Главная / Истории успеха / Кто перевел илиаду гомера на русский. Анализ «Илиады» Гомера

Кто перевел илиаду гомера на русский. Анализ «Илиады» Гомера

2. Оригинал и перевод. Вдобавок для русского читателя встает проблема языка и перевода — кто ж у нас знает древнегреческий. Раньше его изучали в классических гимназиях, но классическое образование сильно ужали еще в царской России, и поделом: нужно было освободить учебное время для современных языков и для дисциплин, необходимых в реальной жизни, — физики, химии, биологии, для расширения математики. Латынь осталась в юридических и медицинских вузах, а древнегреческий — только в университетах на классических отделениях филологических факультетов. Так что — перевод.

Само собой понятно, что художественное поэтическое произведение требует художественного поэтического перевода. Все мы знаем, что это очень трудно, но все же возможно. Есть отличные переводы сонетов Шекспира — переводы С. Маршака и А. Финкеля. Есть хорошие переводы стихов Гёте и Гейне. Особенно удаются переводы стихов, когда этим занимаются большие поэты. Почему же «Илиада» и «Одиссея» в переводах не производят впечатления настоящей поэзии, музыки слова?

Древние греки несомненно получали эстетическое наслаждение от прослушивания гомеровского эпоса. Такое же наслаждение получают от чтения «Илиады» и «Одиссеи» немногие современные филологи-классицисты, свободно владеющие древнегреческим языком. Тем, кто пользуется переводом, это совершенно недоступно.

Между тем русских стихотворных переводов гомеровского эпоса много (перечень их см. в кн.: Егунов 1964), и есть очень хорошие переводы на русский язык. Перевод Гнедича, сделанный во времена Пушкина, торжественно-медлителен, переполнен архаизмами (словами церковно-славянского языка) и этим близок к оригиналу. Более того, Гнедич изобретал новые слова для гомеровского эпоса. Колесничие у него «бодатели коней». Это от слова «бодец», обозначавшего в древнерусском стрекало. Ныне и «стрекало» уже непонятное слово. Этим термином обозначалась острая палка, которой управляли конями с колесницы вместо вожжей — кололи в правую сторону крупа или в левую. Кони у Гнедича снабжаются эпитетом «звуконогие», герой Гектор — «шлемоблещущий», и еще много таких составных эпитетов.

Это нарушение легкости понимания — не упущение переводчика, а передача свойств оригинала. Ведь речь Гомера — не обиходная древнегреческая речь, а «искусственный язык» (точнее, диалект), сформированный в среде аэдов (эпических певцов) из разных греческих диалектов, с изрядным количеством архаизмов, иностранных слов, редких выражений (Meister 1921). Таким способом певцы создавали «высокий штиль». Ведь и в русском эпосе нечто подобное. В русском быту не употребляются выражения «а и возговорит...» или «ой ты гой еси...». Перевод Гнедича — несомненно, шедевр русской литературы. Вот как выглядит начало поэмы у Гнедича:

Гнев, богиня, воспой Ахиллеса, Пелеева сына,
Грозный, который ахеянам тысячи бедствий соделал:
Многие души могучие славных героев низринул
В мрачный Аид и самих распростер их в корысть плотоядным
Птицам окрестным и псам (совершалася Зевсова воля) —
С оного дня, как, воздвигшие спор, воспылали враждою
Пастырь народов Атрид и герой Ахиллес благородный.

Через сто с лишним лет после Гнедича за перевод взялся писатель В. В. Вересаев — его перевод на вполне современный язык живее, понятнее, но лишен величавости. То же начало выглядит у Вересаева так:

Пой, богиня про гнев Ахиллеса, Пелеева сына,
Гнев проклятый, страданий без счета принесший ахейцам,
Много сильных душ героев пославший к Аиду,
Их же самих на съеденье отдавший добычею жадным
Птицам окрестным и псам. Это делалось волею Зевса
С самых тех пор, как впервые, поссорясь, расстались враждебно
Сын Атрея, владыка мужей, и Пелид многосветлый.

Есть еще переводы Н. Минского, А. Шуйского и др. Но при несомненных достоинствах все эти переводы страдают несколькими общими недостатками.

Первый недостаток — в выборе стихотворного размера. Все русские переводчики переводят обе поэмы гекзаметром, следуя греческому оригиналу. Но греческий гекзаметр принципиально отличен от русского гекзаметра, созданного искусственно. Русский гекзаметр — это, по сути, шестистопный дактиль. Дактиль — это трехтактная стопа с ударением на первом слоге. Вот шесть таких стоп в строке — это гекзаметр.

^~~^~~^~~^~~^~~^~~

Кое-где Гнедич разнообразил гекзаметр, заменяя дактиль в некоторых стопах двухдольным размером — хореем или спондеем. Этой деталью можно здесь пренебречь.

Но в греческом языке, так же как в немецком или английском, есть долгие и короткие гласные. Например, в английском «биит» (beat) — это «удар», а «бит» (bit) — это «крошка», «маленький кусочек». В немецком: «каан» (Kahn) — это «челнок», а «кан» (капп) — это «может». В греческом буква «эта» (η) обозначает долгое «э», а буква «эпсилон» (ε) — короткое, «омега» (ω) — долгое «о», а «омикрон» (о) — короткое, и т. д. Так вот греческий стих был основан на чередовании долгих и коротких слогов.

_.._.._.._.._.._..

В русском же языке деления на долгие и короткие нет, поэтому русская копия гекзаметра основана на чередовании ударных и безударных, как это обычно для русского стиха. Стало быть, греческая стопа гекзаметра оказывается четырехдольной (долгий слог равен двум коротким), а русская стопа — трехдольной. То есть другая ритмика. Разница — как между танго (или, скажем, торжественным маршем) и вальсом. Это во-первых. А во-вторых, греческий стих получается длиннее русского примерно в полтора раза. Это создает впечатление гораздо большей протяженности, медлительности. Тут другое дыхание.

При всем совершенстве перевода одноглазого Гнедича, Пушкин встретил его злой эпиграммой, которую он не напечатал и тщательно вымарал в рукописи, понимая, что обнародование ее будет несправедливо. Литературоведы восстановили ее текст. Вот он:

Крив был Гнедич поэт, преложитель слепого Гомера,
Боком одним с образцом схож и его перевод.

И Белинский был против «русского гекзаметра». Он говорил, что Гомера надо переводить «мерной прозой», то есть свободным стихом или чем-то вроде того.

Далее, у всех переводчиков «Илиада» рассчитана на декламацию или чтение. А на деле она в древности пе лась под аккомпанемент лиры. Она должна быть распевной, как русские былины. Ни один из существующих ныне переводов петь или хотя бы возглашать речитативом под аккомпанемент какого-либо струнного инструмента нельзя, не получается.

Все переводили Гомера как книжного поэта, литератора, хотя и древнего. А это был народный певец, акын, гусляр, не знавший грамоты. Возможно, действительно слепец. Его стихия — фольклор. Он помнил много народных песен об эпических героях и сам сочинял новые песни о тех же героях, каждый раз импровизируя. Но его импровизации ходили испытанными ходами, варьируя традиционные сюжеты. У него типичные признаки народного певца — это открыли Милмэн Пэрри и Элберт Лорд. Эти признаки: постоянные, как бы примороженные к объектам эпитеты (вроде русских «стрела каленая», «девица красная» и «добрый молодец»). Это также традиционные формулы-выражения (как русские «что ни в сказке сказать, ни пером описать», «я там был, мед-пиво пил» и т. д.). Почти после каждой речи одного из героев — «Так произнес...». После описания почти каждого отряда — стандартное завершение: «Сорок за ним кораблей под дружиной примчалося черных».

У певца множество повторов (целыми строками и «строфами» — до трети всего текста). Он этими заученными формулами и кусками текста пользуется, как книжный поэт — словами. Это позволяет ему свободно развивать повествование, не задумываясь над тем, какие слова и фразы употребить. Сразу вставляет готовое предложение из запасов памяти. В его речи масса частиц и союзов в роли частиц — как в русском эпосе (типа русских «да», «ведь», «да как» и т. п.), — они заполняют ритмические пробелы, делая речь падкой, но не такой экономной, как литературная.

Переводчики же невольно «улучшают» его, подчищают, приглаживают, превращают его народную речь в литературную, книжную. Они убирают повторы, разнообразят язык, выбирают более экспрессивные выражения, яркие образы. Вместо «так произнес» проставлены разные варианты: то «рек он», то «так он взывал», то «слово скончал». Разумеется, все это не значит, что нужно уподобить перевод русским былинам, уснастить речь выражениями «ой да ты», «гой еси» и т. п. Не стоит начинать поэму сугубо по-русски: «Уж ты гнев да воспой, богинюшка, как Ахиллеса-то свет Пелеевича...» Не нужно создавать «Гомера в зипуне».

Но и такой перевод был — это перевод «барона Брамбеуса» — О. И. Сенковского, востоковеда, журналиста и писателя первой половины XIX века. Вот как звучит начало «Илиады» в его переводе:

Спой, богиня, про бешенство Пелеевича Ахилла,
Окаянное, что тьму кручин на греков взвалило.
Многие-то побросало оно в Ад крепкие души
Богатырские, трупами же их угостило собак
Да воронов всех (Юпитера то свершалась воля!..)
С тех пор, то есть, как впервые разошлись, побранившись,
Атреич, царь мужей, и божеский Ахилл!

Атреича лучше оставить для пародий, но народность и распевность должны чувствоваться.

На каждом шагу в переводах встречаются смысловые нарушения. С первых же слов. У Гнедича: «Гнев, богиня воспой, Ахиллеса, Пелеева сына...» В греческом оригинале первое слово — Μηνιν «обиду». Петь надлежало про обиду, а не про гнев. Гнев проистекал из обиды. С объяснения, на что обиделся Ахилл (Ахиллей), и начиналась поэма. Причем поэма не воспевает гнев Ахилла, а осуждает. В оригинале «пой про обиду» (у Beресаева ближе к подлиннику: «пой про гнев»), а поскольку это — начало, то лучше «спой про обиду», но чтобы не было слишком фамильярно — «заведи песнь про обиду».

Греческий герой Ахиллеус (Ἀχιλλεύς), имя которого не входило в русский размер, назван у Гнедича Ахиллесом (и это стало традиционным), позже он стал Ахиллом. Но в гомеровской речи он входит в целую систему однотипно названных героев, образующих древнее поколение в эпосе. Все они на -еус, а переводятся всегда на -ей (окончания -ус, -ос в русском языке отсекаются): Одиссей, Идоменей, Нелей, Пелей, Эврисфей, Менесфей, Тезей, Эрехтей. Обычно не стоит отступать от литературной традиции, но в случае с Ахиллом — надо: он — представитель целого поколения героев и, следовательно, он — Ахиллей.

Значит, более близок к подлиннику как по звучанию, так и по смыслу был бы такой примерно перевод начала поэмы:

Заведи-ка, богиня, песнь про обиду проклятую Ахиллея,
Что Пелеев сын, ведь она великие навлекла на ахеян бедствия,
Как низвергла могучих героев души враз в преисподнюю,
А самих-то окрестным псам на лихое повергла терзание
Да хищным птицам на пир. Уж сбывалася воля Зевсова
С того дня, как промеж собой возгорелись враждою лютою
Сын Атреев, мужам повелитель, и пресветлый герой Ахиллей.

Это, конечно, не образец поэтического перевода, не конкуренция Гнедичу или Вересаеву, а только намек на то, как должен звучать, на мой взгляд, русский текст эпопеи, максимально близкий по фонетическому воздействию к звучанию оригинала и более точный по смыслу.

Далее, гомеровский эпос благодаря своей древности (почти три тысячи лет) и колоссальному объему является настоящей энциклопедией древнейшей Греции — столько сведений о греческой культуре, языке, искусстве, быте, экономике, социальном строе! Другое дело, что Троянская война отделена от времени самого Гомера половиной тысячелетия, и народный певец знал описываемое им время примерно так, как русские сказители — события, описанные в былинах, то есть время Киевской Руси. В Троянской войне, как она представлена у Гомера, намешаны реалии разных веков — с XIII века до н. э. (предполагаемое время Троянской войны) и даже XVI века по VIII—VII века до н. э. (предполагаемое время жизни самого Гомера). В этом разбираться ученым, и многое уже распределено по векам. Но так или иначе, эти сведения в «Илиаде» есть, и их ниоткуда в такой полноте не добыть, кроме как в «Илиаде». «Илиада» — это богатейший исторический источник.

А это налагает дополнительные требования на перевод: он должен быть детальным и безукоризненно точным. Никаких домыслов, никакой отсебятины. Но обратимся к переводу Гнедича. Явившись к Агамемнону просить о выкупе пленной дочери, жрец Аполлона протягивает царю венец на жезле золотом. У Гнедича добавлено «красный» (I, 15). Венец у греков действительно повязывался красной лентой, однако в данном месте у Гомера в оригинале цвет не указан. Можно, конечно, вводить от себя дополнительные слова, если этого требует размер, но нейтральные, а не добавляющие новую информацию.

Когда боги обсуждали, как Приаму получить у Ахилла труп Гектора, Зевс, по Гнедичу, говорит:

Тело похитить склоняют бессмертные Гермеса боги;
Я же, напротив, ту славу хочу даровать Ахиллесу...
(XXIV, 109-110)

В оригинале же у Гомера Зевс намеревался дать Ахиллу не «славу», а достойную «почесть», то есть выкуп. Античные боги и герои не были столь бескорыстны, как их представлял переводчик XIX века.

Вообще, нужен дословный (пусть и прозаический) перевод. Такие переводы на английский язык есть (У. X. Д. Рауза, также Эндрю Лэнга, Уолтера Лифа и Эрнеста Майерса), на русском современных нет. Есть очень устаревшие (Петра Евдокимова — 1776-1978 годов, Ивана Мартынова — 1823-1925 годов).

Гомеровский эпос — это фольклор особого рода: он выделялся своим совершенством из народных эпосов. Этим совершенством он обязан греческому духу состязательности, реализованному в обычае ежегодных всегреческих состязаний народных певцов на острове Делос. Готовясь к этому престижному конкурсу, певцы заучивали наизусть огромные тексты, всячески их улучшали, так что у наиболее талантливых из них фольклор максимально приближался к литературе.

Но заведомо ясно, что большинство из нас читать Гомера в оригинале не может и не будет, а перевод, даже лучший — Гнедича или Вересаева, — не дает полного впечатления и не доставит того наслаждения красотами стиха, которое увлекало древних, а ныне доступно немногим знатокам. Зачем же читать «Илиаду»?

Время и место создания «Илиады» и «Одиссеи»

Всё это указывает на родовой характер гомеровского общества, которое находится на грани разложения и перехода к рабовладельческому строю. В поэмах «Илиада» и «Одиссея» уже налицо имущественное и социальное неравенство, разделение на «лучших» и «худых»; уже существует рабство, которое, правда, сохраняет патриархальный характер: рабы – в основном пастухи и домашние слуги, среди которых есть привилегированные: такова Евриклея, няня Одиссея; таков пастух Евмей, который действует вполне самостоятельно, скорее, как друг Одиссея, чем как раб его.

Торговля в обществе «Илиады» и «Одиссеи» уже существует, хотя она еще мало занимает мысли автора.

Следовательно, создатель поэм (олицетворенный в личности легендарного Гомера) – представитель греческого общества VIII–VII вв. до н. э., находящегося на грани перехода от родоплеменного быта к государственному.

Материальная культура, описанная в «Илиаде» и «Одиссее», убеждает нас в том же: автор хорошо знаком с употреблением железа, хотя, стремясь к архаизации (особенно в «Илиаде»), указывает на бронзовое вооружение воинов.

Поэмы «Илиада» и «Одиссея» написаны в основном на ионийском диалекте, с примесью эолийских форм. Это означает, что местом создания их была Иония – острова Эгейского моря или Малая Азия. Отсутствие же в поэмах упоминаний о городах Малой Азии свидетельствует об архаизаторских стремлениях Гомера, воспевающего древнюю Трою.

Композиция «Илиады» и «Одиссеи»

Гомер сочувствует в поэме «Илиаде» воинам обеих враждующих сторон, но агрессивность и грабительские стремления греков вызывают у него осуждение. Во II книге «Илиады» поэт вкладывает в уста воина Терсита речи, клеймящие алчность военачальников. Хотя описание внешности Терсита указывает на стремление Гомера выразить свое осуждение его речам, однако речи эти весьма убедительны и по существу в поэме не опровергнуты, значит, мы можем предполагать, что они созвучны мыслям поэта. Это тем более вероятно, что упреки, брошенные Терситом Агамемнону , почти аналогичны тяжким обвинениям, которые предъявляет ему же Ахилл (ст. 121 сл.), а тот факт, что Гомер сочувствует словам Ахилла, сомнения не вызывает.

Осуждение в «Илиаде» войны, как мы видели, звучит не только в устах Терсита. Сам доблестный Ахилл, собираясь вернуться в войско, чтобы отомстить за Патрокла, говорит:

«О, да погибнет вражда от богов и от смертных, и с нею
Гнев ненавистный, который и мудрых в неистовство вводит!»
(Ил., кн. XVIII , ст. 107–108).

Очевидно, что если бы прославление войны и мести было целью Гомера, то действие «Илиады» завершилось бы убиением Гектора, как это было в одной из «киклических» поэм. Но для Гомера важно не торжество победы Ахилла, а моральное разрешение его гнева.

Жизнь в представлении поэм «Илиада» и «Одиссея» настолько привлекательна, что Ахилл, встреченный Одиссеем в царстве мертвых, говорит, что он предпочел бы тяжелую жизнь поденщика царствованию над душами умерших в преисподней.

В то же время, когда нужно действовать во имя славы родины или ради близких людей, герои Гомера презирают смерть. Сознавая свою неправоту в том, что он уклонился от участия в боях, Ахилл говорит:

«Праздный, сижу пред судами, земли бесполезное бремя»
(Ил., кн. XVIII, ст. 104).

Гуманизм Гомера, сострадание человеческому горю, восхищение внутренними достоинствами человека, мужеством, верностью патриотическому долгу и взаимной привязанностью людей достигает ярчайшего выражения в сцене прощания Гектора с Андромахой (Ил., кн. VI , ст. 390–496).

Художественные особенности «Илиады» и «Одиссеи»

Образы гомеровских героев до некоторой степени статичны, т. е. характеры их освещены несколько односторонне и остаются неизменными от начала и до конца действия поэм «Илиада» и «Одиссея», хотя каждый персонаж имеет свое лицо, отличное от других: в Одиссее подчеркивается изворотливость ума, в Агамемноне – надменность и властолюбие, в Парисе – изнеженность, в Елене – красота, в Пенелопе – мудрость и постоянство жены, в Гекторе – мужество защитника своего города и настроение обреченности, так как должен погибнуть и он, и его отец, и его сын, и сама Троя.

Односторонность в изображении героев обусловлена тем, что большинство из них предстает перед нами только в одной обстановке – в бою, где не могут проявиться все черты их характеров. Некоторое исключение составляет Ахилл, так как он показан в отношениях с другом, и в битве с врагом, и в ссоре с Агамемноном, и в разговоре со старцем Приамом, и в других ситуациях.

Что касается развития характера, то оно еще недоступно «Илиаде» и «Одиссее» и вообще литературе доклассического периода Древней Греции. Попытки такого изображения мы находим лишь в конце V в. до н. э. в трагедиях Еврипида .

Что же касается изображения психологии героев «Илиады» и «Одиссеи», их внутренних импульсов, то о них мы узнаем из их поведения и из их слов; кроме того, для изображения движений души Гомер использует весьма своеобразный прием: вмешательство богов. Например, в I книге «Илиады», когда Ахилл, будучи не в силах стерпеть оскорбление, вынимает меч, чтобы напасть на Агамемнона, кто-то сзади вдруг хватает его за волосы. Оглянувшись, он видит Афину, покровительницу треков, которая не допускает убийства.

Подробность, детальность описаний, характерные для «Илиады» и «Одиссеи», особенно проявляются в таком часто употребляемом поэтическом приеме, как сравнение: гомеровские сравнения иногда настолько развернуты, что превращаются как бы в самостоятельные рассказы, оторванные от основного повествования. Материалом для сравнения в поэмах служат чаще всего природные явления: животный и растительный мир, ветер, дождь, снег и т. п.:

«Он устремился как лев горожитель, алкающий долго
Мяса и крови, который, душою отважной стремимый,
Хочет на гибель овец, в их загон огражденный ворваться;
И, хотя перед оградою пастырей сельских находит,
С бодрыми псами и копьями стадо свое стерегущих,
Он, не изведавши прежде, не мыслит бежать из ограды;
Прянув во двор, похищает овцу, либо сам под ударом
Падает первый, копьем прободенный из длани могучей.
Так устремляла душа Сарпедона, подобного богу»
(Ил., кн. XII , ст. 299–307).

Иногда эпические сравнения поэм «Илиады» и «Одиссеи» призваны создать эффект ретардации , т. е. замедления хода повествования путем художественного отступления и отвлечения внимания слушателей от основной темы.

«Илиаду» и «Одиссею» роднят с фольклором и гиперболы: в XII книге «Илиады» Гектор, атакуя ворота, швыряет в них такой камень, который и два сильнейших мужа с трудом приподняли бы рычагами. Голос Ахилла, бегущего вызволить тело Патрокла, звучит, как медная труба, и т. п.

О песенно-народном происхождении поэм Гомера свидетельствуют также так называемые эпические повторы: отдельные стихи повторяются полностью или с небольшими отклонениями, и таких стихов в «Илиаде» и «Одиссее» насчитывается 9253; таким образом, они составляют третью часть всего эпоса. Повторы широко применяются в устном народном творчестве потому, что они облегчают певцу импровизацию. В то же время повторы – моменты отдыха и ослабления внимания для слушателей. Повторы облегчают и восприятие слышимого. Например, стих из «Одиссеи»:

«Встала из мрака младая с перстами пурпурными Эос»
(пер. В. А. Жуковского).

переключал внимание аудитории рапсода на события следующего дня, означая, что наступило утро.

Часто повторяемая в «Илиаде» картина падения воина на поле битвы нередко выливается в формулу с трудом валимого дровосеками дерева:

«Пал он, как падает дуб или тополь серебрянолистный»
(пер. Н. Гнедича).

Иногда словесная формула призвана вызывать представление о громе, который возникает при падении облаченного в металлические доспехи тела:

«С шумом на землю он пал, и взгремели на мертвом доспехи»
(пер. Н. Гнедича).

Когда боги в поэмах Гомера спорят между собой, бывает, что один говорит другому:

«Что за слова у тебя из ограды зубов излетели!»
(пер. Н. Гнедича).

Повествование ведется в эпически бесстрастном тоне: в нем нет признаков личного интереса Гомера; благодаря этому создается впечатление объективности изложения событий.

Обилие в «Илиаде» и «Одиссее» бытовых деталей создает впечатление реалистичности описываемых картин, но это так называемый стихийный, примитивный реализм.

Приведенные выше цитаты из поэм «Илиада» и «Одиссея» могут дать представление о звучании гекзаметра – поэтического размера, придающего несколько приподнятый торжественный стиль эпическому повествованию.

Переводы «Илиады» и «Одиссеи» на русский язык

В России интерес к Гомеру начал понемногу проявляться одновременно с усвоением византийской культуры и особенно возрос в XVIII в., в эпоху русского классицизма.

Первые переводы «Илиады» и «Одиссеи» на русский язык появились во времена Екатерины II : это были либо прозаические переводы, либо стихотворные, но не гекзаметрические. В 1811 г. были опубликованы первые шесть книг «Илиады» в переводе Е. Кострова александрийским стихом, который считался обязательной формой эпоса в поэтике французского классицизма, господствовавшего в то время в русской литературе.

Полный перевод «Илиады» на русский язык размером подлинника был сделан Н. И. Гнедичем (1829), «Одиссеи» – В. А. Жуковским (1849).

Гнедичу удалось передать и героический характер повествования Гомера, и некоторый его юмор, но его перевод изобилует славянизмами, так что уже к концу XIX в. он стал казаться слишком архаичным. Поэтому опыты перевода «Илиады» возобновились; в 1896 г. вышел новый перевод этой поэмы, сделанный Н. И. Минским на основе более современного русского языка, а в 1949 г.– перевод В. В. Вересаева, еще более упрощенным языком.

костровый
I прил.
1) соотн. с сущ. костёр I 1., связанный с ним
2) Свойственный костру, характерный для него.
II прил.
1) соотн. с сущ. костра, связанный с ним
2) Свойственный костре, характерный для неё.

костровый
см. костра; -ая, -ое.
К-ая пыль.

сделать
сов. перех. и неперех.
1) Выполнить какую-либо работу, совершить что-либо.
2. перех.
Произвести, изготовить, приготовить что-либо.
3) Поступить каким-либо образом.
4. перех.
Обратить, превратить в кого-либо, что-либо, привести в какое-либо состояние.
отт. разг. Определить, назначить на какую-либо должность, работу.
5. перех.
Придать какое-либо выражение лицу, глазам, принять тот или иной внешний вид.

первый
I м. разг.
1) Тот, кто или что начинает ряд однородных предметов, явлений.
2) Тот, кто или что упомянут, назван раньше.
3) Тот, кто или что произошел или стал объектом какого-либо действия раньше всех остальных.
II м.
Тот, кто лучше всех.
III прил.
1) поряд. от числ. один; предшествующий второму при счете ряда однородных предметов, явлений.
2) Тот, что упомянут, назван раньше.
3) Тот, что произошел или стал объектом какого-либо действия раньше всех остальных.
IV прил.
1) Первоначальный, самый ранний.
отт. Происходящий, действующий ранее всех остальных.
отт. Ближайший из предстоящих, из будущих.
2) Ранее не бывавший, впервые услышанный, испытанный.
отт. Ранее не существовавший, впервые созданный.
отт. Только что появившийся, свежий, ранний (обычно о явлениях природы).
3. перен.
Наиболее важный, самый значительный, первенствующий.
отт. Главный.
отт. Ведущий основную мелодию, верхний (о голосе, музыкальном инструменте).
4. перен.
Лучший из всех в каком-либо отношении; отличный.
5) Такой, который явился источником или объектом действия раньше всех остальных (обычно стоит после существительного или местоимения, к которому относится, и несет на себе главное ударение в предложении).
6.
Случайно попавшийся, встретившийся; любой, какой угодно.

первый
1. -ая, -ое.; числ. порядк.
к один 1)
2. прил.
1) Первоначальный, самый ранний; происходящий, действующий раньше других.
П-ое впечатление.
Первый посетитель.
П-ая встреча.
Первый рейс.
П-ое время (сначала)
Не первой молодости (не молод)
Первый удар (упреждающая бомбардировка военных объектов противника)
П-ая волна эмиграции (о массовом выезде из нашей страны в годы гражданской войны)
2) Лучший из всех в каком-л. отношении; отличный.
Первый ученик в классе.
Первый сорт сорт товара, следующий за высшим; также: о ком-, чём-л. самом хорошем
Первый среди равных. (книжн.)
П-ое лицо (руководитель какого-л. предприятия, учреждения)
П-ая леди страны (о супруге главы государства)
- первое апреля
- первым делом
- первым долгом
- из первых рук
- первое лицо

стихотворный
1) соотн. с сущ. стих I 1., 2., связанный с ним
2) Свойственный поэтической речи, характерный для нее.
3) Написанный стихами.

стихотворный
-ая, -ое.
1) Относящийся к стихам или к сочинению стихов.
Стихотворный размер.
С-ая строка.
С-ые опыты.
2) Написанный стихами, не прозаический.
Стихотворный фельетон.
С-ые пародии.
Стихотворный шедевр.

перевод
1) действие по гл. переводить I 1., 2., 3., 4., 5., 6., 7., 8., 9., 13., перевести, переводиться 1., перевестись
2. перен. разг.
Уничтожение, истребление, исчезновение всех или многих.
3. перен. разг.
Непроизводительный, ненужный расход, трата.
4) Текст или устная речь, слово, переведенные с одного языка на другой.
отт. Литературное произведение, переданное средствами другого языка, сохраняющее художественную форму, особенности оригинала.
5) Денежное отправление через банк, почту, телеграф; извещение о денежном отправлении.
6.
Рельсовый путь для перехода подвижного состава с одного пути на другой.
7.
Горизонтально положенная балка в какой-либо постройке.

перевод
см. тж. переводной, переводный
1) к перевести - переводить и перевестись - переводиться.
Перевод по службе.
Автоматический перевод стрелки.
Перевод в старший класс.
Перевод на новые формы оплаты труда.
Перевод военных производств на выпуск мирной продукции.
Перевод машин на газовую смесь.
Нет переводу чему (всегда имеется, есть)
2)
а) Текст (или устная речь), переведённый с одного языка на другой.
Вольный перевод.
Дословный перевод.
Учебник военного перевода.
Авторизованный перевод.
Синхронный перевод.
Перевод с русского на немецкий.
б) отт. Литературное произведение, переданное иными художественными средствами, но сохраняющее форму оригинала.
Перевод "белым стихом".
3) Денежное почтовое или телеграфное отправление; извещение о денежном отправлении.
Получить перевод.
Отправить перевод.
Перевод на сто рублей.
Почтовый, телеграфный перевод.
4) спец. Рельсовый путь для перехода железнодорожного состава с одного пути на другой.
Стрелочный перевод.

русский
I м. разг.
Русский язык.
II м.
см. русские 2) III прил.

русский
I см. русские; -ого; м.
II -ая, -ое.
1) к Россия и Русь.
Р-ая история.
Р-ая природа.
Русский народ.
Р-ая земля.
Русский язык.
Р-ая литература.
Р-ая культура.
Русский характер.
Р-ая пляска.
Р-ое гостеприимство.
Р-ие пословицы и поговорки.
Р-ая душа.
Р-ое масло (топлёное)

русский
I м. разг.
Русский язык.
II м.
см. русские 2) III прил.
1) Относящийся к Руси, Российскому государству, России, русским, связанный с ними.
2) Свойственный русским, характерный для них и для Руси, Российского государства, России.
3) Принадлежащий Руси, Российскому государству, России или русским.
4) Созданный, выведенный и т.п. на Руси, в Российском государстве, в России или русскими.

русский
I см. русские; -ого; м.
II -ая, -ое.
1) к Россия и Русь.
Р-ая история.
Р-ая природа.
Русский народ.
Р-ая земля.
2) Принадлежащий русским, созданный русскими или свойственный русским.
Русский язык.
Р-ая литература.
Р-ая культура.
Русский характер.
Р-ая пляска.
Р-ое гостеприимство.
Р-ие пословицы и поговорки.
Р-ая душа.
Р-ое масло (топлёное)
Р-ая печь (особым способом сложенная в жилых помещениях кирпичная печь для варки пищи, выпечки хлеба и отопления)
Р-ая рубашка (верхняя мужская рубашка навыпуск с застёгивающимся сбоку воротом; косоворотка)
Р-ие сапоги (с голенищами до колен)

язык
I м.

3. перен.
4. разг.
II м.

III м.
IV м. устар.
V м. устар.
Переводчик, проводник.

язык
1)

Шершавый кошачий язык.
Облизать губы языком.
Обжечь язык.
Положить таблетку под язык.

Говяжий язык.
Отварной язык с горошком.
Заливной язык.

3)
Древние языки.
Французский язык.
История языка.
Условный язык. (арго)

4)
Литературный язык.
Разговорный язык.
Поэтический язык.
Газетный язык.
Язык науки.
Язык Пушкина.

5)
Язык животных.
Язык пчёл.
Язык жестов.
Язык дорожных знаков.
Язык программирования.
Информационные языки.
Язык фактов.
Язык формул.
Язык музыки.
Язык взглядов, улыбок.

Взять языка.
Допросить языка.
К языкам привязаны верёвки.
Ударить языком о стенку.
Язык рынды.
Языки пламени.
Огненный язык.
Язык волны.
Язык ледника.
- эзопов язык
- язык без костей
- язык на плече
- язык прилип к гортани
- язык развязался
- язык хорошо подвешен
- держать язык за зубами
- ломать язык
- язык поточить
- придержать язык
- прикусить язык
- проглотить язык
- язык проглотишь
- развязать язык
- распустить язык
- связать язык
- язык сломаешь
- укоротить язык
- укроти язык!
- дёрнуло за язык
- чёрт дёрнул за язык
- тянуть за язык
- проситься на язык
- не сходить с языка
- сорвалось с языка
- отсохни у меня язык
- типун на язык
- притча во языцех

язык
I м.
1) Подвижный, имеющий удлиненную форму мышечный орган в полости рта у человека и позвоночных животных, с помощью которого осуществляется процесс пережевывания и глотания пищи, выявляются её вкусовые качества.
отт. Такой орган как орган вкуса.
отт. Такой орган, участвующий в образовании звуков речи (у человека).
2) Мышечный орган некоторых животных (обычно коровий, телячий или свиной).
отт. Кушанье, приготовленное из такого мышечного органа некоторых животных (обычно коровьего, телячьего или свиного).
3. перен.
Металлический стержень в колоколе или колокольчике, который, ударяясь о стенку, производит звон.
4. разг.
Название того, что имеет удлиненную, вытянутую форму.
II м.
1) Исторически сложившаяся система словесного выражения мыслей, обладающая определённым звуковым, лексическим и грамматическим строем и служащая средством общения в человеческом обществе.
отт. Такая система как предмет изучения или преподавания.
2) Совокупность средств выражения в словесном творчестве.
отт. Разновидность речи, обладающая определёнными характерными признаками.
отт. Манера выражения, свойственная кому-либо.
3) Способность говорить, выражая словесно свои мысли.
4) Система знаков, передающих информацию; то, что служит средством интерактивного общения, описания и представления программ и алгоритмов решения задач в форме, обеспечивающей возможность их выполнения и решения компьютерными средствами.
5) То, что выражает или объясняет собою что-либо.
III м.
Противник, взятый в плен с целью получить от него какие-либо нужные сведения.
IV м. устар.
то же, что народ, народность, нация
V м. устар.
Переводчик, проводник.

язык
см. тж. язычок, язычище, языковый, языковой, язычный
1)
а) Орган в полости рта в виде мышечного выроста у позвоночных животных и человека, способствующий пережёвыванию и глотанию пищи, определяющий её вкусовые свойства.
Розовый длинный язык собаки.
Шершавый кошачий язык.
Облизать губы языком.
Обжечь язык.
Положить таблетку под язык.
Попробовать на язык. (определить вкус чего-л.)
Показать кому-л. язык. (также: как знак насмешки)
Бежать, высунув язык. (разг.; очень быстро)
б) расш. Этот орган некоторых животных, используемый в пищу; кушанье из него.
Говяжий язык.
Отварной язык с горошком.
Заливной язык.
2) Этот орган человека, участвующий в образовании звуков речи и тем самым в словесном воспроизведении мыслей; орган речи.
Произнося этот звук, прижмите кончик языка к верхним зубам.
Хочу сказать, а язык не слушается.
Длинный язык. (неодобр.; о том, кто говорит лишнее)
Злые языки (о сплетниках, клеветниках)
На язык остёр кто-л. (умеет говорить остро)
Язык зудит, чешется у кого-л. (разг.; о нестерпимом желании сказать что-л., высказаться)
Прикусить (закусить) язык. (также: разг.; внезапно замолчать, испугавшись чего-л.)
Болтать (трепать, чесать и т.п.) языком (разг.-сниж.; много разговаривать; говорить вздор)
Что на уме, то и на языке у кого-л. (что думает, то и говорит)
3)
а) Система словесного выражения мыслей, обладающая определённым звуковым и грамматическим строем и служащая средством общения людей.
Древние языки.
Французский язык.
История языка.
Мёртвые языки (существующие только в памятниках письменности)
Условный язык. (арго)
Найти общий язык с кем-л. (достичь взаимопонимания; договориться о чём-л.)
Говорить на разных языках с кем-л. (не иметь взаимопонимания)
Русским языком говорить (сказать) что-л. (сказать что-л. ясно, понятно)
б) отт., только ед. Способность говорить, выражать словесно свои мысли.
Язык - принадлежность человеческого рода.
Зачем драться, у вас что, языка нет?
4)
а) Разновидность речи, обладающая теми или иными характерными признаками; стиль.
Литературный язык.
Разговорный язык.
Поэтический язык.
Газетный язык.
Язык науки.
б) отт. кого-чего Способ словесного выражения, свойственный кому-, чему-л.; индивидуальный стиль, слог.
Язык Пушкина.
Звучный, сильный язык Шекспира.
У каждого персонажа свой язык.
5)
а) чего Система знаков (звуков, сигналов), передающих информацию.
Язык животных.
Язык пчёл.
Язык жестов.
Язык дорожных знаков.
Язык программирования.
Информационные языки.
б) отт. То, что выражает, объясняет собой что-л.
Язык фактов.
Язык формул.
Язык музыки.
Язык взглядов, улыбок.
* Язык любви, язык чудесный, Одной лишь юности известный (Лермонтов)
6) мн.: языки и языки, устар. Народ, народность.
* Слух обо мне пройдёт по всей Руси великой, И назовёт меня всяк сущий в ней язык, И гордый внук славян, и финн, и ныне дикой Тунгус, и друг степей калмык (Пушкин)
7) ед. вин.: языка, разг. Пленный, от которого можно узнать нужные сведения.
Взять языка.
Допросить языка.
8) Металлический стержень в колоколе или колокольчике, который, ударяясь о стенку, производит звон.
К языкам привязаны верёвки.
Ударить языком о стенку.
Язык рынды.
9) чего или какой. О том, что имеет удлинённую, вытянутую форму.
Языки пламени.
Огненный язык.
Язык волны.
Язык ледника.
- эзопов язык
- язык без костей
- язык на плече
- язык прилип к гортани
- язык развязался
- язык хорошо подвешен
- держать язык за зубами
- ломать язык
- язык поточить
- придержать язык
- прикусить язык
- проглотить язык
- язык проглотишь
- развязать язык
- распустить язык
- связать язык
- язык сломаешь
- укоротить язык
- укроти язык!
- дёрнуло за язык
- чёрт дёрнул за язык
- тянуть за язык
- проситься на язык
- вертеться на кончике языка
- не сходить с языка
- сорвалось с языка
- отсохни у меня язык
- типун на язык
- притча во языцех

В памяти последующих поколений Гнедич остался прежде всего как автор первого полного поэтического перевода «Илиады». «С именем Гнедича, - писал Белинский, - соединяется мысль об одном из тех великих подвигов, которые составляют вечное приобретение и вечную славу литератур. Перевод Гнедича «Илиады» на русский язык есть заслуга, для которой нет достойной награды»

«РУССКАЯ ИЛИАДА»

Н.И. Гнедич

В 2009 году исполнилось 180 лет появлению «Илиады» Гомера в переводе Николая Ивановича Гнедича. Это стало выдающимся событием в литературной и культурной жизни России.

Гомер и его герои были известны на Руси чуть ли не с первых времён книжной письменности. Например, царь Иван Грозный в одном из посланий к князю Курбскому обращается к героям «Илиады»: «Ты, подобно Антеру и Энеи, предателям Троянским, много соткав, лжеши». Под Антером, очевидно, разумелся Антенор, один из троянских вождей, советовавший выдать грекам Елену.

В 1748 г. М.В. Ломоносов, блестящий знаток древнегреческого языка, включил примеры из «Илиады» Гомера в свою «Риторику». Это были первые стихотворные переводы Гомера на русский язык: речь Одиссея (Илиада, IX, 225-261 = 37 строк):

Здравствуй, Пелид! В дружелюбных нам пиршествах нет недостатка...
и речь Зевса (Илиада, VIII, 1-15 = 15 строк):
Слушайте слово моё, и боги небес и богини:
Я вам поведаю, что мне в персях сердце внушает...

Первый стихотворный перевод Гомера на русский язык осуществил Е.И. Костров, переводчик по призванию. Переводил он, как и Ломоносов, александрийским стихом*. Александрийский стих кратен двум и потому перевод Гомера не был эквилинеарен. Трудился Костров над переводом «Илиады» шесть лет и перевёл в общей сложности чуть больше восьми песен.

Ермил Иванович Костров был яркой личностью, но по жизни оставался одиноким и любил вино. О нём ходило немало анекдотов, например «Хмельнин Гомеру не подобен». А Нестор Кукольник даже сочинил пьесу «Ермил Иванович Костров. Драма в пяти актах и стихах». Костров дружил с Суворовым, тот говорил: «Люблю Гомера, но не люблю десятилетней Троянской осады, какая медлительность».

Костровский перевод «Илиады» стал его исторической заслугой – это первый художественный перевод Гомера в России. То, что он перевёл только треть «Илиады», не является следствием его нетрудоспособности и страсти к хмельному. Как поэт он просто не мог больше коверкать Гомера, переделывая гекзаметр в ямб.

В 1807 году поэт и переводчик Н.И. Гнедич (1784-1833) приступил к главному делу своей жизни – полному стихотворному переводу «Илиады». С древнегреческим языком и «Илиадой» Гомера он познакомился ещё ребёнком и заболел ею раз и навсегда, мечтая перевести эти звучные, торжественные строки на русский язык.

Намерение Николая Гнедича поддержал Н.А. Крылов и добился для него места библиотекаря Санкт-Петербургской публичной библиотеки. А затем царствующий дом выделил Гнедичу специальный пенсион на осуществление перевода «Илиады».

Вначале Николай Иванович попробовал продолжить дело Кострова. Однако вскоре убедился, что александрийский шестистопный ямб непригоден для перевода древнегреческого гекзаметра на русский язык. Николай Иванович отложил наработанное Костровым и то, что уже перевёл сам, и начал с нуля, с первой гомеровской строки:

Гнев, богиня, воспой Ахиллеса, Пелеева сына,
Грозный, который ахеянам тысячи бедствий соделал...

От мечты до её осуществления Николаю Гнедичу понадобилось 20 лет. В 1829 году вышел в свет его полный перевод «Илиады». Николай Иванович Гнедич осуществил коллинеарный перевод, то есть строка в строку, не изменив размера стиха.

Русское общество проявило живейший интерес к работе Гнедича. О нём говорили и в литературных кружках и в светских салонах. А.С. Пушкин мгновенно отреагировал в «Литературной газете»:
«Наконец вышел в свет так давно и так нетерпеливо ожиданный перевод Илиады! Когда писатели, избалованные минутными успехами, большею частью устремились на блестящие безделки, когда талант чуждается труда, а мода пренебрегает образцами величавой древности, когда поэзия не есть благоговейное служение, но токмо легкомысленное занятие: с чувством глубоким уважения и благодарности взираем на поэта, посвятившего гордо лучшие годы жизни исключительному труду, бескорыстным вдохновениям и совершению единого, высокого подвига. Русская Илиада перед нами. Приступаем к её изучению, дабы со временем отдать отчёт нашим читателям о книге, долженствующей иметь столь важное значение на отечественную словесность».

Но Александр Сергеевич не был бы самим собой, если бы не сострил. Вот дружеская шутка, позже им же тщательно вымаранная:
Крив был Гнедич-поэт,
преложителъ слепого Гомера,
Боком одним с образцом
схож и его перевод.

Гнедич действительно был крив на один глаз – последствие перенесённой в детстве оспы.

В обычной жизни Гнедича отличали простодушие, наивность. Кроме литературной деятельности, за которую он получил чин статского советника и звание академика (в 1811 году), увлекался ещё и собиранием книг. Его уникальная библиотека в 1250 томов, содержавшая редкие, подчас бесценные книги, по его завещанию передана в Полтавскую гимназию. После революции хранилась в Полтавской библиотеке, а после Великой Отечественной войны часть её перевезли в Харьков, в областную библиотеку им. В.Г. Короленко. Нынче судьба этого собрания неизвестна.

После выхода в свет «Илиады» Гнедич прожил всего четыре года. Усиленные занятия ослабили и без того болезненный организм поэта.

А.С. Пушкин сказал: «Русская Илиада перед нами. Приступаем к её изучению». Однако подлинного изучения «Илиады» Н.И. Гнедича не было и нет. Есть труды, посвящённые переводческой работе Гнедича, есть статьи о стихах Гомера в переводе Гнедича, но справочника по «Илиаде» нет. Нет именного указателя, нет мартирологов, нет описания оружия, материалов изготовления и так далее. А для современного читателя уже необходим и небольшой словарик старославянских слов (верея, глезна, гридня, лядвея, пард, усмарь и др.). Между прочим, в Англии перевод «Илиады» Гомера сопровождают шесть томов справок, уточнений, пояснений и проч.

В переводе Н.И. Гнедича много достоинств. Отметим два. Первый – это волшебный русский язык. Чего стоит хотя бы такое выражение:

Гера прельщает старика Зевса, коварствуя сердцем.

Второе – очень и очень важное достоинство – Гнедич не использует римского варианта гомеровских имён, не вносит путаницу. Всего дважды он допустил такой просчёт. А вот перевод «Одиссеи», осуществлённый поэтом В.А. Жуковским, изобилует такими погрешностями.

После 1829 года вышли в свет многие десятки изданий «Илиады» Гомера в переводе Н. Гнедича, но до сих пор нет справочника по «Илиаде» в русском переводе. Почти в каждом издании имеется «Словарь мифологических и географических названий и имён», но все они с существенными погрешностями. Так, в издании «Библиотеки античной литературы» 1978 года всего 289 «географических названий и имён» из 1165 упоминаемых в тексте. А в издании, осуществлённом издательством «Азбука-классика» в 2005 году, уже 585 имён и названий. Но! Увеличение произошло в основном за счёт путаницы: автор «Словаря» включил все известные ему имена, в том числе и не встречающиеся в «Илиаде».

Причём все авторы «словарей» избегают упоминать имена, которые встречаются многократно по разные стороны фронта. Так, никто не включил в свой словарь имя «Хромий». Почему? Да потому, что Хромиев было пять разных человек, к тому же четверо Хромиев воевали против Трои, а один – за Трою. Точно по этой же причине ни один автор своего словаря не включил имя Актор.

В составленном мной именном указателе каждое имя привязано к номеру песни и номеру стиха. Например, Ахиллес упоминается 494 раза, Аполлон – 160, Гектор – 512 и так далее. Всего в поэме Гомера 843 действующих лица, в полтора раза больше, чем в «Войне и мире» Л.Н. Толстого.

Имён настолько много, что пару раз споткнулся и сам Гомер. Так, Деипир фракийский убит Геленом, «сыном Приама» (13 – 576). Менелай, не разобравшись, решил, что убит ахейский Деипир, и ранил Гелена. Но ведь фракияне воевали на стороне Трои (2 – 844), то есть Гелен убил союзника, а Менелай заступился за врага. И второй случай. Вождь пафлагонян Пилемен убит Менелаем (5 – 576), но когда погиб сын Пилемена, Пилемен стал его оплакивать, то есть ожил (13 – 658, 659).

Обилие действующих лиц заставило Гомера идти на повторы имён. Шестьдесят девять имён встречаются дважды, причём есть примеры, когда одноимённые герои находятся по разные стороны фронта. Так, Агелай ахейский воюет с Агелаем троянским, Медон аргивский борется с Медоном троянским, Перифас данайский сражается с Перифасом троянским. И всего таких пар – тринадцать.

По три раза одно и то же имя встречается одиннадцать раз, из них разноплеменных – семь. По четыре раза встретилось пять имён, из них только Меланипп с двух сторон: три троянца и один данай. И, наконец, два имени встречается по пять раз – это Актор (все пятеро – данаи) и Хромий (четверо троянцев и один аргивянин).

Гений поэта и переводчика «Илиады» Николая Ивановича Гнедича выразился также и в том, что многие фразы из поэмы Гомера в его переводе звучат афористично, порой плакатно.

12 – 342: Знаменье лучшее всех – за отечество храбро сражаться!

12 – 328: Вместе вперед! Иль на славу кому, иль за славою сами (на щите иль под щитом).

12 – 412: Успешнее труд совокупный! (У В. Маяковского: «Единица – вздор, единица – ноль, один – даже если очень важный – не поднимет простое пятивершковое бревно...»).

13 – 729: Нет, совокупно всего не стяжать одному человеку.

14 – 300: Зевсу, коварствуя сердцем, вещала державная Гера (коварствуя сердцем – ну, что за прелесть!).

17 – 445-446: горькая философия –
Ибо из тварей, которые дышат и ползают в прахе,
Истинно в целой вселенной несчастнее нет человека.

* Александрийский стих – это шестистопный ямб. В XII веке такими стихами была написана поэма об Александре Македонском – отсюда и название. Вот пример из Кондратия Рылеева: «Надменный временщик, и подлый и коварный. Монарха хитрый льстец и друг неблагодарный».

Виктор РЕМИЗОВСКИЙ, г. Хабаровск.

Желающие изучать Гомера должны начать, конечно, с изучения самого текста. Не владеющие греческим языком должны начать изучение русских переводов, которые, между прочим, обладают высокими качествами, так что ими по праву может гордиться русская литература.

"Илиаду" полностью впервые перевел известный русский писатель и представитель пушкинской школы Н. И. Гнедич в 1829 г. Последние издания этого перевода появились уже в советское время. Это: Гомер, Илиада, перевод Н. И. Гнедича. Редакция и комментарий И. М. Троцкого при участии И. И. Толстого. Статьи песнь Ф. Преображенского, И. М. Троцкого и И. И. Толстого, Academia. M.-Л., 1935. В том же 1935 г. это издание появилось в этом же издательстве в большом формате и улучшенном виде. Недавно перевод Гнедича появился целиком в собрании собственных стихотворений этого переводчика в большой серии "библиотека поэта": Н. И. Гнедич, Стихотворения. Вступительная статья, подготовка текста и примечания И. Н. Медведевой, Л., 1956. Перевод Гнедича вызвал большую литературу, так как в свое время он явился замечательным образцом переводческого искусства и не утерял своего значения до настоящего времени. Гнедичу удалось при достаточной близости к подлиннику воспроизвести бодрую гомеровскую жизнерадостность и героизм, которые совместились здесь с высокой и пышной, хотя в то же самое время и легкой торжественностью. Современного читателя Гнедича оттолкнет, может быть, только обилие славянизмов, которые, однако, при более глубоком историческом подходе обнаруживают высокий художественный стиль, нисколько не мешающий легкости и подвижности речевой техники перевода. О том, что перевод Гнедича основан на винкельмановской оценке античности и на поэтике пушкинской школы, читатель может убедиться, познакомившись со специальной работой А. Кукулевича "Илиада" в переводе Н. И. Гнедича в "Ученых записках Ленинградского государственного университета", № 33, серия филологической науки, выпуск 2, Л., 1939. Филологическую и стилистическую характеристику перевода Гнедича в сравнении с греческим подлинником дает И. И. Толстой в статье "Гнедич как переводчик "Илиады", напечатанной в указанном выше издании перевода Гнедича в 1935 г., страница 101–106 (в примечаниях к переводу Гнедича в этом издании указываются расхождения Гнедича с подлинником).

К сожалению, новейшее переиздание Гнедича не содержит тех аннотаций Гнедича к каждой песни "Илиады", без которых изучение поэмы весьма затрудняется. Аннотации эти составлены Гнедичем весьма внимательно, даже с пометкой номеров стихов для каждой отдельной темы. Поэтому приходится рекомендовать и иметь в виду также и старое издание Гнедича. Таково - "Илиада" Гомера, перевод Н. И. Гнедича, редактированный С. И. Пономаревым, издание 2, Спб., 1892. В этом издании содержатся также полезные статейки Пономарева и самого Гнедича. Тот же перевод - М., Спб., 1904, Спб., 1912.

Поскольку перевод Гнедича к концу XIX в. уже оказался устаревшим, то появилась потребность дать перевод "Илиады" в упрощенном виде, без всяких славянизмов и на основе только современного русского литературного языка. Такой перевод и предпринял Н. И. Минский в 1896 г. Последнее переиздание этого перевода: Гомер, Илиада, перевод Н. И. Минского. Редакция и вступительная статья песнь Ф. Преображенского, М., 1935. Перевод Минского отличается прозаическим характером и часто производит впечатление подстрочника. Тем не менее для тех, кто не понимает или не любит славянизмов Гнедича, перевод этот имеет большое значение и сыграл в свое время немалую роль. Научный анализ этого перевода можно найти в рецензии С. И. Соболевского в "Журнале Министерства Народного Просвещения", 1911, № 4 (отд. 2), страница 346–360.

Наконец, в последнее время появился еще третий полный русский перевод "Илиады": Гомер, Илиада, перевод В. Вересаева, М.-Л., 1949. Перевод Вересаева пошел еще дальше Минского. Воспользовавшись многими удачными выражениями Гнедича и Минского, Вересаев тем не менее понимает Гомера чересчур фольклорно и старается пользоваться разного рода народными и псевдонародными выражениями, отчасти даже не совсем пристойного характера. Правда, слишком возвышенный и слишком торжественный стиль "Илиады" является в настоящее время большим преувеличением. Но многочисленные натуралистические и даже бранные выражения, которыми изобилует перевод Вересаева, встретили критику со стороны С. И. Радцига в его рецензии в "Советской книге", 1950, № 7. сравните также рецензию М. Е. Грабарь-Пассек и Ф. А. Петровского в "Вестнике древней истории", 1950, № 2, страница 151–158.

Что касается "Одиссеи", то ее классический перевод принадлежит В. А. Жуковскому и сделан в 1849 г. Последние его переиздания относятся уже к советскому времени: Гомер, Одиссея, перевод В. А. Жуковского. Статья, редакция и комментарий И. М. Троцкого при участии И. И. Толстого. Асаdemia, M.-Л., 1935. То же самое издание было повторено в большом формате. Имеется также другое издание: Гомер, Одиссея. Перевод В. А. Жуковского, редакций и вступительная статья П. Ф. Преображенского, ГИХЛ, М., 1935. В самое последнее время появилось в роскошном виде издание - Гомер, Одиссея, перевод В. А. Жуковского, М., 1958 (подготовка текста В. П. Петушкова, послесловие и примечания С. В. Поляковой). Издание это сделано по последнему прижизненному изданию В. А. Жуковского и сверено с рукописью и корректурой переводчика. Кроме того, в тексте В. А. Жуковского произведена транслитерация согласно современному произношению греческих имен, поскольку в переводе самого Жуковского многие имена писались еще архаическим способом. Это издание необходимо считать лучшим из всех изданий "Одиссеи" после смерти В. А. Жуковского. Весьма важно также и то, что в этом издании печатаются перед каждой песнью поэмы составленные В. А. Жуковским подробные аннотации, весьма облегчающие изучение поэмы. Из новых изданий этого перевода аннотации сохранены только в издании - "Одиссея" Гомера в переводе В. А. Жуковского, издание "Просвещение", СПб. (год не указан).

Перевод этот до самого последнего времени был единственным, так как его высокое художественное достоинство никогда не подвергалось сомнению. Все знали, что перевод этот отражает на себе стиль сентиментального романтизма. Но все прощали Жуковскому эту особенность его перевода, поскольку всех пленила его яркая красочность и выразительность, его легкий и понятный русский язык, его постоянная поэтичность и доступность. Тем не менее Жуковский допускал слишком большую неточность в своем переводе, внося не принадлежащие Гомеру эпитеты, разные выражения и даже целые строки и сокращая другие. Научное представление об особенностях перевода Жуковского можно получить по статье С. Шестакова "В. А. Жуковский как переводчик Гомера", напечатанной в "Чтениях в обществе любителей русской словесности в память А. С. Пушкина", XXII. Казань, 1902. сравните также статью И. И. Толстого ""Одиссея" в переводе Жуковского", напечатанную в указанном выше издании, 1935.

Но в переводе Жуковского было еще и то, что стали понимать отчетливо только в советское время, а именно идеология и картины старого московского боярства и слабое понимание подлинного гомеровского и чисто языческого героизма. Учитывая все эти особенности перевода Жуковского, П. А. Шуйский впервые почти через 100 лет решился состязаться с Жуковским, после которого никто не решался перевести "Одиссею" заново: Гомер, Одиссея, перевод (размером подлинника) П. А. Шуйского под редакцией А. И. Виноградова. Свердловск. 1948. Действительно, Шуйский избежал упомянутых особенностей перевода Жуковского; однако, стремясь к буквальной передаче подлинника, Шуйский постоянно впадает в излишний прозаизм, причем с поэтической точки зрения сильно страдает также и техника его стиха. Перевод Шуйского нашел для себя отрицательную оценку в рецензии Ф. А. Петровского и М. Е. Грабарь-Пассек в "Вестнике древней истории", 1950, № 3, страница 151–158. Несколько менее сурово судит о переводе Шуйского А. А. Тахо-Годи в статье "О новом переводе "Одиссеи" в "Учен. записках Московского областного педагогического института", т. XXVI, страница 211–225. М., 1953. Этот автор указывает на заслуги Шуйского по сравнению с Жуковским. Однако он отмечает также прозаизм, неудачное стихосложение, а главное, ориентировку переводчика на устаревший текст, который теперь до неузнаваемости исправляется новейшими редакторами в связи с прогрессом филологической науки.

Наконец, имеется и еще один перевод "Одиссеи", принадлежащий упомянутому выше В. Вересаеву и обладающий теми же особенностями, что и его перевод "Илиады": Гомер, Одиссея, перевод В. Вересаева. Редакция И. И. Толстого, М., 1953.

Имеет значение также издание: Гомер. Поэмы, сокращенное издание. Подготовка текста поэм, пересказ мифов троянского цикла, примечания и словарь А. А. Тахо-Годи, вступительная статья и научная редакция А. И. Белецкого, Детгиз, М.-Л., 1953. Издание это, созданное для юношества, имеет преимущество, которое как раз важно для начинающих. Кроме прекрасной статьи А. И. Белецкого, здесь дается пересказ всех главнейших мифов о Троянской войне, без которого невозможно разобраться в сюжете поэм. И, кроме того, текст "Илиады" и "Одиссеи" расположен здесь не в порядке самих поэм (порядок этот, как сказано выше, довольно запутанный), но в порядке протекания самих событий, нашедших для себя изображение в этих поэмах. Поэтому начинающие изучать Гомера получают здесь как бы единое и цельное, вполне последовательное развертывание сюжета.