах Отрепьев, самозванец. «Мятеж - от Шуйского», - догадывается Димитрий и требует, чтобы Шуйского с Ксенией привели к нему.

Шуйский уверяет царя в том, что и народ, и сам он, Шуйский, любят Димитрия и послушны его воле. Тогда в доказательство покорности самозванец велит отдать за себя Ксению. Но девушка гордо отказывает ему: даже угроза смерти не может заставить её забыть своего жениха Георгия. Шуйский обещает царю переменить мысли дочери.

Как только Ксения остаётся наедине с отцом, тот открывает ей, что намерен вскоре свергнуть тирана с престола; но до времени нужно молчать и таиться. Шуйский просит дочь притвориться покорною Димитрию. Ксения и затем Георгий соглашаются на обман во имя блага отечества.

Однако когда Димитрий, поверив их лжи, начинает издеваться над соперником («Исчезни, мелкая царю на жертву тварь!»), Георгий возмущается и, хотя Ксения пытается его удержать, в лицо называет самозванца убийцей и тираном. Когда же Димитрий приказывает увести Георгия в темницу, Ксения тоже перестаёт сдерживать себя. Разгневанный царь сулит смерть им обоим, но вовремя подоспевший Шуйский смягчает его и заверяет, что Ксения больше не будет противиться. Он даже берёт у Димитрия перстень, чтобы передать его дочери в залог монаршей любви. Внушая царю мысль, что он - верная подпора трона, Шуйский берётся также успокоить народные волнения, вызванные заточением Георгия в оковы. Самозванец не возражает, но одновременно отдаёт распоряжение умножить свою стражу.

Димитрий и сам понимает, что своей кровожадностью восстанавливает против себя подданных и приближает конец своего царствования, но ничего не может с собой поделать.

Благодаря вмешательству Пармена, Димитрий освобождает Георгия. В разговоре с Шуйским Пармен говорит: «Пускай Отрепьев он, но и среди обмана, / Коль он достойный царь, достоин царска сана. / Но пользует ли нам высокий сан един? / Пускай Димитрий сей монарха росска сын, / Да если качества в нём оного не видим, / Так мы монаршу кровь достойно ненавидим, / Не находя в себе к отцу любови чад...» и прибавляет, что остался бы верен царю, если бы тот был истинным отцом народа. Однако Шуйский не уверен в чувствах Димитриева наперсника и потому не открывает ему своих мыслей.

Ксения и Георгий обещают Шуйскому отныне терпеть все ругательства самозванца и не выдавать себя. Влюблённые снова и снова клянутся в том, что будут принадлежать только друг другу. «И если я с тобой не буду сопряженна, / С тобою буду я во гробе положенна», - говорит Ксения. И молодой человек не уступает ей в благородстве, нежности и возвышенности чувств.

На этот раз их обман увенчивается успехом. Хотя лица у них бледнеют и на глазах появляются слёзы, оба твёрдо говорят Димитрию, что стремятся к преодолению любви. Царю радостно смотреть на их страдания, ему нравится, что подданные в совершенной его власти: «...мне покорствуя, любви моей ищи... / А ежели не так, страшись и трепещи!» - поучает он Ксению.

Внезапно начальник стражи приносит весть, что и дворянство, и народ ожесточаются и, по-видимому, нынешняя ночь станет ночью измены. Димитрий немедленно зовёт к себе Пармена. Ксения пытается заступиться за зачинщиков бунта - своего отца и возлюбленного, но напрасно. И напрасно наперсник указывает царю путь к спасению - раскаяние и милосердие. Нрав Димитрия противится добродетели, у него на уме лишь новые злодейства. Пармен получает приказ казнить бояр.

Когда Шуйскому и Георгию объявляют, что они осуждены на казнь, оба готовы гордо и без робости принять смерть; Шуйский просит только о том, чтобы ему разрешили проститься с дочерью. Самозванец соглашается, поскольку знает, что тем самым умножит их мучения. Ксению приводят. Отец и жених трогательно прощаются с ней. Девушка, лишающаяся всего, что составляло её счастье, в отчаянии просит ударить её мечом... Но Пармен уже хочет увести бояр в темницу. Ксения кидается к Пармену, спрашивая, неужели он «жалостный свой нрав на зверство пременил?». Тот ничего не отвечает на мольбы несчастной, но воссылает на небеса молитвы, чтобы исполнилась его мечта о свержении тирана.

Ночью Димитрия будит звон колокола, и самозванец понимает, что начался народный бунт. Объятый ужасом, он чувствует, что против него ополчились и люди, и небо, что ему нигде нет спасения. Димитрий то требует от немногочисленной оставшейся в живых стражи одолеть толпу народа, окружившую царский дом, то заклинает не оставлять его, то помышляет о бегстве... Но даже сейчас его страшит не приближающаяся смерть, а то, что он умрёт, не отомстив своим врагам. Обуявшую его ярость он обращает на Ксению: «Любовница и дочь предателей моих! / Когда они спаслись, так ты умри за них!».

Воины, возглавляемые Георгием и Шуйским, врываются в царские палаты как раз в тот момент, когда самозванец заносит над Ксенией кинжал. И возлюбленный, и отец рады были бы умереть вместо неё. А Димитрий согласен даровать девушке жизнь лишь при одном условии - если ему вернут власть и корону. Шуйский вынужден сказать: «За град отеческий вкушай, княжна, смерть люту!». Георгий кидается на злодея, уже зная, что не успеет... Димитрий устремляется заколоть Ксению... Но в это мгновение Пармен с обнажённым мечом вырывает девушку из рук самозванца. С последним проклятием на устах Димитрий пронзает кинжалом собственную грудь и умирает.

Пересказала