Почему Тамерлан не пошел на Русь? Ю. лощиц

После опустошительных походов золотоордынских ханов, русские земли были обескровлены. Они бы не выдержали надвигающегося нашествия Тамерлана. Однако оно так и не состоялось. Попробуем представить, какими бы могли быть результаты похода Железного Хромца на Русь.

Тамерлан (в арабском варианте Тимур) был рожден для завоеваний. Взглянем на его знамя, внутри которого размещались три овала. Говорят, они символизировали части света, покорившиеся завоевателю - Европу, Азию и Африку. Конечно, громко сказано (до Африки он так и не добрался), хотя в амбициях и самонадеянности Тамерлану не откажешь.

Он разгромил сильные армии турецкого султана Баязида и ордынского хана Тохтамыша, воевал на территориях Китая, Персии, Индии и Малой Азии, расширив границы своей империи от Каспийского до Аравийского моря. Придворный летописец Тамерлана Гийассаддин Али утверждал даже, что его повелитель дошел до земель франков.

Другие подданные Тамерлана льстили ему еще больше, уверяя будущих читателей хроник, что в походе на север их правитель достиг «пределов шестого климата». Согласно представлениям исламских ученых, мир разделялся на семь климатов: первым был экватор, седьмым — полюс. Шестой по этой логике должен был соответствовать заполярью.

Реальная картина завоеваний Тамерлана была, видимо, не столь масштабна. Однако историки предполагают, что в условиях войны с Тохтамышем среднеазиатский полководец вполне мог вести военные действия на землях древнерусских княжеств. Намереваясь уничтожить Золотую Орду, Тамерлан наверняка рассчитывал нанести урон и ее даннику - Руси.

На Русь

Мамай, разгромленный Дмитрием Донским, оказался не последним, и не самым страшным врагом Руси. В 1382 году Москву сжег другой ордынский хан - Тохтамыш, снова принудивший московского князя платить дань. Однако здесь на политическую арену вышел Железный Хромец, в планы которого не входило возрождение могущества Золотой Орды.

В 1388 году Тамерлан расправился с мятежным хорезмским городом Ургенч, а через два года направил свое войско навстречу Тохтамышу. Пять лет длилось противостояние властителей двух империй, которое обрамляли битвы 1390 и 1395 года, и в обеих Тамерлан сокрушил Тохтамыша.

Во время войны с золотоордынцами Тамерлан двигался вверх по Волге и, согласно историкам, достиг нынешнего Саратова. На всем пути ордынские земли подвергались опустошению и разорению. Но было ли у среднеазиатского воителя намерение двигаться дальше в сердце русских земель?

Арабские летописи говорят, что Тамерлан пошел дальше и вторгся в пределы Московского княжества. И не просто вторгся, но и разграбил Москву. «Целыми вьюками блестели бобры, черных соболей также несметное число, горностаев столько связок, что не счесть», - описывает хронист поживу. Особенно автора поразили русские женщины, которых он сравнил с розами.

После московского погрома, согласно арабскому источнику, завоеватель повернул на юг, грабя на своем пути города и уничтожая иноверцев. Конечным пунктом этого похода стала столица Орды Сарай, заверяет летописец.

Слова арабского писателя историки ставят под большое сомнение, так как не существует других источников, подтверждающих захват Тамерланом Москвы. Полководец действительно намеревался дойти до русской столицы, однако так до нее и не добрался, уверены историки.

Божья воля

Русские летописцы имеют свою точку зрения на эти события. Они сообщают, что грозного завоевателя остановила Владимирская икона Богоматери, которую перед намечающимся походом огромного тюркского войска с крестным ходом принесли в Москву. В летописи говориться, что приснился Тамерлану сон, в котором Богородица призывала его покинуть пределы Русской земли. По другой версии Тамерлан шел на Владимир, однако подобное видение заставило его повернуть назад.

Существует также арабская легенда, где говориться, что Тамерлану явился исламский проповедник Хызр и велел не воевать, а только продемонстрировать свою силу. Согласно легенде, Тамерлан бросил в стену города двухлетнего жеребца, а когда стена рухнула, полководец прокричал так, «что у воинов отнялся язык от страха и бледность страшная всё лицо покрыла».

Впрочем, возможно арабские источники говорят об осаде другого русского города - Ельца, который в то время являлся окраиной рязанских земель. Многотысячная армия Тамерлана без труда овладела слабо защищенной крепостью, после чего осталась стоять на месте под холодными осенними дождями. Только по пришествии двух недель Тамерлан принял решение вернуть войско в Самарканд.

Не войны ради

Историки до сих пор не могут найти однозначное объяснение поступку Тамерлана, однако они практически уверены, что решись он пойти на Русь, последствия для нашего государства могли быть катастрофическими. Учитывая размах и мощь империи Тамерлана мало уступавшей Золотой Орде в период ее расцвета, «великий эмир» мог собрать войско численностью минимум 200 тысяч человек. Именно столько, по словам самого Тамерлана, участвовало в походе на Золотую Орду.

Русское государство, еще не оправившееся от монгольского нашествия и погрязшее в междоусобицах, фактически не имело сил что-либо противопоставить армаде Железного Хромца. Поход Тохтамыша на Москву в августе 1382 года, во время которого хан смог разорить центральные области великого княжения без столкновения с его соединенными силами и затем добиться возобновления его зависимости от Золотой Орды, подтвердил неспособность Русского государства противостоять масштабной агрессии.

Русские княжества никак не угрожали империи Тамерлана, а поэтому у полководца не было необходимости совершать карательные походы. Единственное, что ему было нужно - это средства на содержание многотысячной армии. Арабский хронист Шараф ад-Дин Йазди описывает большую добычу, взятую Тамерланом в русских землях, однако не сообщает о боевых действиях против местного населения, хотя смысл его «Книги побед» («Зафар-наме») - описание подвигов самого Тамерлана и доблести его воинов.

Можно предположить, что дальнейший поход на Русь Тамерлана был бы вызван не желанием доказать свое военное превосходство, а намерением получить богатую добычу. В случае если бы осаждаемый город не капитулировал, то завоеватель вероятно поступил бы с ним, как с покоренным Ургенчем - сравнял с землей, а пустынное место засадил ячменем. Горожан вполне вероятно ждала бы печальная участь жителей иранского Исфахана, часть из которых воины Тамерлана обезглавили, другую часть задавили лошадьми.

Основной удар армии Тамерлана пришелся бы на богатые Московские и Владимирские земли, однако жирный куш в виде Пскова и Новгорода вряд ли бы достался завоевателю. Суровый климат, естественные препятствия в виде лесов и болот преградили бы дорогу армии Железного Хромца так, как полстолетия назад они застопорили продвижение монгольской орды. В результате города Северо-Западной Руси, учитывая ослабевшее Московское княжество, вероятно довольно быстро интегрировались бы в состав Великого княжества Литовского.

Скованный военной кампанией в Китае, Персии, Индии и Малой Азии Тамерлан вряд ли бы стал держать значительные силы в русских землях. Рано или поздно объединившиеся князья дали бы отпор завоевателю. Тамерлана интересовал Великий шелковый путь, проходивший по южным территориям его империи. Именно для удобства контроля за богатыми караванами он уничтожил северную ветвь шелкового пути и перенаправил ее через свои земли. Величие и богатства Самарканда - лучшее свидетельство успеха коммерческого предприятия «великого эмира».

Сын Дмитрия Донского и Евдокии суздальской, великий князь московский 1389–1425

Василий в княжение Дмитрия Донского

После нашествия Тохтамыша (1382) московскому князю вновь пришлось признавать себя данником Орды . К этому побуждала и измена общерусскому делу больших соседних княжений, Рязанского, Суздальско-Нижегородского и Тверского. Сразу после похода Тохтамыша на поклон в Орду отправились сын Дмитрия Константиновича суздальско-нижегородского Семен, Борис Городецкий и Михаил Тверской. Тверской князь при этом возобновил просьбы о том, чтобы татары передали ему ярлык на великое княжение, отняв его у Москвы. Чтобы помешать его домогательствам, Дмитрий Донской отправил в Орду (1383) своего старшего сына Василия, который этим и принял первое видное участие в политике. Хан оставил за московским князем великий Владимирский стол; однако, 12-летнего Василия Дмитриевича удержал при себе, требуя за него 8000 рублей окупа.

Разорённой Тохтамышем Москве пришлось заплатить татарам большую дань – хан, вероятно, потребовал платежа и за предыдущие годы. На это собиралось со всякой деревни по полтине. Молодой Василий Дмитриевич удерживался в Орде два года, но потом ему удалось убежать оттуда на юго-запад Руси, в Подолию. Из Подолии Василий ушел в Валахию, а потом в Германию. В Луцке он познакомился со знаменитым впоследствии Витовтом , который, однако, не был ещё тогда князем всей Литвы, а владел лишь Гродненским уделом, проводя время в постоянной борьбе с убийцей своего отца, Ягайло. Витовт помолвил за Василия свою дочь Софью. В странствиях Василий провел около двух лет. Не видно, чтобы его бегство из Орды навлекло на Москву какое-либо наказание от хана. В последние годы своего княжения Дмитрий Иванович снова стал держаться независимо от татар и, кажется, ограничивался лишь легкой данью им. Несмотря на разорение Москвы Тохтамышем в 1382 (совершившееся больше благодаря неожиданности), Куликовская победа далеко не прошла бесследно для отношений Руси и Орды.

Начало княжения Василия I (1389)

В 1389 умер в возрасте 39 лет Дмитрий Донской, и московским князем стал 17-летний Василий I. В самом начале княжения Василия I у него вышла какая-то размолвка с двоюродным дядей Владимиром Андреевичем Храбрым, героем Куликовской битвы . Последний покинул Москву и со своими боярами уехал к себе в Серпухов, а оттуда в Торжок. Но вскоре согласие было восстановлено и скреплено договором, по которому дядя вновь признал себя подручником великого князя, а Василий I придал к уделу Владимира Волок и Ржеву (которые потом переменил на Городец, Углич и др.). Затем Василий вступил в брак с Софией, дочерью Витовта, помолвленной за него уже несколько лет назад. Была ли эта помолвка неприятна Дмитрию Донскому или по какой другой причине, только брак состоялся уже после его смерти. Бояре великокняжеские ездили за невестою в столицу Прусского Ордена Мариенбург. В Москве венчание Василия I и Софьи было совершено митрополитом Киприаном (1390), который после кончины Дмитрия и своего соперника Пимена, умершего в Константинополе, воротился на северную митрополию. Родственные связи московских князей с литовским домом Гедимина заключались и раньше, но доселе не влекли важных последствий. Брак Василия I с Софьей сначала тоже не предвещал ничего особого. Отец Софии находился тогда в удалении от отечества, продолжая борьбу с двоюродным братом, Ягайлом. Едва ли кто предполагал, что не Ягайло, а именно Витовт вскоре сделается великим князем Литовским и окажется опасным соседом для Москвы.

Присоединение Нижнего Новгорода к Москве (1392)

Василий почти сразу же сделал важный шаг на пути собирания Северо-Восточной Руси, присоединив к Москве большой и богатый Нижний Новгород. Суздальско-нижегородский князь, тесть Дмитрия Донского и отец матери Василия I Дмитрий Константинович умер в 1383, омрачив конец своей жизни раболепием перед разорившими Москву татарами. Сыновья и брат Дмитрия Константиновича подняли в Орде распрю о Нижегородском столе. Тохтамыш решил спор в пользу брата Дмитрия, Бориса Константиновича. В 1391 году в Орду к Тохтамышу поехал Василий I. Он не только был утвержден ханом в достоинстве великого князя, но и хлопотал о ярлыке на княжение Нижегородское на правах внука Дмитрия Константиновича по матери. Тохтамыш не сразу согласился на ходатайство Василия I. Но московский князь, по выражению летописи, умздил царских советников, чтобы те просили за него хана. Тохтамыш уступил, и выдал Василию I ярлык на Нижний Новгород, Городец, Муром, Мещеру и Тарусу.

Впрочем, передача этих городов Москве совершилась не только «по мзде», но и по более важным причинам. Князь Борис, севший по воле Тохтамыша в Нижнем Новгороде, был в 1387 изгнан оттуда своими племянниками – сыновьями Дмитрия Константиновича, Василием Кирдяпой и Семёном. Именно эти два шурина Дмитрия Донского в 1382 убедили москвичей добровольно открыть Кремль татарам Тохтамыша. Кирдяпа и Семён лживо обещали тогда, что жителям Москвы не будет сделано никакого зла, но татары, вступив в город, перебили там более 20 тысяч человек. Уезжая в 1387 из Нижнего, Борис пророчил племянникам, что они будут плакать от врагов своих. После долгой тяжбы в Орде Борис вновь добился у хана (1392) ярлыка на Нижний, а племянникам отдал Суздаль. Однако сразу вслед за этим в Орду явился Василий I московский, который убеждал Тохтамыша, что княжеские смуты в Нижнем не прекратятся и что положить им конец может только передача города под власть сильной Москвы. Не одни деньги Василия I, но и забота о поддержании порядка в вассальном «русском улусе» побудили хана согласиться на это ходатайство. Василий I, как внук Дмитрия Константиновича по матери, ещё и имел на Нижний Новгород немалые наследственные права.

При возвращении в Русь великого князя сопровождал царский посол с татарским отрядом: он должен был ввести Василия I в новые владения. Но русские князья в то время уже не настолько зависели от ханов, чтобы по простому приказу покорно уступать свои наследственные уделы. Привести в исполнение новый ханский ярлык о передаче Нижнего Москве предоставлялось самому Василию I. Он заранее принял меры к этому: московский князь уже приготовил в Нижнем Новгороде сильную боярскую партию в свою пользу. Нижегородским боярам надоели распри между Борисом и его племянниками, а Василий добавочно действовал на бояр обещаниями денег и милостей. Будучи внуком Дмитрия Константиновича, Василий I в глазах нижегородцев имел значение не столько захватчика, сколько близкого родственника их княжеского дома. Обособление Нижнего Новгорода от великого княжения Владимирского еще не успело пустить глубоких корней в народе; еще свежа была память об Александре Невском, родоначальнике князей московских и нижегородских. Значительная часть дружинно-боярского сословия предпочитала служить более сильному московскому князю; а население надеялось под защитой Василия I получить более спокойствия со стороны соседних татар, мордвы и непрестанных распрей собственных князей.

Василий I поехал в Москву, а в Нижний отправил ханского посла со своими боярами. Услыхав о том, Борис Константинович собрал своих бояр и дружину и со слезами напоминал об их недавней ему присяге. Старший боярин, Василий Румянец, уверял князя, что все они готовы положить за него головы, а между тем сам уже передался на сторону Василия и только старался обмануть Бориса. Когда ханский посол с московскими боярами подъехал к Нижнему, Борис не хотел их впускать в город; но Румянец выставил их послами, пришедшими подкрепить мир, убедил князя принять посольство. Татары и москвитяне вступили в город. Граждане стеклись на вече, и послы объявили им, что город переходит во власть Василия I Московского. Напрасно Борис звал бояр и дружину. «Господине княже, не надейся на нас; мы уже не твои!» – сказал ему Румянец. Борис и его немногие доброхоты из бояр были взяты под стражу и разосланы по московским городам. Василий I посадил в Нижнем своих наместников (1392). Присоединение большого удела на первое время не стоило Москве ни капли крови. Во владении нижегородской княжьей ветви еще оставался Суздаль, куда и был отпущен Борис. Спустя два года он скончался. Но племянники его, сыновья Дмитрия Константиновича Василий Кирдяпа и Семен, предавшие Москву в 1382, упорно отстаивали свои наследственные права на Нижний Новгород и не могли удовлетвориться одним Суздальским уделом, который должны были делить еще с сыновьями Бориса Константиновича.

Борьба Василия I за Нижний Новгород с князьями суздальскими

По смерти дяди Василий Кирдяпа и Семен ушли в Орду, чтобы хлопотать о помощи у Тохтамыша. Но он сам вскоре потерял свое царство в борьбе с Тимуром. Тогда суздальские князья стали искать помощи против Москвы у татарских владетелей Камской Болгарии. Однажды Семен Дмитриевич напал на Нижний вместе с царевичем Ейтяком, у которого была тысяча татар. Сидевшие тут воеводы Василия I три дня отбивались от осаждавших. Последние заключили мир и утвердили его присягой, но потом вероломно ворвались в город и предали его разграблению. Семен Дмитриевич, прежде ложною клятвою вместе с братом помогший Тохтамышу захватить Москву, вновь оправдывался тем, что не он нарушил присягу, а татары. Однако более двух недель он не мог держаться в Нижнем, и бежал отсюда, услыхав о походе большой Московской рати, под начальством брата Василия I, Юрия Дмитриевича. Эта рать последовала за союзниками Семена в их землю, и отомстила за разграбление Нижнего погромом татарских городов Великих Болгар, Жукотина, Казани, Керменчука. Три месяца войско Василия I воевало Камскую Болгарию и воротилось с большою добычей (1399). Года два спустя, московские воеводы захватили жену и детей Семена Дмитриевича, укрывавшихся в Мордовии. Чтобы выручить семью, Семен перестал бегать по татарским местам, помирился с Василием I и удалился в Вятку, где вскоре и умер. «Сей князь – замечает летопись – много претерпел напастей и истомы в Орде и на Руси, добиваясь своей вотчины; восемь лет сряду он служил четырем ханам, поднимая рать на великого князя Московского». Брат его Кирдяпа тоже помирился с Василием I и временно получил от него Городец, где и умер.

Со смертью этих князей однако не окончилась борьба за Нижний: ее продолжали их двоюродные братья, сыновья Бориса Константиновича – и с помощью тех же татарских владетелей Камской Болгарии. Однажды они вместе с князьями болгарскими и жукотинским разбили брата Василия I, Петра Дмитриевича, близ приволжского села Лыскова (1411). Около того же времени наиболее беспокойный из этих братьев, Даниил Борисович, послал изгоном на город Владимир боярина своего Семена Карамышева и татарского царевича Талыча; у них было полтораста татар и столько же русских. Владимир тогда был плохо укреплен. В полдень, когда граждане по обычаю предавались сну, татары, подкравшись лесом, внезапно появились из-за Клязьмы. Они разграбили посад, а затем ворвались внутрь города и бросились на соборный Успенский, чтобы захватить его драгоценности. Успенский ключарь, Патрикий, родом Грек, запер двери; взял дорогую утварь, сколько успел собрать, и скрыл все это в верхних потайных каморах; затем сошел вниз, отнял лестницы и начал молиться перед образом Богородицы. Враги выломали двери, ободрали ризы с икон и ограбили все, что было можно, а Патрикия начали мучить, допрашивая, где спрятаны остальные сокровища. Его ставили на раскаленную сковороду, забивали щепы за ногти, сдирали кожу, прорезали ему ноги, продели в них веревку и привязали к хвосту коня; но мужественный Патрикий скончался, не открыв потайного хода. Ограбивши город, враги предали его пламени и ушли с большим полоном и добычею. Пленники потом рассказывали, будто татарские и русские враги Василия I захватили во Владимире столько добычи, что многие одежды и вещи не могли увезти, складывали в копны и сжигали, а золото и серебро делили между собою мерками. Даниил Борисович вскоре захватил и Нижний Новгород. Василий I сумел изгнать его оттуда лишь в 1417.

Итак, бескровное в начале приобретение Нижнего Новгорода потом обошлось Василию I недешево. Вражда и беспокойство от cуздальских князей продолжались почти до конца княжения Василия. Эти князья удержали за собой Суздаль и, кажется, Городец. Василий I, по-видимому, оставлял до времени местных князей также в Муроме и Тарусе. Только Нижний Новгород он считал столь важным пунктом, что держал там своих наместников.

Тимур и Тохтамыш

Москве и Литве помогли собирать Русь жестокие войны, шедшие в эпоху Василия I между татарами. Тохтамыш, восстановил единство Золотой орды, распадавшейся при Мамае на два ханства – по ту и эту сторону Урала. Но высокое мнение Тохтамыша о своем могуществе побудило его вступить в борьбу с владетелем Средней Азии Тимуром (Тамерланом) , которому он был обязан своим воцарением в Сарае. Как прямой потомок Чингисхана, Тохтамыш считал Тимура, узурпатором, не имевшим законного права править прежним Джагатайским улусом. Он видел в Тимуре второго Мамая, надеясь низвергнуть и его. Тохтамыш напал на пограничные земли Тимура. Тимур в 1392 двинулся к Яику, а оттуда к Волге. В Приволжских степях он дал великую битву Золотоордынскому хану, который также собрал большие силы из татар, камских болгар, черкес, алан. В упорном сражении Тимур взял вверх. Разбитый Тохтамыш спасся на правую сторону Волги, а его орды устлали степь трупами на расстоянии 200 верст. Тамерлан ограничился только разграблением Золотой Орды и ушел назад. После его удаления Тохтамыш продолжал властвовать в Орде и скоро оправился от поражения. Не исключено, что именно эти события облегчили Василию I получение ярлыка на Нижегородское княжение.

Тимур. Реконструкция по черепу М.Герасимова

Пограничные столкновения между Тимуром и Тохтамышем продолжались. Через три года Тимур, покоривший уже себе всю Персию, Дербентским проходом перешел на север от Кавказа и встретился с Тохтамышем у берегов Терека. В этой второй их исполинской битве татары Тохтамыша уже расстроили левое крыло неприятельской армии и проникли до самого Тимура, который едва спасся от смерти. Однако некоторым воеводам Тамерлана удалось зайти в тыл неприятелю, и Тохтамыш отчаявшись в успехе, обратился в бегство.

Угроза нашествия Тимура на Русь (1395)

На сей раз Тимур преследовал его далеко на север и жестоко разорил Золотую орду, до Волги на востоке и до Днепра на западе. Часть войск Тимура вступила на юг Рязанского княжества. Город Елец со всем населением сделался их жертвой (1395).

Известие о приближении страшного Тимура привело в смятение Северную Россию. Василий I поспешил собрать северное ополчение и, поручив Москву своему дяде Владимиру Андреевичу Храброму, сам стал с войском под Коломною на берегу Оки, готовясь умереть или отразить нашествие. Духовенство и народ усердно молились об отвращении бедствия. По желанию Василия I, митрополит Киприан послал во Владимир за иконою Богоматери, принесенною когда-то Андреем Боголюбским из Киева. Митрополит и Владимир Андреевич с народом торжественно встретили эту драгоценную святыню за городскими стенами; потом поставили ее в Успенском храме. Заступничеству Богоматери и было приписано отступление татар Тимура, вскоре пошедших обратно на юг. По возвращении в Москву Василий I, в память избавления, построил в честь Богородицы храм и при нем основал монастырь (Сретенский). С тех пор Русская церковь уставила праздник Сретения 26 августа, в день принесения иконы в Москву.

Осенние холода и непогоды, а также бедность страны немало повлияли на решение Тимура прекратить поход на север и повернуть на юг к Азовскому морю. Там он разорил богатый Азов, склад генуэзских и венецианских товаров; разгромил Черкесов и Алан и направился в Грузию; но, услыхав о мятеже астраханских татар, посреди зимы, явился перед Астраханью. Город был взят и разорен. Разграбив Золотоордынскую столицу Сарай, Тимур и ушел назад в Азию.

Удар, нанесенный Орде, был столь жесток, что Василий I мог ожидать скорого конца татарскому игу. Однако события вскоре показали преждевременность этой надежды.

Захват Смоленска Витовтом (1395)

Тем временем тесть Василия I, Витовт, добился от польского короля Ягайло уступки себе титула великого князя Литовского. Пользуясь ослаблением разбитой Тамерланом Орды, Витовт стал расширять своё государство на восток и сделал там весьма важное приобретение: захватил Смоленск.

Но Юрий Святославич оставался на свободе. Его тесть Олег Рязанский вступился за его права. В происшедшей затем войне обе стороны вторглись в пределы соседа и опустошали их, однако перевес склонился в пользу Литвы. В этой борьбе сторону Витовта из старого московского соперничества с рязанскими князьями держал и Василий I. В 1396 году он вместе с митрополитом Киприаном лично приезжал в Смоленск на свиданье с тестем, Витовтом, и праздновал с ним Пасху. Василий I посылал отговаривать Олега от похода на Литву и обещал помирить его с Витовтом. Осенью того же года Витовт с большими силами напал на Рязанскую землю и предал ее опустошению; причем «литовцы сажали людей улицами и секли их мечами». Прямо из Рязанской земли он заехал к Василию I в Коломну, где пировал с ним.

Поход Витовта на татар и битва на Ворскле (1399)

Тамерлан, победив Тохтамыша, отдал Золотую Орду одному из сыновей его бывшего соперника, Урус-Хана. Старый мурза Едигей, служивший некоторое время у Тимура стал свергать и возводить сарайских ханов и управлять их именем. Вскоре он посадил на престол царевича Тимур Кутлуя. Тохтамыш с большим отрядом верных ему татар бежал к князю Литвы, тестю Василия I Витовту. Витовт вздумал восстановить Тохтамыша на ордынском троне и обратить Орду в вассальное Литве государство. Когда Кутлуй потребовал выдачи Тохтамыша, Витовт объявил крестовый поход против него. Папа Бонифаций IX дал всем участникам этого похода разрешение от грехов. C Витовтом соединилось до пятидесяти подручных удельных князей Литвы и Юго-Западной Руси, значительный татарский отряд Тохтамыша и несколько сот закованных в латы тевтонских рыцарей. При войске находились пушки и пищали. В июле 1399 Витовт выступил на юго-восток, надеясь затмить великими деяниями гром Куликовской битвы Дмитрия Донского. Походу Литвы на татар содействовал и Василий I: упомянутым выше вторжением 1399 в Волжскую Болгарию он оттянул на себя часть ордынских сил.

Семидесятитысячное литовское войско перешло за Днепр и встретилось с ордой Тимур Кутлуя на берегу реки Ворсклы. На помощь к Кутлую вскоре подоспел с новыми силами Едигей. Благоразумные люди советовали Витовту заключить мир ввиду большого превосходства татар (которых было, как говорят, до 200 тысяч). Но честолюбивый князь приказал своему войску покинуть лагерь, огороженный телегами с железными цепями, перейти Ворсклу и начать бой.

Сражение возгорелось 12 августа 1399. Татары окружили христианских рыцарей, перебили у них коней и заставили защищаться пешими. Неуклюжие, неповоротливые пушки мало вредили легкой татарской коннице, которая быстро маневрировала. Витовт потеснил стоявшего перед ним Едигея, но Тимур Кутлуй зашел в тыл христианам и решил победу. Первый обратился в бегство Тохтамыш с татарами; за ним последовал и Витовт. В числе павших на поле боя находились Ольгердовичи Андрей Полоцкий и Дмитрий Корибут Брянский (храбро бившиеся вместе с Дмитрием Донским против татар на Куликовом поле) и князь Глеб Смоленский. Тесть Василия I не сравнялся с Дмитрием Донским полководческими способностями. Татары преследовали бегущих до Киева. Тимур Кутлуй взял большой окуп с этого города, «3000 руб., да еще с Печорского монастыря 30 руб». Варвары опустошили Киевскую и Волынскую области до самого Луцка. Тохтамыш несколько лет спустя погиб в южной Сибири – по некоторым известиям, от руки самого Едигея.

Попытка рязанцев отбить Смоленск у Литвы (1401–1402)

Поражение на Ворскле, ослабив временно великое княжество Литовское, вынудило Витовта оставить замыслы новых захватов в пограничных московских землях, которые он лелеял, несмотря близкое родство с Василием I. Неудача Литвы немедленно отразилась на судьбе Смоленского княжения.

Смоляне, тяготившиеся установленным в 1395 литовским владычеством, вошли в сношение со своим прирожденным князем Юрием Святославичем, жившим в Рязани у своего тестя Олега. В 1401 году Олег рязанский явился под Смоленском и объявил гражданам, что если они не примут к себе Юрия, то он разорит их город. Часть смолян стояла за Витовта, другие за Юрия. Последняя сторона пересилила, и в августе месяце смоляне отворили ворота Юрию, сразу же перебившему главных сторонников Витовта. Олег собирался отнять у Литвы ее захваты в области родственных рязанцам северян и вятичей. Замышляя усилиться этими завоеваниями, чтобы соперничать с Василием I московским, Олег отправил своего сына Родослава для захвата Брянска. Но Витовт послал против рязанцев войско под началом сына Ольгерда, Симеона Лугвеня, и князь Стародубского, Александра Патрикиевича. Возле Любутска рязанцы понесли жестокое поражение (1402). Родослав попал в плен и потом три года томился в темнице. Престарелый Олег не перенес этого тяжелого удара и скончался.

Витовт вновь занимает Смоленск (1404)

Василию I неудача соперников Москвы, рязанцев, была выгодна. Весною 1404 Витовт осадил князя Юрия в Смоленске. Литовская партия там теперь усилилась из-за возмущения жестокостью Юрия. Последний стал просить помощи против Литвы у Москвы. Прибыв в Москву, Юрий умолял Василия I оборонить его от Литвы, обещая быть ему верным подручником. Василий медлил и колебался поднять оружие против своего тестя. Вероятно, сильное влияние на него оказывала и энергичная Софья Витовтовна. Витовт воспользовался колебаниями Василия I и отсутствием Юрия, снова подступил к Смоленску, и бояре сдали ему город летом того же 1404 года. Он также отчасти казнил, отчасти изгнал многих своих противников, но постарался привлечь к себе жителей разными льготами и отвратить их от Юрия. Весть о взятии Смоленска возбудила в Москве негодование, которое обрушилось на Юрия. Он поспешил уехать от Василия I в Новгород, где получил в управление несколько городов.

Василий I и Софья Витовтовна (рисунок на саккосе митрополита Фотия)

Война Василия I с Витовтом (1406–1408)

В этих событиях главной заботой Василия I было не допустить усиления опасной для Москвы Рязани. Поэтому он отчасти содействовал возврату Смоленска Витовту. Однако такая политика Василия скоро дала противоположный результат: оправившийся от поражения на Ворскле Витовт сам выступил соперником Москвы и в притязаниях верховенствовать над землями Новгородско-Псковскими. Уже в 1405 году Витовт напал на Псковскую область, взял город Коложе, избил и пленил много народу. Новгородцы по обыкновению или не поспевали вовремя к Пскову со своею помощью или совсем отказывали в ней. Псковичи обратились к великому князю Московскому. Василий I наконец понял опасность, грозившую от Литвы, разорвал мир с тестем и послал полки воевать сопредельные литовские земли. В течение трех лет (1406-1408) война между тестем и зятем возобновлялась ежегодно. Три раза Василий I и Витовт выступали друг на друга с большим войском, но каждый раз уклонялись от решительной битвы и расходились. Последняя их встреча произошла в сентябре 1408 на реке Угре, составляющей границу их владений. Постояв друг против друга, два великих князя заключили мир, по которому каждый остался при том, что имел. Витовт после того не предпринимал более серьезных попыток ни против Москвы, ни против Новгорода и Пскова. Этой войной Василий I хотя и не сделал приобретений, но удержал Витовта от дальнейших захватов на севере и востоке Руси.

Свидригайло

Война имела и другие следствия. Многие знатные русские и литвины недовольные Витовтом, воспользовались его разрывом с Москвою, и искали убежища у Василия I. Особенно много было выходцев из областей Черниговской и Северской. В числе их явился к Василию I (в 1408) родной брат польского короля Ягайло (и двоюродный Витовту), удельный Северский князь Свидригайло Ольгердович, который притязал низложить Витовта с великого княжения Литовского и сам занять его. Василий I дал Свидригайлу в кормление несколько важнейших городов, а именно Владимир, Переяславль, Юрьев, Волок Ламский, Ржев и половину Коломны. Такая щедрость к иноплеменнику возбудила неудовольствие северноруссов, тем более, что во время происшедшего затем нашествия Едигея Свидригайло вместо ожидаемой от него храброй обороны, постыдно бежал назад в Литву, ограбив на дороге Серпухов. Может, он, обманувшись в расчетах на широту помощи Василия I против Витовта, так обнаружил свое неудовольствие на Московского князя. В Литве Свидригайло был схвачен и заключен под стражу в городе Кременец.

Судьба Юрия Смоленского

Юрий Святославич Смоленский недолго побыл в Новгороде, и, когда произошел разрыв Василия I с Витовтом, вновь явился в Москве вместе с бывшим удельным князем Вяземским Семеном. Василий I дал им в кормление Торжок, но тут буйный нрав бывшего Смоленского князя довел его до гнусного преступления. Он воспылал страстью к прекрасной Юлиании, супруге своего товарища Семена Вяземского. Встретив решительное сопротивление со стороны добродетельной Юлиании, он убил ее и ее супруга. Это возбудило общее негодование против Юрия. Покинув Торжок, он после нескольких месяцев скитания укрылся в один из рязанских монастырей, и тут вскоре окончил жизнь.

Отношения Москвы с Новгородом при Василии I

В княжение Василия I непростыми были и отношения Москвы с Новгородом . Во время «смуты на митрополичьем престоле» конца правления отца Василия, Дмитрия Донского , новгородцы почти перестали признавать верховную власть Москвы – и в светском, и в церковном смысле. Новгородское вече в 1384 порешило не давать митрополиту право приезда в Новгороде с верховным церковным судом, не ездить к нему на такой суд и в Москву, а предоставить его самому новгородскому архиепископу. Новгородские же посадники и тысяцкий должны были, по этому вечевому постановлению, без оглядки на Москву ведать гражданские суды. В таком смысле написана была «докончальная грамота», на соблюдение которой присягнуло вече.

Новгород прекратил платить Москве «черный бор» (великокняжескую дань). Новгородские повольники грабили московские земли. Дмитрий Донской в 1386 году предпринял на Новгород большой поход и принудил возобновить платёж «черного бора», но вопрос о митрополичьих судах так и не был решён. Он вновь поднялся уже при Василии I, когда в Москве утвердился восстановивший единство митрополии Киприан . Зимою 1391 Киприан приехал в Новгород. Архиепископ Иоанн, духовенство и народ встретили там митрополита с почестями. Но когда Киприан потребовал, чтобы новгородцы уничтожили докончальную грамоту и дали ему верховный митрополичий суд, то получил решительный отказ.

«Мы уже крест целовали стоять на этом как один человек, – отвечали новгородцы».

«Дайте мне грамоту, – говорил Киприан, – я крестоцелование с вас снимаю и прощаю».

Но граждане стояли на своем. После двухнедельного пребывания митрополит с гневом уехал из Новгорода и наложил на него отлучение.

Война Василия I с Новгородом в 1393

Новгородцы снарядили посольство в Царьград к патриарху Антонию с жалобою на это отлучение и просьбою утвердить их решение. Говорят, будто послы грозили патриарху, что в случае его отказа новгородцы перейдут в латинство. Однако Антоний знал, что эта угроза идёт от одной только боярской партии и несерьезна ввиду народной преданности православию – и отклонил просьбы. В 1393 году в Новгород явились послы Василия I и вместе с черным бором потребовали выдать грамоту о церковном суде. Новгородцы продолжали упорствовать и открыли было войну с Москвою. Но когда войско Василия I, захватив Торжок, стало опустошать новгородские владения, вече вновь согласилось на чёрный бор, отослало спорную грамоту митрополиту и заплатило ему еще 350 рублей за снятие отлучения.

Война Василия I с Новгородом 1397–1398

Этот успех подстрекнул Василия I предпринять на Новгород наступление и с другой стороны. Двинская земля или Заволочье издавна манила Москву. Её владения со стороны Белаозера при Василии I клином врезывались между Заволочьем и собственно Новгородскою областью. В случаях ссор Новгорода с Москвою почти всегда страдали его сношения с Двинскими колониями; московские отряды разоряли и грабили Двинские погосты.Олега РязанскогоНовгородом Наконец они и сами стали тяготиться новгородским владычеством, данями притеснениями назначаемых из Новгорода старост. Здесь повторялось то же, что и во Пскове: часть местных бояр и купцов стала думать о Двинской самостоятельности, о свержении новгородского владычества, находя в этом поддержку от Василия I. Борьба партий, кипевшая в самом Новгороде, отражалась и в его колониях: недовольные нередко уходили из Новгорода в Заволочье. Василий I вздумал воспользоваться этим и повторить способ, посредством которого он недавно овладел нижегородским княжением. Подкупами и обещаниями льгот он склонил многих богатых Заволочан отложиться от Новгорода и поддаться Москве. В 1397 двиняне целовали крест Василию I. Главными пособниками москвитян в этом деле были двинские бояре Иван Никитин и его братья Анфал, Герасим и Родион. Сами новгородские посадники или воеводы, Иван и Конон, изменили Новгороду и перешли на сторону Москвы. Эти изменники захватили и разделили между собою многие земли, принадлежавшие Новгороду, его боярам и даже архиепископу. Всей Двинской земле Василий I в следующем 1398 году дал новую уставную грамоту, которою предоставил двинянам почти беспошлинную торговлю в московских владениях. Наместником он прислал сюда князя Федора Ростовского. Василий I не ограничился одним Заволочьем: московская рать захватила и другие места: Волок Ламский, Торжок, Вологду и Бежецкий Верх. Только после занятия этих пригородов Василий I послал в Новгород объявление войны, ссылаясь на маловажные порубежные столкновения.

Новгород попытался вступить в переговоры и отправил в Москву посольство с владыкою Иоанном во главе, с просьбою вернуть волости. Когда посольство это вернулось от Василия I без успеха, новгородцы проявили сильное воинское воодушевление, возбуждаемое боярством, которому угрожала потеря земель за Волоком. Они целовали на вече крест быть всем заодно. Архиепископ Иоанн бВасилий I и Софья Витовтовнаpлагословил рать новгородскуpю, которая выступила в поход на отряды Василия I и двинян. Вначале она напала на Белозерскую область великого князя. Новгородцы сожгли старый Белозерск, а с Нового городка взяли окуп; потом повоевали Кубенские волости, окрестности Вологды и осадили Устюг. Их отряды разоряли земли Василия I почти до самого Галича Мерского. Они взяли столько полону, что суда их не могли поднять всех пленных; поэтому часть их отпустили за окуп, а часть бросили дорогою. Новгородская рать осадила Устюг. Двиняне стали просить пощады и получили ее, выдав своих предводителей. Посаженного здесь Василием I наместника, князя Федора Ростовского, новгородцы отпустили, отняв у него только все пошлины, которые он успел собрать с Двинской земли. Прежних своих посадников, союзников Василия I, Ивана и Конона, новгородцы казнили, а Ивана Никитина с его тремя братьями отослали на суд в Новгород. С московских гостей они взяли 300 рублей окупа, а с орелецких двинян 2000 рублей и 3000 коней. Зимою того же 1398 года рать благополучно воротилась в Новгород. Здесь старшего из братьев Никитиных, Ивана, свергли с Волховского моста; Герасим и Родион вымолили себе пощаду, обещаясь постричься; Анфал бежал.

Василий I не ожидал встретить такое энергичное сопротивление, и, полагаясь, на средства самих двинян, не отправил к ним на помощь рати. Он согласился на мир, вернул Новгороду все захваченные города и вывел из них своих наместников.

Смуты в Заволочье однако тем не окончились. Помянутый выше двинский боярин Анфал, спасшийся бегством, уже в следующем году вновь поднял мятеж против Новгорода, грабил и разорял имения бояр противной партии с военною помощью Василия I. Однако на этот раз сами двинские бояре, оставшись верными Новгороду, усмирили мятеж Анфала. Подобный случай повторился в 1417 году: два ушедшие из Новгорода боярина, Жадовский и Разсохин, опять при поддержке Василия I, собрали вольницу на Вятке и в Устюге, и, спустясь по Двине, принялись грабить и жечь приречные волости. Но двинские бояре и на этот раз рассеяли грабителей. После мятежа 1398 года связи Новгорода с Заволочьем к неудовольствию Василия I стали крепче. Новгородцы дорожили этим краем, дававшим главный предмет их торговли – пушного зверя, и позаботились укрепить его за собою льготами, усилением колонизации и посылкою воевод с достаточными дружинами. Край стал настолько силен, что сам отражал шведов и норвежцев, приплывавших в Двину Белым морем в 1419 и 1446 годах. В том же 1446 году двинские воеводы ходили на восток усмирять Югру, не желавшую платить дань.

Всё время княжения Василия I Новгород колебался между Москвой и Литвой. Новгородцы держал у себя наместников Василия I, однако не затруднялись время от времени принимать разных князей-изгнанников и давать им пригороды в кормление. Так у них жили литвины Патрикий Наримунтовича и Семен Лугвений Ольгердович, потом известный Юрий Святославич, изгнанный из Смоленска Витовтом, потом его сын Федор. Из-за последнего Ягайло и Витовт грозили новгородцам войною (1412), упрекая их и в том, что они отказались идти вместе с Литвой на Грюнвальдскую битву 1410 с немцами. Этот последний упрек показывает, что Литва старалась превратить Новгород в своего, а не московского подручника. Положение на западных границах Москвы при Василии I было сложным, и его родство с Витовтом затруднений отнюдь не снимало.

Нашествие Едигея (1408)

Смуты в Золотой Орде поощряли Василия I к достижению полной независимости от неё. Он почти прекратил уплату даней, под предлогом народной бедности, и совсем перестал ездить в Сарай. Василий I не был там ни при Темир Кутлуе, ни во все восьмилетнее царствование Шадибека. А между тем во время своей войны с Витовтом Москва получила от хана войско на помощь. И когда Едигей на место Шадибека возвел Кутлуева сына Булат-бея, Василий I не ехал на поклон к новому хану, и еще дал убежище у себя его соперникам, двум сыновьям Тохтамыша. Эта более смелая политика в отношении к Орде находилась в связи с переменою лиц при Московском дворе. Старые бояре, сподвижники Дмитрия Донского, умерли или утратили влияние; Василий I окружил себя молодыми и менее опытными боярами. Они с детства были напитаны славою Куликовской победы и пренебрегали татарскою силою. Во главе этой партии молодых бояр стоял любимец Василия I – Иван Федорович, сын родоначальника рода Романовых, Федора Кошки.

Но ханы отнюдь не думали покинуть своих притязаний на Русь, тем более, что другие князья, тверские, рязанские, суздальские, продолжали ездить в Орду. Едигей помогал Василию I против Витовта, чтобы ослаблять силы обоих соперников. Когда же они помирились, татары задумали сокрушительным ударом вернуть Василия I в зависимость от Орды. Подобно Тохтамышу, Едигей решил действовать внезапным набегом. Зная, что Василий I в самой Орде имеет подкупленных доброхотов, которые известят его о приготовлениях к походу, Едигей пошёл на хитрость. Он объявил, что собирается воевать Литву, и послал гонца к Василию I, извещая, что хан Булат идет на Витовта мстить ему за обиды Москве. От Василия грамота требовала только прислать к хану кого-либо из братьев или знатных бояр с изъявлением почтения. Великий князь отправил некоего боярина Юрия, который встретил Едигея на походе и тотчас взят был под стражу, так что не мог ни о чем известить своего князя (зима 1408). Татары уже приближались к Москве, когда Василий I узнал об этом. Собирать рать уже не было времени. Василий с супругою и детьми укрылся в Кострому, а столицу поручил дяде Владимиру Андреевичу Храброму и двум братьям, Андрею и Петру. Чтобы затруднить осаду, власти тотчас распорядились жечь посады. Граждане, бросив заботу об имуществе, думали только о собственном спасении. Из посадов и окрестных сел часть жителей рассеялась в бегстве, а другая толпилась у городских ворот, ища убежища в городских стенах. Чернь, по обычаю, воспользовалась беспорядком и предалась грабежу.

1 декабря появилась татарская рать. Видя, что москвитяне не готовы дать сопротивление в поле, Едигей распустил отряды жечь и грабить Московские города и волости. Были разорены Переяславль, Ростов, Дмитров, Серпухов, Нижний и Городец. Татары рыскали по Московской земле как хищные волки и брали в плен тысячами, так что, по словам русской летописи, иногда один татарин гнал перед собою человек сорок пленных, связанных на свору как псов. В погоню за Василием I Едигей отрядил царевича Бегибердея с тридцатитысячным войском. Но оно не успело догнать князя. Меж тем оставленному Василием I в Москве престарелому Владимиру Храброму удалось восстановить порядок в столице и устроить оборону. Твердые стены, снабженные пушками, пищалями и камнеметательными машинами, представляли надежную защиту. Они оборонялись многочисленными ратниками, ибо их число увеличилось сбежавшимся народом.

Едигей расположился в селе Коломенском и оттуда руководил осадою. Он послал к князю Ивану Михайловичу Тверскому приказ спешить к нему с своим ополчением. Но Иван поступил довольно ловко. Он выступил в поход с небольшою дружиною, шел медленно, дошел до Клина, и отсюда, под предлогом болезни, воротился назад. Зная, что в столице неминуемо наступит голод, Едигей объявил Василию I, что будет стоять хоть всю зиму. Но вдруг из Сарая прискакал гонец от хана Булата, который просил Едигея спешить в Орду, где он едва не был свергнут одним из соперников. Очевидно, Кипчакское ханство уже так оскудело силами, что, по уходе на Москву, некем было защитить Сарай от какого-то мятежного царевича. И Василий I не бездействовал: он собирал северную рать на помощь столице. Едигей потребовал от москвичей 3.000 рублей денежного окупа за свое отступление. В Москве ничего не знали о его затруднениях в Орде и уплатили эту сумму. Едигей поспешно ушел из России, обремененный огромным полоном. Дорого стоило Василию I и Руси это нашествие: от Дона до Белоозера и Галича страна была разорена. Множество жителей, спасшихся от татарского плена в лесах и дебрях, погибло там от голода и стужи.

После своего нашествия Едигей прислал Василию I грамоту с исчислением его вин: Василий I принял к себе сыновей Тохтамыша; насмехался над царскими послами; отказывался лично являться в Орду и присылать туда своих бояр. «Прежде, – пишет Едигей, – был у тебя добрый к Орде боярин Федор (Кошка); а ныне у тебя любимец сын его Иван. И ты бы молодых людей не слушал, а слушал бы старейших бояр, и тогда не разорилась бы твоя держава. Когда тебе от кого обида, от князей Русских или от Литвы, ты помощи у нас просишь. А про улус свой писал, что он обнищал и выхода взять нечего. И это все ты лгал. Слышали мы, что ты сбираешь по рублю с двух сох. Если бы все было по-старому, то не учинилось бы того зла твоему улусу, и христиане твои остались бы целы».

Москва и Орда в конце правления Василия I

Но и после Едигеева нашествия Василий I не спешил признать себя татарским данником. Только когда сам Едигей был изгнан из Сарая и там воцарился сын Тохтамыша Джелаледин Султан, союзник Витовта и покровитель суздальских князей, враждовавших с Василием I, последний решился лично отправиться в Орду с дарами. Во время его пребывания там Джелаледин был убит собственным братом Керимбердеем (1414), который явился, напротив, врагом Витовта и другом Василия. Даннические отношения Василия I к Орде возобновились, хотя Керимбердей был вскоре также свержен собственным братом, и смуты ордынские не прекращались.

Русская церковь в эпоху Василия I

Важны были и церковные события второй половины правления Василия I. Они имели близкое отношение к соперничеству Москвы и Литвы. Витовт с еще большей энергией проводил политику своих предшественников по противодействию церковному подчинению Южной и Западной Руси митрополиту Московскому. Ни галицко-волынские короли, ни великие князья Литовские не мирились с переносом митрополичьей столицы из Киева в Москву. Они старались вернуть её в Киев или получить для своих областей отдельного митрополита. Из-за этого в XIV века не раз повторялось совместное явление двух или трёх русских митрополитов. В начале княжения Василия I Киприан , переживший своих московских соперников (Митяя и Пимена), снова соединил под одним главой церковь восточно- и западно-русскую. Хотя он пребывал также в Москве, но умел сохранить за собою расположение Витовта. Киприан часто посещал находившуюся под власть Литвы западнорусскую паству, оставался там подолгу, ездил на свидания с Витовтом и даже польским королём Ягайлом. Последнее время жизни Киприан проводил преимущественно в подмосковном селе Голенищеве, где предавался переводам и сочинениям. Здесь он и скончался 16 сентября 1406 года.

В то время уже нарушились долгие мирные отношения между Василием I и Витовтом. Началась война между ними, и Витовт стал открыто хлопотать в Константинополе об отдельной Литовско-Русской митрополии, предложив кандидатом на Киевскую кафедру полоцкого епископа Феодосия. Патриарх отклонил это предложение и назначил преемником Киприану в Москву морейского грека Фотия (в 1408). Тот не был столь же искусным дипломатом, как его предшественник. Он только в 1410 прибыл к Василию I и наибольшее внимание поначалу посвятил устройству митрополичьего дома, которого многие села и угодья, были разорены во время Едигеева нашествия или захвачены боярами. Ревностными заботами о возвращении расхищенного Фотий нажил себе недоброжелателей при дворе Василия I, а во время поездок в Западную Русь и там многих восстановил против себя поборами. Витовт решил воспользоваться неудовольствием западно-русского духовенства на Фотия и учредил у себя отдельную митрополию.

Выбор Витовта пал на Григория Самвлака (или Цамблака, собственно Семивлаха), прибывшего из Болгарии или Молдово-Валахии, отличавшегося ученостью и книжностью подобно Киприану (по некоторым известиям, приходившегося даже племянником последнему). Император и патриарх византийские вновь отказались утвердить разделение Русской митрополии. Этот отказ тем понятнее, что около того времени сын и соправитель императора Мануила Палеолога, Иоанн, женился на Анне Васильевне, дочери Василия I Московского. Витовт тогда поступил по примеру древнерусских великих князей, Ярослава I и Изяслава II, а также сербов и болгар: он собрал в Новогородке Литовском синод западно-русских епископов и склонил их самим соборно поставить Григория на Киевско-Литовскую митрополию (1415?). Витовт жаловался, что император и патриарх «на мзде» поставляют русских митрополитов; говорил о хищениях «ставленника Василия I», Фотия. Епископы издали соборную грамоту, в которой оправдывали отпадение от Фотия, хотя и подтверждали свое единение с греческой церковью. Поддержанный Василием I Фотий отвечал окружным посланием к своей пастве, где, на основании церковных канонов, протестовал против разделения Русской церкви. В Киев и Псков (который Литва склоняла на свою сторону) Фотий написал послания, в которых грозил отлучением всякому, кто примет благословение от Григория.

Не исключено, Витовт при избрании Самвлака имел еще заднюю мысль: будучи сам католиком он желал угодить папе и положить начало церковной унии западнорусской церкви с римской. Говорят, что этот план разрабатывался ещё в патриаршество Киприана, и последний не проявлял сильного сопротивления ему. Во время избрания Цамблака происходил знаменитый Констанцский собор. Витовт приказал отправиться туда Цамблаку с западнорусскими епископами и боярами. Но Цамблак оказался ревностным поборником православия и, по летописям, даже старался обратить Витовта из латинства с православие. Неизвестно, насколько достоверны эти летописные известия, но, вероятно, именно вследствие своей ревности к православию и неудовольствия населения на разделение Русской церкви, Цамблак вскоре покинул западнорусскую митрополию (1419). Витовт не хлопотал уже о выборе ему преемника, а помирился с Василием I и Фотием. Единство русской церкви вновь на время восстановилось.

Статьи и книги о Василии I

Статья «Василий I» в Энциклопедическом словаре Брокгауз-Ефрон (автор – Е. Белов)

Статья «Василий I Дмитриевич» в книге К. Рыжова «Все монархи мира. Россия». М., 1998

Д. Иловайский. Собиратели Руси. М., 1996. Глава «Василий Московский и Витовт Литовский»

История войны эмира Тимура (Тамерлана) с золотоордынским ханом Тохтамышем достаточно хорошо изучена. Гораздо менее известно об одном из её важных эпизодов, связанном с военной экспедицией на Днепр.

Это была уже третья война между правителями двух самых могущественных государств того времени. В 1391 году Тамерлан в битве на реке Кондурче уже громил Тохтамыша, но спустя несколько лет золотоордынский хан сумел восстановить боеспособность своей армии и снова бросить вызов великому завоевателю. Двум тюркским империям было мало места на евроазиатских просторах. Одно из государств должно было погибнуть.

Помимо проблем между государствами, существовала и проблема личностных взаимоотношений между двумя тюрками. Дело в том, что Тохтамыш был ханом из рода Чингизидов, которые уже почти полтора столетия правили Золотой Ордой. Что касается Тимура, то он был всего лишь эмиром, начавшим свою карьеру как наёмник у среднеазиатских беев и проложивший мечем дорогу к власти. Очевидно, преклонить колено перед Тимуром, согласно понятиям золотоордынцев, было недостойно для их хана.

Военные операции Тимура в 1395 году отчасти напоминали знаменитый рейд на Хазарию арабского полководца Мухаммада ибн Марвана в 737 году. Тогда арабы, пройдя Закавказье, разгромили хазарскую армию на Северном Кавказе и начали её преследование, заняв территории в бассейне рек Дон, Северский Донец и Нижняя Волга.

Схожей была ситуация и во время кампании 1395 года. Точно также как и армия Марвана, войска Тимура прошли двумя колоннами: через Грузию и вдоль побережья Каспийского моря. Решающее сражение состоялось в апреле. Спустя три дня на реке Терек золотоордынская армия Тохтамыша потерпела сокрушительное поражение. Одной из его причин, по свидетельству арабского историка Ибн Арабшаха, были раздоры среди командования армии Золотой Орды. Попытки хана наладить взаимодействие и управление войсками оказались безуспешными. В «Родословии тюрков» недвусмысленно говорится о том, что «это поражение досталось Токтамыш-хану вследствие склонности его великих эмиров к Тимур-гургану». Сразу же после того, как результат сражения стал очевидным, Тохтамыш с группой сторонников убежал на север.

В отличие от кампании 1391 года, когда после победы на Кондурче Тимур не стал преследовать золотоордынского хана, в этот раз эмир поставил более амбициозную цель - полный разгром Улуса Джучи, превращение его в слабое и полностью зависимое государство. Перед началом похода Тимур провел тотальную мобилизацию в своем государстве, сконцентрировав в направлении главного удара практически все силы, которые имел в своем распоряжении. При этом он оставил без защиты большую часть империи.

После победы в битве на Тереке эмир отослал часть своих войск в Самарканд, чтобы прикрыть столицу от возможного нападения многочисленных врагов Тимура. Остальные армии двинулись по следам Тохтамыша. По мнению И. Миргалеева, в самом конце сражения Тохтамыш провёл совещание своих эмиров, на котором был разработан план отступления. Согласно этому плану, один из командиров золотоордынцев, Удурк, с частью армии отступил в горы Кавказа, чтобы отрезать пути снабжения войскам Тимура. Это вынудило среднеазиатского полководца вернуться назад и разбить Удурка.

Остатки армий Тохтамыша ушли на Днепр и в Крым. Что касается самого хана, то он скрылся с небольшой частью армии в «лесистой местности» на севере.

Тимур двинулся на Дон, затем его войска повернули в сторону Днепра. «Направляясь против правого крыла улуса Джучи-хана, он (Тимур) двинулся в ту беспредельную степь к реке Узи (Днепр) и в сторожевой отряд назначил эмира Османа, который, взяв проводников, отважно отправился в путь. Дойдя до реки Узи, он в местности Манкерман (Киев) ограбил Бек-Ярык-оглана и некоторых из находившихся там людей улуса Узбека и большую часть их покорил, так что лишь немногие и то с одной только лошадью смогли спастись… Повернув от реки Узи, Тимур счастливо направился на русских», сообщает Шараф ад-дин Йезди.

Бек-Ярык-оглан был эмиром западного улуса Золотой Орды, имевшем в своем распоряжении серьезные экономические и человеческие ресурсы. Уничтожение этих ресурсов и было главной целью похода Тимура.

После битвы на Синих Водах (1362) Киевское княжество находилось в зоне влияния Великого княжества Литовского. Однако говорить о полном контроле литовцев над этой территорией не приходится. По мнению Б. Черкаса, в 90-егоды XIV столетия в степной зоне между Днепром и Ворсклой существовал Манкерманский (Киевский) улус, в который сам Киев не входил.

Рейд армии Тимура на Поднепровье был кратковременным и носил характер демонстрации силы по отношению к великому князю Литовскому Витовту, чья армия стояла в полной готовности в Смоленске.

Расправившись с Бек-Ярык-огланом, Тимур двинулся дальше на север. Возможно, первоначально в его планы входило уничтожение всех княжеств северо-восточной Руси, в первую очередь самого сильного из них - Великого княжества Московского. Но дойдя до земель Рязанского княжества и разгромив город Елец, неожиданно Тимур развернул армию назад. Двигаясь на юг, орда смела с лица земли ряд важнейших экономических и политических центров, в том числе столицу Улуса Джучи - Сарай.

Было несколько причин, побудивших эмира отказаться от войны с Москвой. Тимур хорошо знал, что его войскам придётся вести войну в лесистой местности, с уже отмобилизованным противником, имея в тылу литовскую армию Витовта, на тот момент союзника великого князя Московского Василия. Кроме того, после взятия Ельца выяснилось, что население края слишком бедно, замучено поборами и многочисленными войнами. Его грабеж был бесперспективным занятием. Ну и наконец, главным фактором, побудившим Тимура отказаться от похода, было то, что Литва и Москва сами по себе представляли серьезную опасность для Золотой Орды.

Почти сразу после ухода Тимура государство Тохтамыша погрузилось в пучину междоусобицы. Этим попытались воспользоваться Литва и Москва. Но в битве на Ворскле (1399) литовский князь Витовт потерпел сокрушительное поражение от ставленника Тамерлана хана Тимур Кутлуга. Это событие на целое столетие продлило агонию Улуса Джучи.

Тамерлан вернулся из восточноевропейского похода триумфатором. Впереди его ждали новые сражения и великие завоевания.

С другими материалами из серии «История Ислама в Украине» можно ознакомиться по .

Александр Степанченко специально для «Ислам в Украине»

Полное имя великого завоевателя древности, о котором пойдёт разговор в нашей статье, Тимур ибн Тарагай Барлас, но в литературе он часто упоминается как Тамерлан, или Железный Хромец. Следует пояснить, что Железным его прозвали не только за личные качества, но и потому, что именно так переводится с тюркского языка его имя Тимур. Хромота же стала результатом ранения, полученного в одном из сражений. Есть основание полагать, что этот загадочный полководец прошлого причастен к великой крови, пролившейся в XX веке.

Кто такой Тамерлан и откуда он родом?

Вначале несколько слов о детстве будущего великого хана. Известно, что Тимур-Тамерлан родился 9 апреля 1336 года на территории нынешнего узбекского города Шахрисабза, бывшего в ту эпоху небольшим селением, называвшимся Ходжа-Ильгар. Его отцом - местный землевладелец из племени Барлас - Мухаммад Тарагай, исповедовал ислам, и вырастил в этой вере своего сына.

Следуя обычаям тех времён, он с раннего детства обучал мальчика основам военного искусства - верховой езде, стрельбе из лука и метанию копья. В результате, едва достигнув зрелости, он уже был опытным воином. Именно тогда получил бесценные знания будущий завоеватель Тамерлан.

Биография, этого человека, а точнее, та её часть, которая стала достоянием истории, начинается с того, что в молодости он снискал расположения хана Туглика - повелителя Чагатайского улуса, одного из монгольских государств, на территории которого родился будущий полководец.

По достоинству оценив боевые качества, а также незаурядный ум Тимура, он приблизил его ко двору, сделав воспитателем своего сына. Однако окружение царевича, опасаясь его возвышения, стало строить против него интриги, и в результате, опасаясь за свою жизнь, новоявленный воспитатель был вынужден бежать.

Во главе отряда наёмников

Годы жизни Тамерлана совпали с тем историческим периодом, когда являлась сплошным театром военных действий. Раздробленная на множество государств, она была постоянно раздираема междоусобицами местных ханов, беспрестанно пытавшихся захватить соседние земли. Усугубляли обстановку бесчисленные разбойничьи банды - джетэ, не признававшие никакой власти и жившие исключительно грабежами.

В этой обстановке несостоявшийся педагог Тимур-Тамерлан нашёл своё истинное призвание. Объединив несколько десятков гулямов - профессиональных наёмных воинов, - он создал отряд, по своим боевым качествам и жестокости превосходивший все остальные окрестные банды.

Первые завоевания

Вместе со своими головорезами новоявленный полководец совершал дерзкие набеги на города и сёла. Известно, что в 1362 году он взял штурмом несколько крепостей, принадлежавших сарбадарам - участникам народного движения против монгольского владычества. Захватив их, он приказал замуровать оставшихся в живых защитников в стены. Это было актом устрашения всех будущих противников, и подобная жестокость стала одной из основных черт его характера. Очень скоро о том, кто такой Тамерлан, узнал весь Восток.

Именно тогда в одной из схваток он лишился двух пальцев правой руки и получил серьёзное ранение в ногу. Его последствия сохранились до конца жизни и послужили основанием для прозвища - Тимур Хромой. Однако не помешало ему стать фигурой, сыгравшей в последней четверти XIV века существенную роль в истории не только Средней, Западной и Южной Азии, но также Кавказа и Руси.

Полководческий талант и необычайная дерзость помогли Тамерлану завоевать всю территорию Ферганы, подчинив себе Самарканд, и сделав столицей новообразованного государства город Кет. Далее, его войско устремилось на территорию, принадлежащую нынешнему Афганистану, и, разорив её, штурмом захватило древнюю столицу Балх, эмир которой - Гусейн - был тут же повешен. Его участь разделило и большинство придворных.

Жестокость как орудие устрашения

Следующим направлением удара его конницы стали расположенные к югу от Балха города Исфахан и Фарс, где правили последние представители персидской династии Музаффаридов. Первым на его пути был Исфахан. Захватив его, и отдав на разграбление своим наёмникам, Тимур Хромой приказал сложить головы убитых в пирамиду, высота которой, превышала рост человека. Это было продолжением его постоянной тактики устрашения противников.

Характерно, что и вся последующая история Тамерлана - завоевателя и полководца, отмечена проявлениями крайней жестокости. Отчасти её можно объяснить тем, что он сам сделался заложником собственной политики. Предводительствуя высокопрофессиональным войском, Хромой должен был исправно платить своим наёмникам, в противном случае их ятаганы обратились бы против него самого. Это вынуждало добиваться новых побед и завоеваний любыми доступными средствами.

Начало борьбы с Золотой Ордой

В начале 80-х годов очередным этапом восхождения Тамерлана стало покорение Золотой Орды, или, иначе, Джучиева улуса. В нём испокон века преобладала евро-азиатская степная культура со своей религией многобожия, не имевшая ничего общего с исламом, исповедовавшимся большинством его воинов. Поэтому боевые действия, начавшиеся в 1383 году, стали столкновением не только противоборствующих армий, но и двух различных культур.

Ордынский тот самый, что в 1382 году совершил поход на Москву, желая опередить своего противника и первым нанести удар, предпринял поход на Харезм. Достигнув временного успеха, он захватил также значительную территорию нынешнего Азербайджана, однако вскоре его войска вынуждены были отступить, понеся значительные потери.

В 1385 году, воспользовавшись тем, что Тимур со своими полчищами находился в Персии, он повторил попытку, но и на этот раз потерпел неудачу. Узнав о вторжении ордынцев, грозный полководец срочно вернул свои войска в Среднюю Азию и наголову разбил неприятеля, заставив самого Тохтамыша бежать в Западную Сибирь.

Продолжение борьбы с татарами

Однако на этом покорение Золотой Орды ещё не завершилось. Окончательному её разгрому предшествовали пять лет, наполненных непрестанными военными походами и кровопролитием. Известно, что в 1389 году ордынский хан даже сумел настоять на том, чтобы в войне с мусульманами его поддержали русские дружины.

Способствовала этому смерть Великого князя Московского Дмитрия Донского, после которой его сын и наследник Василий обязан был ехать в Орду за ярлыком на княжение. Тохтамыш подтвердил его права, но при условии участия русских войск в отражении нападения мусульман.

Разгром Золотой Орды

Князь Василий дал согласие, однако оно носило лишь формальный характер. После разгрома, учинённого Тохтамышем в Москве, никто из русских не желал проливать за него кровь. В результате в первой же битве на реке Кондурче (приток Волги) они бросили татар и, переправившись на противоположный берег, ушли.

Завершением покорения Золотой Орды стала битва на реке Терек, в которой 15 апреля 1395 года сошлись войска Тохтамыша и Тимура. Железный Хромец сумел нанести своему противнику сокрушительное поражение и тем самым положить конец татарским набегам на подконтрольные ему территории.

Угроза русским землям и поход на Индию

Следующий удар готовился им в самое сердце Руси. Целью намеченного похода были Москва и Рязань, не знавшие до той поры, кто такой Тамерлан, и платившие дань Золотой Орде. Но, к счастью, этим планам не суждено было осуществиться. Помешало восстание черкесов и осетин, вспыхнувшее в тылу войск Тимура и заставившее завоевателя повернуть назад. Единственной жертвой тогда стал оказавшийся на его пути город Елец.

В течение последующих двух лет его войско совершило победоносный поход в Индию. Захватив Дели, воины Тимура разграбили и сожгли город, а 100 тыс. защитников, оказавшихся в плену, убили, опасаясь возможного с их стороны мятежа. Дойдя до берегов Ганга и захватив по дороге несколько укреплённых крепостей, многотысячная армия вернулась в Самарканд с богатой добычей и большим количеством невольников.

Новые завоевания и новая кровь

Вслед за Индией настал черёд Османского султаната покориться мечу Тамерлана. В 1402 году он разбил непобедимых до той поры янычар султана Баязида, а его самого взял в плен. В результате под его владычеством оказалась вся территория Малой Азии.

Не смогли противостоять войскам Тамерлана и рыцари-иониты, удерживавшие много лет в своих руках крепость древнего города Смирны. Не раз отражавшие прежде атаки турок, они сдались на милость хромого завоевателя. Когда же им на помощь прибыли венецианские и генуэзские корабли с подкреплением, то победители забрасывали их из крепостных катапульт отрубленными головами защитников.

Замысел, который не смог осуществить Тамерлан

Биография этого выдающегося полководца и злого гения своей эпохи, завершается последним амбициозным проектом, которым стал его поход на Китай, начавшийся в 1404 году. Целью был захват Великого Шёлкового пути, дававший возможность получать налог с проезжавших купцов и пополнять за счёт этого свою и без того переполненную казну. Но осуществлению задуманного помешала внезапная смерть, оборвавшая жизнь полководца в феврале 1405 года.

Великий эмир империи Тимуридов - под таким титулом он вошёл в историю своего народа, - был похоронен в мавзолее Гур Эмир в Самарканде. С его погребением связана легенда, передававшаяся из поколения в поколение. Она гласит, что в том случае, если саркофаг Тамерлана будет вскрыт, а его прах потревожен, то наказанием за это станет страшная и кровопролитная война.

В июне 1941 года в Самарканд для эксгумации останков полководца и их исследования была направлена экспедиция Академии наук СССР. Вскрытие могилы произвели в ночь на 21 июня, а на следующий день, как известно, началась Великая Отечественная война.

Интересен и другой факт. В октябре 1942 года участник тех событий кинооператор Малик Каюмов, встречаясь с маршалом Жуковым, рассказал ему об исполнившемся проклятии и предложил вернуть прах Тамерлана на прежнее место. Это было сделано 20 ноября 1942 года, и в этот же день последовал коренной перелом в ходе Сталинградской битвы.

Скептики склонны утверждать, что в данном случае имел место лишь ряд случайностей, ведь план нападения на СССР разрабатывался задолго до вскрытия гробницы людьми, которые хоть и знали, кто такой Тамерлан, но, разумеется, не принимали в расчёт тяготевшее над его могилой заклятие. Не вступая в полемику, скажем лишь, что каждый вправе иметь по этому поводу свою точку зрения.

Семья завоевателя

Особый интерес для исследователей представляют жены и дети Тимура. Как и все восточные правители, этот великий завоеватель прошлого имел огромное семейство. Одних лишь официальных жён (не считая наложниц) у него было 18 человек, любимой из которых принято считать Сарай-мульк ханым. Несмотря на то что дама со столь поэтичным именем была бесплодной, ей господин доверял воспитание многих своих сыновей и внуков. Она же вошла в историю как покровительница искусства и науки.

Вполне понятно, что при таком количеств жён и наложниц в детях также не было недостатка. Тем не менее только четверо из его сыновей заняли места, подобающие столь высокому происхождению, и стали правителями в империи, созданной отцом. В их лице история Тамерлана нашла своё продолжение.

Куликовская битва ободрила русских людей в борьбе с татарами, научила их побеждать грозных ханов Золотой Орды, но не избавила еще нашу землю от татарского владычества. После Мамая Ордой стал править хан Тохтамыш, который захотел ото­мстить Дмитрию Донскому за его славную победу и неожиданно вторгся с сильными татарскими полчищами в пределы Русской земли. Прежде чем великий князь успел собрать войско, Тохтамыш уже явился под стенами Москвы, взял Москву обманом и страшно опустошил, ограбил ее и удалился со множеством пленных. Чтобы избавить на будущее время Русскую землю от таких опустошений, великий князь вновь обязался исправно платить дань Тохтамышу. Таким образом ему удалось уладить свои отношения с Тохтамышем. Но вскоре после смерти Дмитрия Донского на Русскую землю стала надвигаться новая страшная гроза из азиатских степей. Там в конце XIV века появился еще один могущественный завоеватель, прозванный Тамерланом. Покорив многие азиатские царства, Тамерлан вслед за тем завоевал Персию и вдоль западных бе­регов Каспийского моря вывел свои громадные полчища к устьям Волги. Отсюда в 1395 году он послал к хану Золотой Орды Тохтамышу требовать покорности и дани. Тохтамыш вместо ответа выступил против него со всей Ордой, но потерпел поражение.

Когда в Москве узнали, что Тохтамыш разбит Тамерланом и войско его рассеяно, все обрадовались, думая, что Тамерлан опять удалится в азиатские степи. Но к ужасу всей Руси грозный завоеватель двинулся от устьев Волги к северу, и полчища его вскоре явились уже на Волге, в саратовских степях. Затем Тамерлан подступил к Ельцу, взял его, разорил, выжег и стал около него станом, собираясь двинуться далее.

Только тогда все поняли, что Русской земле предстоит вынести новые бедствия. Все знали, что с Тамерланом идет на Русь около полумиллиона разноплеменных кочевников, и все ждали гибели. Оставалась надежда только на Божие милосердие, и все бросились в храмы, чтобы принести по­каяние накануне неминуемой гибели и молить Бога о спасении Русской земли. Юный великий князь Василий Дмитриевич собрал войско, созвал воевод, которые сражались под знаменами его отца Дмитрия Донского, на Куликовом поле, и стал совещаться с ними и с боярами. На этом совете было решено, что великокняжеское войско должно стать на рубеже Московского княжества, под Коломной, и здесь дожидаться врага.

Приняв такое решение и поручив охрану столицы своему дяде Владимиру Храброму, великий князь Василий двинулся с войском к Коломне и там ожидал вестей о приближении Тамерлановых полчищ.

В это время великому князю Василию Дмитриевичу Бог внушил благую мысль: успокоить встревоженных жителей Москвы перенесением в столицу древней чудотворной иконы Божией Матери, некогда принесенной во Владимир князем . Великий князь написал в Москву митрополиту Киприану и просил его послать за иконой во Владимир. Митрополит поспешил исполнить желание великого князя, и почетное посольство из высшего духовенства и великокняжеских бояр отправилось во Владимир. Чудотворную икону взяли из владимирского Успенского собора и торжественно понесли в Москву. Это шествие было зрелищем умилительным! Бесчисленное множество народа выходило отовсюду на дорогу, все падали перед иконой на колени, все взывали к ней со слезами: «Матерь Божия! Спаси землю Русскую!» Вся Москва вышла навстречу иконе за много верст от города. Едва показалась вдали шествующая к Москве икона, все пали ниц перед ней со слезами радости и тихим упованием на ее чудотворную силу.

Не прошло и двух недель с того дня, когда икона Владимирской Божией Матери была торжественно внесена в Москву и поставлена в московском Успенском соборе, как из Коломны в Москву пришла радостная весть Тамерлан повернул от Ельца свои полчища на юг и поспешно удалился от русских границ!

Древние летописцы сохранили дивное предание. Они рассказывают, что в тот самый день и час, когда московские жители встречали чудотворную икону Владимирскую, Тамерлан дремал в своем шатре под Ельцом и видел ужасный сон. Ему представилась высокая гора, которая вершиной своей скрывалась в облаках. Святители в блистающих ризах с золотыми жезлами в руках сходили с этой горы, а над ними в лучезарном сиянии шествовала Небесная Владычица, окруженная тьмой грозных воинов, которые все разом устремились на Тамерлана.

В трепете очнулся он ото сна, собрал своих вельмож и стал просить растолковать смысл сновидения. Некоторые из вельмож объяснили Тамерлану: «Небесная Владычица, которую ты видел во сне, не кто иная, как Богоматерь, защитница христиан». «Если так, то нам не одолеть их!» - воскликнул Тамерлан и приказал своим полчищам немедленно удалиться из пределов Руси.

Когда радостная весть об удалении полчищ Тамерлана достигла Коломны, великий князь благодарил Бога за милость, оказанную Русской земле, распустил войско и со своей дружиной поспешил к Москве. По возвращении в Москву Василий Дмитриевич соорудил каменный храм Божией Матери и монастырь на том самом месте, где Владимирская икона Божией Матери была встречена митрополитом, духовенством и гражданами московскими. Русская Церковь с того же 1395 года положила на вечные времена праздновать 26 августа праздник Сретения Богоматери в память того, что единственно благодати Божией была тогда обязана Русская земля спасением от страшного нашествия Тамерлана. Монастырь же, построенный на месте встречи иконы, получил название Сретенского.