Отношение к медсестрам на чеченской войны. Со скальпелем и автоматом

Что значит быть врачом на войне, можно ли задушить свой страх, и почему полевые хирурги стараются не делать ампутаций? Об этом «Защищать Россию» побеседовали с Героем Российской Федерации подполковником медицинской службы в запасе Владимиром Беловым.

Три месяца войны

В Чечню я попросился сам. И сделал это не из каких-то возвышенных чувств. Просто я знал, что на войне всегда не хватает врачей, хирургов. Я на тот момент был квалифицированным врачом, военно-полевым хирургом, и знал, что там надо быть. В Грозный я прибыл 7 января 1995 года со сводным полком тульской воздушно-десантной дивизии.

Первое, что я почувствовал, оказавшись в Грозном, - страх. Впервые в жизни я ощутил ледышку за грудиной. Но несмотря на этот страх нужно было делать свою работу. Наверное, я его переборол. Доминанта работы стояла выше, чем эта ледышка. К страху привыкнуть невозможно, но надо было делом заниматься. Да, мне было страшно, но вот перед тобой лежат эти раненые мальчишки, в крови все. Тут либо садись в угол и дрожи, либо бойся, но делай.

Только мы вошли в город, как нас закрыли. Суток пять окружение продолжалось. К 12 января пришли морские пехотинцы и повышибали бандитов. Медпункт мы оборудовали в самом центре города, в парке имени Ленина. Поначалу я с коллегами оперировал раненых в перевязочных машинах. Но после одного из обстрелов мы перенесли медпункт в здание ресторана «Терек», в подвал. Там же у нас была и операционная.

Раненых было очень много. И убитых. Не назову точное число, но, когда наш полк вошел в Грозный, он насчитывал полторы тысячи человек личного состава. К моменту взятия Аргуна в марте 1995-го полк потерял пятьдесят процентов состава убитыми и ранеными.

Десантники стояли насмерть, а мы оперировали. Наша задача в тот момент была одна - сохранить бойцам жизнь. Мы надеялись на более широкие возможности госпиталей и делали все, чтобы раненые до них дожили.

Я старался не делать ампутаций, чтобы человеку в госпитале поставили аппарат Елизарова и срастили конечность. Мы с коллегами пытались делать минимум хирургического вмешательства по максимуму, а необратимые операции, такие как ампутация конечностей или удаление пораженных органов, - по минимуму.

Где-то я делал дренирование, где-то искусственное сшивание сосудов. Иногда соединял сосуды куском трубки от капельницы, зная, что в госпитале эти сосуды сошьют как надо. Пальцы разбитые тоже старался уберечь, раздробленные кости шинировал обрезками резинового шланга и отправлял людей на эвакуацию.

Главное в той обстановке было вычистить раны и удалить размозженные ткани. Был случай, когда к нам попал солдат с огнестрельным ранением черепа, а нейрохирургического инструментария не было. Раневой канал в кости пришлось расширять стоматологическим элеватором. Я удалил из раны фрагменты разбитого мозгового вещества и отправил живого.

После Грозного мы ушли под Аргун. В марте. Как раз тогда в полк пришло пополнение и нам на замену прибыли военврачи. Но командир полка заявил, что до взятия Аргуна нас домой не отпустит. Так и сказал: «Я с вами воевал, Грозный брал, и могу на вас положиться. А новых я в деле еще не знаю».

Под Аргуном пришлось взяться за автомат. Во время одного из боев к нам в тыл вышел отряд боевиков и мы вместе с ранеными держали оборону. Спасибо разведроте, которая через пятнадцать минут подскочила и перебила их всех. Если честно, то про это совсем не хочется вспоминать. Одно скажу - той четверти часа мне хватило на всю жизнь.

Несмотря на ту жуткую ситуацию, у нас было все, что необходимо для оказания медицинской помощи. Все, что необходимо. Продовольствия хватало на то, чтобы и местным детям иногда что-то отдать. Даже в период окружения в Грозном, при подготовке раненых к эвакуации, мы каждого из них одевали в новое нижнее белье - рубашку и кальсоны, и клали в новый теплый спальный мешок. Когда мне другие участники той войны говорили, что у них не было чего-то - например, продовольствия или медикаментов, то я отвечал, что у них была хреновая тыловая служба. А тыл ВДВ был прекрасный. Я никого не хвалю, но у нас было все.

Истории спасенных

Потом я виделся с двумя военными, которым оказывал медицинскую помощь. Через много лет, когда я работал в другом месте, ко мне пришел мужчина с деформированным, обожженным лицом. Мы повздорили, он начал повышать на меня голос, и я сказал: «Молодой человек, не надо на меня кричать. Я контуженный, могу и послать куда подальше». А он мне в ответ: «и чего? Я сам контуженный». В общем слово за слово, я спросил, где он был контужен и оказалось, что в 1995 году он прошел через наш медпункт. Павел Меньшиков его зовут.

Еще один человек, которого я позже не раз встречал - военврач юргинской мотострелковой бригады Евгений Леоненко. Как-то ночью их отправили на позиции кому-то помощь оказывать. Но они попали в засаду, и боевики сожгли их бронетранспортер. Из всей врачебной команды он остался жив. Удивительно, как он, с множественными осколочными ранениями, термическими ожогами и контузией, смог вылезти из горящего БТРа. Даже он не смог этого объяснить.

Ему повезло, что рядом с их машиной оказался открытый канализационный люк, и Леоненко в него упал. А канализация в городе уже долгое время не работала. Он полз трое суток, терял сознание, потом снова полз. Когда он вылез наверх за нашими позициями, его чуть не застрелили. Он представлял из себя страшное зрелище - едва живой, израненный и весь, с ног до головы, покрытый нечистотами.

Он был в тяжелейшем состоянии, и у нас в расположении мог не выжить, Все, что мы могли в тех условиях сделать, это отмыть его и обработать раны и ожоги. Командир принял решение эвакуировать его ночью. А это очень опасно. Тем не менее, сформировали колонну из трех БМД. У первой орудие было повернуто влево, а у замыкающей - вправо. В среднюю положили раненого. И вот бронемашины одновременно включили фары, начали лупить со всех стволов по сторонам и на полном газу рванули вперед. Так и удалось выскочить из Грозного.

Месяц Леоненко был без сознания. За это время его жене пришла «похоронка», что мол ваш муж пропал без вести. О своем спасении он смог ей рассказать, только когда пришел в себя. К этому времени его перевели в питерскую военно-медицинскую академию, в клинику военно-полевой хирургии.

Еще мне запомнился один мальчишка, морской пехотинец. Кореец по национальности. Он мне сказал, что является чемпионом России по тхэквондо. Он получил огнестрельное ранение бедра. Часть кости просто разнесло, но я не стал ему ногу ампутировать, опять же - по минимуму прооперировал и подготовил к эвакуации в госпиталь. Он все спрашивал, сможет ли заниматься спортом, и я его успокаивал, дескать, конечно сможешь, в госпитале тебя на ноги поставят. Правда, его я с тех пор больше не встречал. Вот не знаю, сохранили ему конечность или нет?

Звезда вместо креста

После возвращения в Москву мне дали месяц отпуска. За это время на меня ушли представления на два ордена мужества - за Грозный и за Аргун.

По возвращении в часть, в 27 бригаду, я зашел к кадровикам, мол, где награды мои? А они говорят: «тебя вообще-то к Герою представили». Я сначала подумал, что они надо мной прикалываются. Ну какой из меня герой?

В конце июля, во второй половине дня, мне сообщают, что командир бригады меня срочно к себе требует. Полковник Генералов Сергей Евгеньевич. Орет, говорят, как бешеный: «где Белов?», а за ним этого обычно не водилось. Ну, думаю, все. ЧП в бригаде произошло, а я не в курсе. Захожу к нему в кабинет, и тут Генералов вскакивает, подбегает ко мне и начинает ломать ребра в объятиях, а мужик он был очень крепкий. Утвердили, говорит, твое представление на Героя, готовь парадный китель!

А за наградой я поехал нескоро. Указ был подписан в июле 1995-го, но золотую звезду мне вручили только 23 февраля 1996 года. Я к тому времени начал думать, что все это, наверное, шутка. А потом мы поехали в Кремль. Было очень волнительно. К Ельцину можно относиться по-разному, но в тот момент он был для меня не человеком, а скорее символом. Все-таки глава государства вручает высшую награду страны.

Быть военным врачом

Через несколько лет я ушел на пенсию. Сейчас занимаюсь воспитательной работой во втором московском медицинском университете имени Н.И.Пирогова. Так получилось, что за свою жизнь я познакомился со многими очень интересными людьми - ветеранами Великой Отечественной, военнослужащими, героями. Я приглашаю их в университет, чтобы студенты могли увидеть их своими глазами, спросить их о чем-то. Накануне Дня Победы у нас побывал Герой Советского Союза Сергей Никитич Решетов. Он получил золотую звезду 21 марта 1945 года за форсирование реки Дунай. Участвовал в освобождении Вены, будучи командиром роты. На войне это самое выбиваемое руководящее звено - командир взвода и командир роты.

Можете не верить, но после встречи студенты не отпускали его еще полтора часа, спрашивали о чем-то. Некоторые ребята и девушки подходили посмотреть и, извините, просто «потрогать» ветерана - им было трудно осознать, что рядом стоит живая легенда.

Я и сам провожу занятия со студентами. Сейчас в гражданских медвузах ликвидированы военные кафедры, хотя кто-то из наших выпускников пойдет служить - если не в вооруженные силы, то в пограничные или внутренние войска. Мы беседуем на разные темы, но я всегда стараюсь донести до них, что такое - быть военным врачом и, особенно, военным врачом в боевой обстановке.

Прошло 17 лет. Все дальше уносит от нас время события января 95-го года. Однако в памяти остались страшные картины прошлого, связанные со штурмом Грозного. Кромешный ад, взрывы снарядов, ураганный огонь, хлесткие пулеметные и автоматные очереди. Гибли люди как военные, так и гражданские. Тысячи раненых нуждались в срочной медицинской помощи.

Во время штурма Грозного основные колонны федеральных войск продвигались по улице Первомайской, где в районе БСМП и Республиканской больницы завязались ожесточенные бои с чеченскими вооруженными формированиями (читатель наверняка вспомнит фильм Невзорова «Чистилище »).

В середине декабря 94-го из Республиканской больницы (хирургический корпус) были выписаны все ходячие больные. В бомбоубежище, на территории больницы, 11 декабря был развернут временный госпиталь, по тем временам достаточно оснащенный. Туда были переведены нетранспортабельные больные из больницы, сюда же поступали и раненые, которых доставляли с близлежащих улиц и домов города. В подвале больницы были и сироты из соседнего Дома ребенка. В госпитале работала укомплектованная из добровольцев бригада медиков, в которую входили более 30 специалистов разного профиля, в основном хирурги и анестезиологи. С вечера 31 декабря 1994 года по 6 января 1995 года сотрудники госпиталя находились в «плену» у федеральных вооруженных сил и все это время спасали жизни раненых как гражданских лиц, так и солдат и офицеров. На своем посту с коллективом оставался и главный врач Хажбекар Бахарчиев. Ввиду ограниченности газетной площади невозможно назвать фамилии всех сотрудников как хирургического, так и терапевтического корпусов Республиканской больницы (всего около 70 человек), не оставивших свое лечебное учреждение в столь сложное время. Надеюсь, что они дождутся своего часа и кто-то напишет об этом славном коллективе.

Медицинский пункт для раненых был развернут и в подвале так называемого в народе президентского дворца (Реском). Благодаря СМИ России, этот лазарет получил широкую известность, так как в нем в январе 95-го оказывали первую врачебную помощь раненым солдатам и офицерам федеральных вооруженных сил. Побывавшая здесь в январе 1995 г. член Комитета солдатских матерей России Галина Севрук рассказывала:

«В подвалах Рескома был госпиталь, и там были две палаты. Большая палата, где был электрический свет, являлась и аптекой, и операционной, она была отдана российским пленным. Меньшая палата, там не было электрического света, там были свечки, была отдана чеченским раненым. Отношение к пленным, насколько я могу судить, было хорошее. Отношение к раненым пленным было прекрасное. Когда мы вернулись, мы передали через «Московский комсомолец » благодарность чеченским медикам, которые оказывали помощь нашим раненым пленным» («Война в Чечне. Международный трибунал. Материалы опроса свидетелей », М.,1996, стр.193).

О гуманном отношении чеченских медиков, которые не делили раненых на своих и чужих, известно также из дневника Олега Орлова и из интервью журналистам капитана Виктора Мычко, российских военнослужащих, раненых в январе 95-го, и которым оказывали медицинскую помощь в этом лазарете.

В середине января 1995 года на президентский дворец были сброшены бетонобойные фугасные авиабомбы, пробившие все этажи и подвал. Вследствие чего медики перебрались в район Минутки, где в подвале городской Детской больницы № 2 развернули небольшой лазарет, в котором оказывали медицинскую помощь раненым, но в основном гражданским лицам.

Во второй половине декабря 94-го основной поток раненых (практически все гражданские лица) сконцентрировался в Грозненском военном госпитале, возглавлял его тогда первый чеченский полковник медицинской службы Советской Армии Леча Акаев. Несмотря на то, что этот госпиталь был известен еще со времен ВОВ и, естественно, был обозначен на военных картах, 31 декабря 1994 года он был разрушен прицельным артиллерийским огнем. Медицинский коллектив госпиталя, в числе которого был и волонтер врач-интерн Ислам Баширов, перебрался в президентский дворец, а спустя день-два в селения Старые Атаги и Цоцан-Юрт, где и были развернуты госпитали, которые возглавили, соответственно, Лечи Акаев и Умар Ханбиев. Неоценимая работа медиков этих госпиталей заслуживает отдельного разговора.

О чеченских медиках лазарета президентского дворца Рамзане Ибрагимове и Яхе Салгиреевой около года назад поведала известный журналист Умиша Идрисова, в прошлом сама медицинский работник («Вести республики », 12 февраля и 18 марта 2011г.). Не повторяясь, хотелось бы дополнить ее рассказ о наших коллегах, проявивших гуманность медицинской профессии, самоотверженность, человеческий долг, чистоту души и высокую нравственность.

Врач Ризван Исакович Ибрагимов родился в 1940 году в с. Ножай-Юрт Чечено-Ингушской АССР и в возрасте 4-х лет был депортирован в Казахстан. После окончания средней школы была срочная служба в рядах Советской Армии. После демобилизации поступил в 1-й Ленинградский медицинский институт, который окончил в 1968 году. Работал хирургом в Ножай-Юртовской районной больнице, в последующем онкологом в Республиканской больнице и Грозненско-сельской районной больнице. В то тяжелое время января 95-го он возглавлял лазарет президентского дворца и, как писала пресса, спасал от смерти тяжелораненых вне зависимости от национальности и принадлежности к той или иной стороне вооруженного конфликта. После выхода из президентского дворца, 17 января 1995 года Р.Ибрагимов с коллегами развернул лазарет в помещениях ГДБ №2 по улице Павла Мусорова. 21 января 1995 года Ризван Ибрагимов погиб от снайперской пули в районе туннеля на ул. Ленина, когда, несмотря на сильнейший обстрел, пошел добывать медикаменты для раненых. У него осталась семья: жена, две дочери и три сына.

Врач-интерн Ислам Нуриевич Баширов родился в 1967 году в Грозном. После окончания Грозненской средней школы № 42 поступил в Дагестанский медицинский институт, который окончил в 1994 году. В Грозном проходил интернатуру по кардиологии, решив стать врачом-кардиологом как и его мать Зоя Маматовна Эсембаева, известный в республике врач-кардиолог. В декабре 1994 и январе 1995 года он оказывал первую врачебную помощь раненым, вначале в Грозненском военном госпитале, позже в лазаретах президентского дворца и 2-й городской больницы в районе Минутки. А потом были и другие больницы. Этот период его жизни отражен в документальном фильме Марии Новиковой «Три товарища ».

В 1997 году он начал работать в одной из московских больниц, учился в аспирантуре, готовился к защите кандидатской диссертации. В августе 1999 года по сфабрикованному делу был арестован. Когда его освободили под подписку о невыезде, ему удалось выехать за границу. Любовь к медицине, стремление углубить профессиональные знания привели Ислама в старейший в мире (ХV в.) Лейденский университет в Нидерландах, где в 2007-2010 годах он обучался на медицинском факультете. В настоящее время врач-анестезиолог И.Баширов живет и работает за границей.

Фельдшер Яха Алиевна Салгиреева родилась в селении Шатой в 1962 году. В 1982 году окончила Чечено-Ингушское медицинское училище. Работала в лечебных учреждениях Советского района ЧИАССР, затем в поликлинике № 7 г. Грозного. В начале 90-х годов была назначена заведующей здравпунктом президентского дворца. В январе 95-го в лазарете, устроенном в подвале, сестра милосердия Яха обрабатывала раны, останавливала кровотечения, делала перевязки и инъекции, обеспечивала порядок в лазарете. После разрушения президентского дворца она продолжала выполнять свою миссию уже на других участках. Ныне работает главной медицинской сестрой Шатойской районной больницы.

Айзан Акбулатова, студентка Исламского института. В лазарете президентского дворца, несколько позже и во 2-й городской детской больнице была медрегистратором, помогала в приеме раненых, ухаживала за ними. Она погибла 13 июня 1995г. в одном из горных сел при ракетном обстреле.

В группе медиков Ризвана Ибрагимова были еще врачи: Рамзан Керимов и Детти Визильгириева. Однако их судьба автору неизвестна.

Наши герои-медики, не побоюсь этого громкого слова, могли, как и другие, спасая свою жизнь и жизнь своих близких, заблаговременно покинуть Грозный. Могли отсидеться в селе у родственников, выехать за пределы республики или страны, как это сделали некоторые их коллеги. Однако они этого не сделали, они не покинули свою малую родину в тяжелые дни. Честь и хвала им! Ведь им так же, как любому человеку, была дорога жизнь, и у них были отец и мать, братья и сестры, да и собственные семьи, которых надо было спасать от войны. Однако они в тяжелейших условиях, рискуя жизнью, под разрывами бомб и снарядов, при дефиците медикаментов, отсутствии военного опыта спасали раненых от неминуемой гибели – делали операции, обрабатывали раны, проводили необходимые медицинские манипуляции. Никто из них не брал в руки оружия, они делали свое профессиональное дело, согласно долгу и порыву души. Они близко принимали к сердцу чужую боль.

Таких примеров исполнения гражданского и профессионального долга чеченскими медиками много. Правда, о них известно мало. Имеются только единичные публикации (см. «Люди в белых халатах », «Вести республики », 2005, № 9; книга А.Киндарова «Исповедь чеченца », 2009). Следовало бы восполнить этот пробел. В данной статье речь идет только о январе 1995 г., о событиях, связанных со штурмом Грозного 17 лет назад. Это моя попытка в малой степени восстановить события тех дней. Исследователей ждут эти и другие вопросы, связанные с чеченской войной.

Ныне Академия наук Чеченской Республики готовит многотомное издание о двух чеченских военных кампаниях (1994-1996 и 1999-2009) и, на мой взгляд, в этих материалах достойным образом должен быть отражен сопряженный с риском для жизни ратный труд медиков Чеченской Республики в период вооруженных конфликтов.

Т.З. АХМАДОВ, профессор ЧГУ январь 2012 г. г.Грозный

Данный материал опубликован на сайте BezFormata 11 января 2019 года,
ниже указана дата, когда материал был опубликован на сайте первоисточника! ЧЕЧНЯ. 25 февраля Вход свободный В ходе мероприятия работник библиотеки расскажет присутствующим о жизни и творчестве русского поэта, прозаика, драматурга Ершова Пётра Павловича.
ИА Чеченинфо
15.02.2020 ЧЕЧНЯ. c 8 марта по 9 марта от 800 до 1 500 руб Заслуженная артистка России Макка Межиева преподнесет женщинам Чечни прекрасный подарок в день 8 марта!
ИА Чеченинфо
15.02.2020 Граффити британского художника Бэнкси, приуроченное ко Дню святого Валентина, появилось в английском Бристоле.
ИА Чеченинфо
15.02.2020

«Подобная акция в очередной раз доказала, что бумажная книга остается актуальным и ценным подарком», - отметили в пресс-службе университета.
ИА Грозный-информ
14.02.2020

С полковником Владимиром Олеговичем Сидельниковым мы встретились в его кабинете в Военно-медицинской академии. О военных медиках я до этой встречи не имел практически никакого представления. Я думал примерно так: это обычные врачи, которым по торжественным случаям иногда приходится надевать военную форму.

Вполне академическая обстановка и внешность доктора медицинских наук, профессора Сидельникова, с его ослепительно белым халатом поверх зеленой хирургической одежды – всё это вполне укладывалось в моё представление об ожидаемой встрече. Разговор я начал с расспросов о его уникальной докторской диссертации «Медицинская помощь обожжённым в локальных войнах и вооружённых конфликтах», которую Владимир Олегович защитил, опираясь на собственный опыт лечения более чем двух тысяч обожжённых солдат и офицеров. Я интересовался также и другой важной проблемой, которую ему удалось решить: предотвращение негативных последствий переохлаждения бойцов армейского спецназа при ведении боевых действий зимой в горной местности в Чечне. Вроде всё было ожидаемым в нашей беседе. Но уже через некоторое время я почувствовал, что военные врачи спецподразделений (а доктор Сидельников служил именно в армейском спецназе) – это совершенно особая порода людей. Дальнейшее знакомство с доктором подтвердило это моё впечатление.

Кто же военные врачи на фронте на самом деле? Это люди, которые не могут расслабиться ни на секунду. Ведь нужно сделать всё, чтобы человек, получивший боевую травму, выжил и, если есть хоть малейшая возможность, снова вернулся в строй. И нередко при этом боевая ситуация заставляет их откладывать в сторону медицинские инструменты и брать в руки оружие.

За время своей службы в Афганистане, Таджикистане и Чечне доктор Сидельников не однажды оказывался на переднем крае. Два раза он был тяжело ранен. В Афганистане во время боевого выхода «духи» взяли его в плен, но наши десантники его быстро отбили. В другой раз, оказавшись во время боевой операции единственным офицером в боевой группе, он принял командование на себя. И потом почти сутки группа вела бой в полном окружении в немыслимых условиях, когда превосходящий по численности противник находился на расстоянии броска гранаты. Доктор Сидельников был непосредственным участником и первого, в 1994 году, и второго, в 1999 году, штурмов Грозного… В своих воспоминаниях он вновь и вновь возвращается к самым трагическим событиям афганской и чеченской войн, непосредственным участником которых он был. Но об одном его бое я решил рассказать отдельно (см. ).

Сергей Галицкий

СТАНЬ УЧАСТНИКОМ

НАРОДНОГО ФИНАНСИРОВАНИЯ

ПРОДОЛЖЕНИЯ КНИГИ «ИЗ СМЕРТИ В ЖИЗНЬ…»!

(Перевод любой суммы на карту Visa Сбербанка №4276550036471806)

Более подробно, о чём именно рассказывается в 4-й томе книги «Из смерти в жизнь…», а также о других способах перевода денег, можно прочитать в блоге Сергея Галицкого: http://сайт.

Здравствуйте друзья и просто неравнодушные читатели!
Продолжаю свои "мемуары"-воспоминания о том, что моим друзьям и мне довелось пережить на Кавказе.
Перебираю свои старые фотоплёнки, фотографии. На груди, поверх бронежилета постоянно носил небольшой фотоаппарат «Агат», 72 кадра, заправлял цветной плёнкой «Кодаком». Обгорелая техника, неубранные трупы прямо на улицах, скрученные трамвайные рельсы, «скелет» Дома Правительства.
Тяжело всё-таки некоторые моменты вспоминать. Совесть у меня чиста, но есть многое такое, что не хотелось бы повтора. Как входили, а затем выходили из Чечни, преданные "ле****ем" - хасавюртовским миротворцем, как роты-батальоны друг перед другом "выёживались" у кого банька круче, а впрочем, всё равно "бэтээры"- вши, кто не понял, одолевали, как по радио общался по прямому с "хоттабычем", как... Впрочем, надо-надо всё описать...
Я вспоминаю, как нас встречали местные русские жители, со слезами на глазах, «сынки, был бы хлеб, с хлебом-солью бы встретили, Бога ради – не уходите!»... Сентябрь 1996 года, уходили, преданные и чувствовали сами себя предателями по отношению к остающимся русским. Впрочем, катастрофа вертолёта… Наверное, наверху прислушались к пожеланиям простых людей.
Начинаю вспоминать, до утра не могу заснуть, если бы курил, то пустые пачки из-под сигарет улетали бы мусорку...
Солдаты пишут, вспоминают, благодарят за жизнь, в «Одноклассниках», в «майл.ру»
Как меня ненавидели, когда я со своими офицерами гонял их на полигоне до десятого пота, как расстреливал вместо мишеней бражку, найденную в укромных местах на блок-посту (более правильно называть - КПП), как в палатках после боевых "чистил" специальными упражнениями психику солдат, чтобы не было БПТ (боевые психотравмы), чтобы не было пресловутого "вьетнамско-афганско-чеченского" синдрома. тТак меня учили по психологии в Академии.
Как сам по приезду домой просил жену включить что-то про войну на видео, чтобы легче заснуть под выстрелы. Ну и неадекватная реакция первое время, когда шарахался от невинных хлопушек на улице (под Новый год).
Ну а главный «секрет», который настоящим офицерам известен. Солдата накорми, обучи, займи полезным делом, проконтролируй и всё будет в порядке, впрочем, всё равно найдутся те, которым неймётся…
Боевая служба на «блок-постах», вернее, КПП совместно с нарядами милиции. Постоянно в напряжении, постоянно недосыпание. Одновременно проводим с офицерами и сержантами с личным составом занятия по боевой подготовке, по информированию, по изучению законов.
Нашёл стеклянную бутыль с алычой, засыпанной сахаром – БРАЖКА… Ставлю на сто метров и на вытянутой руке прицеливаюсь из РПК-74 в бутылку… Первый одиночный выстрел – в цель!
Вздох разочарования. Снайперские упражнения из СВД – по жестяным баночкам с водкой за 300-400 метров. Кстати, тульские милиционеры отравились водкой с подмешанным туда метиловым спиртом.
Сидим после боевого расчёта у БТР с товарищем… Над головой внезапный скрежет – «работает» Град. Все в шоке, а духи-наблюдатели-то как были поражены! Они как раз были на замаскированных позициях напротив наших.
За полгода до моей «командировке» этот КПП был захвачен Хаттабом…
Расслабленный личный состав, непродублированная связь, мелкие боевые (окопы) позиции, «заказ» спонсоров чёрного араба – все в плену. Вызволили кого-то обменом, выкупом. А большинство вырвались из концлагеря ДГБ Чечни самостоятельно. История почти невероятная. Охранники лагеря отвлеклись на время намаза. Оставили оружие в стороне, да и привыкли к покорности русских. Солдаты же улучили момент и… В общем, спаслись, прошли за ночь от Аллероя до Гирзеля с десяток километров за ночь, притом нагруженные оружием бандитов. Честь им и хвала!
Родоновый источник близ Хасав-юрта. Принимали ванны в моменты передышки. Там же душ в палатках. А в каждом подразделении есть БАНЯ!!! Это невозможно описать – каждая рота нахваливает свою парилку, у кого в бане дух забористее, веники «пользительнее». Палатки, кунги, блиндажи, даже «хим-дымовская» прожарка – всё шло в ход.
Помню ещё наши рабочие лошадки – МИ-8…
«Попутный ветер-это хорошо!
Но только не при взлёте и посадке!». Песня про авиацию Внутренних войск.
Как-то на 27 марта (день ВВ) прилетел к нам Главком ВВ МВД РФ Куликов – подарил достойным часы, грамоты, «Кресты» - отдельный разговор. Знак «за отличие в службе во Внутренних войсках МВД России» 1 и 2 степени, т.н. «серебряный» и «золотой». Носят его с гордостью не только во Внутренних войсках, но и остальные военные и милиция (конечно те, кто заслужил - надеюсь).
Привозил несколько раз «командировочные» на полк. Суммы? Приличные. Сложно сказать по современным ценам. Но тогда казалось прилично. РД-ка (ранец десантника) под завязку. Идём колонной, я в головной, вслед за охранением – БТР разведки. Подрыв! Лечу… Очнулся, лежу в сбоку от дороги, первая мысль – деньги на месте? Вроде да, позвоночник? Шевелюсь… Третья – гдея, что со мной было? Вылезаю, навстречу бойцы с автоматами наизготовку. Видик у меня ещё тот, лицо в крови, сам в грязи, что-то спрашивают – ничего не слышу. Контузия, блин. Кстати, потом ничего не засчитали за ранение.
Кстати, по оплате – двойные командировочные, «окопные», тройная выслуга. Во вторую – двойная выслуга, а время непосредственного участия в боевых действиях – тройная и т.н. «боевые». А распределение «боевых»? …без комментариев, увы!
Сухой паёк – «времён очаковских и покоренья Крыма». Картонная коробка, пару банок с кашей, одна с тушёнкой, чай и сахар в пакетиках… Попал под дождь – выбрасывай, всё промокло. Любыми правдами – неправдами добывали наши тыловики и отцы-командиры ИРП (индив. рацион питания) или «лягушка», как ещё его называли за зелёный цвет.
Сидим на переговорах со старейшинами одного из аулов за одним столом, ломаем хлеб. Аллахом клянутся, что у них всё спокойно, нет бандитов, нет оружия и тут же ночью обстрелы из села по нам… Эх Буданов-Буданов! Без комментариев. Кстати, на столе сало, водка.
Их выражение: «Благослови Аллах, мясо белий овса!». Наливают, выпивают, закусывают!
Лето, подходит время замены офицеров. Как правило – 3 месяца, далее усталость, мягко говоря. Я прекращаю отпуск, беру замену ещё трёх офицеров, требование, предписание и прочая. Оформляем билеты на поезд – Москва-Кизляр. Едем, за Астраханью – «Советская» власть заканчивается, поезд – как в гражданскую, люди вповалку в проходах. Приезжаем, «вертушка» через пару дней. Нанимаем такси и едем в расположение, ну не ждать же два дня. «Не ждали!».
На переговорном пункте в Хасав-юрте женщина сожалеюще говорит мне:
-Вы русские, приехали из России сюда, ничего не знаете!
Я ей в ответ:
-Я не русский, а беларус, из России не выезжал, т.к. Чечня и даже Дагестан всегда были и остаются Россией, ну а кунаки у меня есть в Куруше, в Зандаке. В Куруше меня, например, сперва чаем напоят, затем обедом накормят (ну типа – местного Габрова).
Интересный городок такой Хасав-юрт. Большой Черкизон – город-рынок. Всё на обеспечение товарами восточной части Чечни и центрального Дагестана. Баранина стоит в три раза дороже осетрины. Чёрная икра лежит на рынке килограммами, по цене красной в Москве. Ну это мои наблюдения, может, в чём-то субъективные…
Пасха – мои солдатики всю ночь варят-красят яйца. Наутро оттъезжаю в город, в церковь, получаю благословение от местного батюшки, освещает яйца. Приезжаю и по его благословению беседую с солдатами. Бога ради, я не капеллан или какой-то воинский священник, но иногда принимаю на себя такое. Рядом стоят мои же солдаты-мусульмане. Прошу их: послушайте, постойте возле, помолитесь Аллаху, он поймёт!
Чем всё лично для меня закончилась Чечня? Определённые проблемы со здоровьем (контузия и прочее). Рапорт на стол – увольняюсь. Год в отпусках – должны были выходных-проходных-отпусков как земля колхозу.
Удостоверение ветерана боевых действий. Некоторая ежемесячная сумма к пенсии (что-то около 2 тыс. рублей). Прикрепление к поликлинике. Пожалуй и всё.
Ещё есть свои воспоминания...

1-я Чечня. Январь 1995г.
За спиной у меня солдат с матерью (отпустили её с сыном в ППД), двое солдат с автоматами в сопровождение. Предместье Грозного, уж не помню навскидку, следующее село от Толстой-юрта в сторону Моздока, вечер, я на УАЗике. Окружают машину с десяток "духов" в селе...
Терять нечего, иду с протянутой рукой навстречу.
"Салам!".
"Салам!".
Что, как, зачем? Разговор двух не мальчиков уже. Смотрю, знакомый белорусский акцент у ихнего старшего. И он начинает ко мне присматриваться внимательнее...
Я: "Ты откуда родом?"
Он: "Беларусь!"
...
Однокашник по Бобруйскому автотранспортному техникуму, распределение в Грозный, женитьба на местной (не часто такое бывает!).
Постояли с полчаса, поговорили, дал сигнал своим на пропуск обратно и до ближайших блок-постов провели обратно, а солдата с матерью они с утра посадили на маршрутку в сторону Моздока...
Как там мой земляк-белорус?
Навеяло воспоминания про войну...
Как-нибудь напишу статью поподробнее, есть что вспомнить! Чечня, Абхазия, Карабах, Ферганская долина!
Честь имею!

Военные врачи или, как их еще называли, военврачи – это военнослужащие, имеющие высшее медицинское образование и имеющие соответствующее звание. В свое время именно российские военные врачи внесли огромный вклад в военную медицину, так Николай Иванович Пирогов стал основоположником военно-полевой хирургии, основателем анестезии. В годы Великой Отечественной войны, а также во время локальных конфликтов современности: война в Афганистане и Чеченские кампании, российские военные врачи спасли сотни тысяч жизней.

13 июня 2013 года в Центральном академическом театре Российской армии состоялась очередная, 13-я по счету церемония вручения премии лучшим врачам России под названием «Призвание». Данную церемонию вели народный артист России Александр Розенбаум и известная телеведущая Елена Малышева. На церемонии в номинации «Военные врачи. Специальная премия врачам, оказывающим помощь пострадавшим во время войн, террористических актов и стихийных бедствий» награда досталась группе военных врачей Минобороны РФ, которые во время контртеррористической операции 1994-1995 годов на территории Чечни оказывали необходимую медицинскую помощь пострадавшим и раненным.

Премию военным врачам вручал лично министр обороны России генерал армии Сергей Шойгу. В приветственной речи Шойгу отметил важность работы военных врачей, а также высказал им слова признательности и благодарности за их самоотверженный труд не только во время ведения боевых действий, но и в мирной, повседневной жизни. На сцене номинантов поблагодарили российские офицеры Алексей Буздыгар и Сергей Музяков, которые в 1995 году сами прошли через заботливые руки награжденных военных медиков.

Группе военных врачей в составе начальника госпиталя Олега Попова, а также хирургов Александра Дракина, Михаила Лысенко, терапевта Александра Кудряшова в составе 696-го медицинского отряда особого назначения в декабре 1994 года пришлось развернуть свой военно-полевой госпиталь в районе города Моздок. В те дни военные медики работали по 16-18 часов в сутки, операции шли одна за другой без перерыва. Каждый день личный состав полевого госпиталя готовил к эвакуации и отправке на «большую землю» сотни раненых российских солдат и офицеров. За все время ведения боевых действий на Кавказе военные врачи спасли тысячи жизней российских военнослужащих.

Судьба доктора Олега Попова и его коллег во многом показательна и служит примером героизма и самоотверженности, преданности долгу. Всю первую войну в Чечне Олег Александрович Попов прошел, что называется «от звонка до звонка», будучи назначенным в 1993 году командиром 696-го медицинского отряда спецназначения. Именно силами врачей данного отряда в Моздоке был своевременно развернут госпиталь, где смог получить своевременное лечение почти каждый третий военнослужащий, раненный на территории Чечни. За свою отличную службу на Северном Кавказе Олег Александрович был отмечен орденом «За военные заслуги». Но это не единственные его боевые награды, предыдущие 4 боевых ордена военный врач получил, оказывая медицинскую помощь советским солдата и офицерам во время Афганской войны.

В марте 1996 года Олег Попов был уволен из рядов Вооруженных Сил: тяжелая контузия, которую он получил еще во время афганской кампании, в Чечне усугубилась, и его состояние здоровья больше не позволяло исполнять обязанности военного медика в прежнем ритме. После увольнения из российской армии Олег Попов – этот единственный во всех Вооруженных Силах офицер медицинской службы, который был награжден 5 боевыми орденами – 11 лет был простым военным пенсионером. Однако в 2007 году Попов был приглашен на свою нынешнюю должность. Олег Попов стал гендиректором межрегиональной общественной организации «Объединение ветеранов военно-медицинской службы России». С тех самых пор ветераны российской медицинской службы находятся под его непосредственной, личной опекой. Он старается сделать все возможное и невозможное, для того чтобы оказать своим коллегам необходимую социальную, медицинскую, а бывает и материальную помощь.

Если говорить о Чеченских кампаниях, то найдется немало солдат и офицеров, которые вспомнят российских военных медиков добрым словом. Относится к таким и капитан Александр Краско, которого на Кавказе «убивали» 3 раза. Два раза это был снайпер еще в первую чеченскую кампанию. В третий раз, уже полковником, он был подорван боевиками на дороге к Урус-Мартану. Он до сих пор не может забыть свое самое первое ранение. Тогда пуля снайпера вошла ему в шею и отбросила за бордюр. Этот бордюр и спас ему жизнь, снайпер не смог его добить. Позже через улицу его вытаскивал уже медик из их батальона. Во время спасения раненного он сам получил тяжелое ранение, но смог дотащить Краско до МТЛБ. Всего через 15 минут офицера уже оперировали в Ханкале.

После этого Александр Красно еще достаточно долгое время лечился в военных госпиталях. Вернулся в строй он только через год, а в августе 1996 года в Грозном он снова получил пулю. В этот раз офицера под плотным огнем боевиков эвакуировали на вертолете. Медицинская вертушка получила 37 различных пробоин. Но военные летчики и сопровождавшие раненых военные врачи смогли вовремя доставить 5-х тяжелораненых военнослужащих в военный госпиталь. С тех самых пор офицер Александр Краско отмечает свой день рождения 4 раза в году. И всегда поднимает рюмку и говорит тост за врачей в погонах. И таких историй, как с полковником Александром Краско, в российской военной медицине десятки, если даже не сотни.

Тем обиднее многим было смотреть на то, что происходило с российской военной медициной в последние годы. Недавно новый министр обороны России Сергей Шойгу отметил, что военные госпитали больше закрывать не собираются, по его словам у Минобороны России по этому вопросу существует своя «дорожная карта». «Закрывать мы больше ничего не планируем», – отметил генерал, который с визитом посетил Государственный летно-испытательный центр им. Чкалова, расположенный в Ахтубинске. При этом позднее Шойгу уточнил, что часть военных госпиталей будет передана в ведение Федерального медико-биологического агентства (ФМБА). В частности, речь идет о тех военных городках и гарнизонах, в которых мало военнослужащих и нет смысла содержать там большое число медицинских работников.

«Все-таки у нас во многих местах клиники вроде бы хорошие, и оборудование замечательное, но вот со специалистами похуже. Поэтому будем готовить новые медицинские кадры в Военно-медицинской академии в Санкт-Петербурге и направлять, в том числе, и в Ахтубинск», – отметил Сергей Шойгу. Напомним, что передать военные госпитали ФМБА глава Минобороны решил еще в конце 2012 года. Тогда сообщалось, что все переданные медицинские учреждения получат статус «гражданских», и обращаться туда за медицинской помощью смогут не только военнослужащие и члены их семей, но также и местные жители.

Массовое расформирование военных госпиталей, началось по инициативе бывшего министра обороны Анатолия Сердюкова еще в 2008 году в рамках реформы российской системы военной медицины. Уже к 2009 году в стране было расформировано 22 госпиталя и несколько десятков поликлиник, а число военных врачей уменьшилось с 15 000 до 5 800 человек.

Уровень медобслуживания и его эффективность в военных госпиталях России и СССР были высокими с тех пор, как эти учреждения только стали появляться в наших городах. Качество оказываемых здесь военными специалистами медицинских услуг не подвергалось сомнению ни во времена существования Российской империи, ни во времена СССР. Казалось бы, если отрасль обладает славной и приносит очевидную пользу гражданам, то ее надо всеми силами поддерживать и развивать. Но на деле все обстоит иначе. Специалисты не устают говорить о том, что в наши дни военная медицина находится не в лучшем своем состоянии. В результате реформирования, которое осуществлялось в последние годы, была нарушена четкая преемственность от построения научного, клинического, реабилитационного комплексов до получения на выходе после прохождения всей этой медицинской цепочки здорового гражданина. И это лишь малая часть проблем, с которыми почти каждый день сталкиваются военные медики.

Одна из основных проблем – это плохое состояние материальной базы больниц и госпиталей. Многие из них были построены еще в прошлом веке, а их износ составляет от 80% до 100%. Понятно, что для их восстановления требуются существенные денежные средства. По словам Сергея Шойгу, сегодня 72% зданий эксплуатируется уже более 40 лет, большая часть из них нуждается в проведении реконструкции и капремонте, помимо этого есть острая потребность в новых помещениях. Не только ветхие здания, но и качество предоставляемых услуг сегодня оставляет желать лучшего, подчеркнул министр обороны. Вызывает тревогу слабое оснащение медицинских подразделений специализированной техникой. Это достаточно серьезный вопрос, так как отсутствие необходимой аппаратуры означает невозможность оказания качественной медпомощи в полевых условиях.

Есть проблемы и с обеспечением лекарственными препаратами. Потребность военной медицины в лекарственном обеспечении в прошлом году составила 10 млрд. рублей. Но выделено было лишь 40% от необходимой суммы. Отсутствие достаточных денежных средств в бюджете по данной статье, конечно же, никак не способствовало улучшению ситуации. Похожее положение наблюдается и по финансированию постройки новых лечебных учреждений. На сегодня процент обеспечения в строительстве и капремонте составляет не более 30–40%. Отсюда и длительные хронические недострои, и изношенность материальной базы. Некоторые медицинские объекты не вводятся в строй больше 10 лет, что не позволяет оказывать медицинскую помощь в полном объеме.

Как известно, примерно 17 регионов России полностью лишились медучреждений Минобороны. Это привело к тому, что примерно 400 тысяч военнослужащих, а также военных пенсионеров теперь вынуждены обращаться за медицинской помощью в и без того переполненные пациентами гражданские медицинские учреждения. Если в ряде регионов Центральной России военные пенсионеры, теоретически, без особых проблем могут себе позволить обратиться за медпомощью в гражданские больницы и поликлиники, то есть достаточно много уголков России, где от места проживания до населенного пункта с подходящей больницей приходится преодолевать не менее нескольких сотен километров.

Но ситуация все-таки будет выправляться. Министр обороны Сергей Шойгу распорядился выделить 1,4 млрд. рублей на приобретение новой медицинской техники, а также доукомплектацию военных госпиталей выпускниками медицинских вузов. Помимо этого должен быть разрешен вопрос по введению в эксплуатацию госпитальных судов и сделан подробный анализ необходимости и целесообразности сокращения количества военных медучреждений в ряде регионов России. Все это не может не радовать.

Источники информации:
-http://www.redstar.ru/index.php/component/k2/item/9639-lechit-po-prizvaniyu
-http://medportal.ru/mednovosti/news/2013/05/07/047mil
-http://newsland.com/news/detail/id/587854
-http://blog.kp.ru/users/2763549/post261039031