Ю. м

Юрий Лотман: семиотика

Семиосфера

Семиосфра - (семиотическое пространство) термин в семиотике, введенный Ю. М. Лотманом; пространство, представляющее собой условие, необходимую предпосылку для осуществления коммуникаций и существования языков и их работы. Язык же в этом контексте рассматривается как функция, сгусток семиотического пространства. Речь идет о пространстве, в которое изначально погружены все участники коммуникации и которое обеспечивает работу устройства, состоящего из адресата, адресанта и связывающего их канала. Только в этом пространстве возможен семиозис.

Признаки семиосферы:

Отграниченность

Неоднородность

Неравномерность

Бинарность и асимметрия

«Диахронная глубина» - сложная система памяти

Понятие «семиосферы» строится на семиотической традиции, зарождение которой как науки происходит в 19 веке. С одной стороны, одна из линий ведется от идей английских ученых-семиотиков Пирса и Морриса. Они считали знак первоэлементом всякой семиотической системы. Семиозис, согласно этой традиции, состоял из следующих элементов: репрезентамен, или знаковое средство, знаконоситель (понятийное содержание знака), интерпретанта (форма знака) и объект, или десигнат (предмет из реального мира, обозначаемый знаком). Моррис также добавлял четвертый элемент - интерпретатор, то есть сам человек, распознающий знак.

Вторая линия основывается на тезисах Соссюра. Тут основой выступает бинарность языка и речи, где язык рассматривается как социальный институт, общность, составленная из различных кодов, а речь - индивидуальное воплощение языка.

Понятием семиосферы Лотман хотел отойти от атомарности подхода и рассмотреть семиотику не как набор элементарных символов или актов, но как полноценную систему.

Семиосфера и биосфера

Чтобы читатель мог лучше понять, о чем идет речь, автор проводит аналогию между семиотическим пространством и понятием биосферы , введенным В. И. Вернадским. Более того, Лотман признает, что сам термин «семиосфера» создан именно по аналогии с введенным русским ученым понятием. Однако он предостерегает читателя от смешения этого понятия с понятием «ноосферы», являющейся лишь отдельным этапом развития биосферы, связанной с разумной деятельностью человека. Биосфера, согласно определению Вернадского, есть область жизни, более точно определяемая как оболочка, в которой могут происходить изменения, вызванные солнечным излучением. Лишь в этой сфере возможно существование живого вещества. Вернадский включает в биосферу земную тропосферу, океаны и тонкую пленку в континентальных областях, уходящую на глубину около трех километров.

«Биосфера - организованная, определенная оболочка земной коры, сопряженная с жизнью». В. И. Вернадский

«Живое вещество биосферы есть совокупность ее живых организмов. В дальнейшем вместо понятия "жизнь" я буду брать понятие "живое вещество"» в таком его понимании». В. И. Вернадский

Лотман, опираясь именно на это определение живого вещества, указывает на первичность биосферы по отношению к отдельному организму в понимании Вернадского.

«Все эти сгущения жизни теснейшим образом между собою связаны. Одно не может существовать без другого. Эта связь между разными живыми пленками и сгущениями и неизменный их характер есть извечная черта механизма земной коры, проявляющаяся в ней в течение всего геологического времени». В. И. Вернадский

Подобный подход можно применять в рамках семиотики, как считает ученый. Он предлагает рассматривать все семиотическое пространство как единый механизм или даже организм, а не как совокупность обособленных друг от друга языков и отдельных текстов. Тогда первичной оказывается «большая система», семиотический универсум - семиосфера. Именно эта особенность и объясняет необходимость наличия семиотического опыта предварительного семиотическому акту. Единицей семиозиса, таким образом, является все присущее данной культуре семиотическое пространство.

Семиотическое и внесемиотическое пространство

Лотман предусматривал так же ряд признаков, характеризующих семиосферу. Один из них - отграниченность. Иными словами, семиосфера отграничена от окружающего ее внесемиотического, или иносемиотического пространства. Отсюда следует одно из ключевых для понимания явления понятие границы. «Замкнутость» семиосферы заключается в том, что она не может соприкасаться с иносемиотическими знаковыми единицами. Для того, чтобы впустить подобные единицы в семиотическое пространство необходим «перевод» на его внутренний язык. Этот процесс автор называет «семиотизацией фактов». Так, именно граница отвечает за осуществление этой трансформации. Здесь снова появляются биологическое аналогии, раскрывающие параллель между семиосферой и организмом: граница сравнивается с пленкой, мембраной клетки или чувственными рецепторами, переводящими внешние раздражители на язык нервной системы . Границу автор называет важнейшей функциональной и структурной частью семиотического механизма, потому что с ее помощью семиосфера может выходить на контакт с внешним для нее миром, внесемиотическим пространством. Так, все механизмы перевода оказываются включенными в структуру семиотического пространства.

Ядро и периферия семиосферы

Другой особенностью семиосферы является семиотическая неравномерность. Семиотическое пространство внутри структурно неоднородно. Пространство семиосферы разделено на ядро и периферию. Это деление автор называет внутренним законом системы. Ядро (чаще всего их несколько) является доминирующим элементом, в нем располагаются основные семиотические системы. Периферия же представляет собой более аморфный семиотический мир, в который погружены ядра. Однако именно за этой периферией Лотман признает право на инициацию динамических процессов. Это связано с меньшим уровнем их организации и, следовательно, меньший уровень сопротивления и развития новых процессов. Связано это также с тем, что периферийные образования могут быть представлены в качестве «чужих» для данной системы. Так, они выполняют функцию катализатора. Такое устройство образует внутренние границы семиосферы. Возникновение новой информации происходит именно тогда, когда информация пересекает эти границы.

Неравномерность семиосферы на одном уровне дополняется смешением уровней, иерархия которых, как правило, нарушается. Взаимодействие между уровнями и порождает динамические процессы внутри семиотического пространства. Иными словами, именно неоднородность семиотического пространства дает толчок для динамических процессов и создания новой информации.

Ю?рий Михайлович Лотман (1922 - Тарту) - русский литературовед, культуролог и семиотик. В центре внимания Лотмана находятся вопросы культуры и искусства, которые он рассматривает как «вторичные моделирующие системы». Первичной моделирующей системой при этом оказывается язык. Функцией культуры и искусства является борьба с энтропией и хранение информации, а также коммуникация между людьми. Искусство является частью культуры наряду с наукой.

Семиосфера

Седьмая книга сочинений Ю.М.Лотмана представляет его как основателя московско-тартуской семиотической школы, автора универсальной семиотической теории и методологии. Работы в этой области, составившие настоящий том, принесли ученому мировую известность. Публикуемые в томе монографии («Культура и взрыв» и «Внутри мыслящих миров»), статьи разных лет, по существу, заново возвращаются в научный обиход, становятся доступными широким кругам гуманитариев.

Книга окажется полезной для студентов и педагогов, историков культуры и словесников, для всех, кто изучает глубинные явления культуры.

Статьи по семиотике культуры и искусства

Книга Ю. М. Лотмана, выдающегося филолога и культуролога, основателя Тартуско-московской семиотической школы, включает статьи, в которой иллюстрируется концепция культуры как текста, принесшая ученому всемирную известность. Конкретные объекты, такие как искусство, общество, индивидуальное и коллективное поведение рассматриваются здесь как тексты, действующие внутри сложного семиотического организма - культуры.

Искусствометрия. Методы точных наук и семиотики

Вниманию читателя предлагается книга, содержащая работы французских, американских, немецких, шведских, польских и чехословацких ученых, и ставящая своей целью познакомить отечественного читателя с интересными направлениями в зарубежных исследованиях на стыке гуманитарных и точных наук. Применение методов семиотики (теории знаковых систем), теории информации , математической статистики и кибернетического моделирования к изучению явлений духовной культуры, в том числе искусства, привлекает значительное внимание как у нас в стране, так и за рубежом. В сборник включены работы видных исследователей, отражающие новые подходы к изучению явлений искусства методами точных наук и освещающие интересные статистические эксперименты по анализу эстетических «оценок» и «предпочтений» с привлечением методов социологии и экспериментальной психологии.

Комплексный характер материала сборника делает его в равной степени интересным как для специалистов в области точных наук - математиков, кибернетиков и инженеров, занимающихся вопросами моделирования психологических и социально-культурных явлений, так и для представителей гуманитарных наук - социологов, психологов , философов, искусствоведов и лингвистов.

Об искусстве

В книге впервые собраны и систематизированы труды Ю. М. Лотмана по теории и истории изобразительного искусства, театра, кино, по общеэстетическим проблемам. В полном объеме публикуются монографии «Структура художественного текста» и «Семиотика кино и проблемы киноэстетики». Заключительный раздел сборника составляют статьи, заметки и выступления Ю. М. Лотмана по искусствоведческой тематике, включая последнюю его статью «Портрет», неизвестную читателям.

Для специалистов-искусствоведов, историков, педагогов, учащихся вузов и школ, а также всех, кто интересуется искусством.

Диалог с экраном

Настоящую вводную главу можно было бы назвать «Экран как собеседник». Вы приходите в кинозал, свет гаснет, и перед вами появляется собеседник, который голосами актеров и диктора, игрой теней, мелькающих на белом полотне, старается вам что-то сообщить - что-то, что он считает важным, - и стремится убедить вас, что и для вас знать это исключительно существенно. У Герберта Уэллса есть фантастический рассказ о том, как художник написал на полотне портрет дьявола и дьявол с рисунка немедленно вступил в диалог со своим «создателем», пытаясь его соблазнить. История кончается тем, что художник, схватив банку краски, тщательно замазывает все пространство полотна ровным слоем, но долго еще на том месте, где был рот, эмаль пузырится - соблазнитель пытается что-то сказать, быть понятым, договориться... Нам кажется, что рассказ этот мог бы быть вступлением к любому разговору о природе кино. Осмелимся даже высказать предположение, что, если бы Уэллс никогда не сидел в кинозале, подобный сюжет, быть может, не пришел бы ему в голову. Не только режиссер, но в определенной мере и зритель, глядя на экран, оказывается наедине со своим собственным созданием. И этот рукотворный и отчасти воображаемый собеседник вдруг проявляет самостоятельность, пытается говорить, соблазнить, а главное - быть понятым.

Избранные статьи в трёх томах

Книга составлена из статей, писавшихся в промежутке между 1966 и 1987 гг. Но поскольку общий план работы сложился у автора давно, можно надеяться, что разновременность написания отдельных глав не разрушает единства книги в целом. Опубликование отдельных частей в виде статей в периодической печати поневоле приводило к необходимости повторения некоторых исходных положений. В настоящем издании автор старался эти повторы снять, что, к сожалению, оказывалось не всегда возможным, в частности, в тех случаях, когда в разных статьях выявлялись разные грани исходных принципов. В остальном текст печатается без изменений.

Во второй том вошли статьи по истории литературы, в третий - по теории и истории искусств: театра, драма­тургии, кино, живописи и архитектуры.

Цикл (аудио)лекций Юрия Лотмана: «Беседы о русской культуре»: https://vk.com/wall-52526415_26885

Материл подготовлен сообществом

Истоки исследований семиотики

Семиотика культуры - новое направление в культурологии. Перво­начально оно возникло на основе лингвистики и литературоведения в России в 1960-е гг. и получило название тартуско-московской шко­лы. В 1962 г. в Москве был организован симпозиум по структурному изучению знаковых систем. Он объединил специалистов по струк­турной лингвистике, кибернетике, семиотике языка, информатике, машинному переводу.

К этому времени на Западе уже сложилась семиотика, был очер­чен круг проблем и методы исследования. Были опубликованы тру­ды американских философов Ч. Пирса и Ч. Морриса, швейцарского лингвиста Ф. де Соссюра.

В них была обоснована идея исследования языка как семиотиче­ской системы. Однако в России этот подход подвергался критике за формализм и не получал идеологической поддержки и одобрения.

Нужна была немалая научная смелость, чтобы развивать это на­правление. Даже сам термин «семиотика» вызывал негативную реак­цию и часто заменялся понятием «вторичные моделирующие систе­мы». У истоков семиотики стояли ученые П. Г. Богатырев, В. Вс. Ива­нов, В. Н. Топоров, Л. Ф. Жегин, А. А. Зализняк, Б. А. Успенский и др. Необходимо также отметить, что эти исследования опирались на фундаментальную литературоведческую традицию в трудах филоло­гов В. Я. Проппа, В. М. Жирмунского, Ю. Н. Тынянова, Г. А. Гуков-ского, М. М. Бахтина. Их работы положили начало семиотическим исследованиям на основе соединения лингвистики, литературоведе­ния и информатики.

В эти же 1960-е гг. в Тартуском университете (Эстония) на ка­федре русской литературы сложился очень активный и интеллекту­ально мощный центр по изучению знаковых систем в культуре. Среди

энтузиастов были Б. Ф. Егоров, Ю. М. Лотман, 3. Г. Минц, И. А. Чер­нов, Р. О. Якобсон, тогда еще совсем молодые ученые.

Так возникло научное сотрудничество Москвы, Ленинграда и Тарту. И поскольку Тарту находился дальше от идеологического контроля, то центр переместился в Эстонию. Там с 1964 г. началось издание «Трудов по знаковым системам», проводились научные кон­ференции, которые способствовали становлению научной школы. Особую популярность имели летние школы, проходившие на спор­тивной базе в местечке Кяэрику на юге Эстонии.

Весть об этих школах быстро разнеслась среди научной интел­лигенции, особенно среди молодых ученых, даже само слово «Кя­эрику» приобрело знаковый смысл, ибо означало приобщение к научному сообществу, отличавшемуся смелостью идей, высоким профессионализмом, а также необычайной дружеской атмосферой общения. Именно тогда в лексиконе российских участников появи­лось и слово «сауна».

Тартуско-московская школа выражала интеллектуальные инте­ресы и духовные ориентации научной интеллигенции периода «от­тепели».

Огромная заслуга в ее организации и завоевании научного авто­ритета принадлежит Ю. М. Лотману (1922-1993).

Теперь следует рассказать о жизненном пути этого выдающегося ученого XX в.

Жизненный путь

Многие помнят автора цикла передач по телевидению «Беседы о рус­ской культуре». В их основу был положен лекционный курс, прочи­танный Ю. М. Лотманом студентам Тартуского университета, и по­этому он сохранил интонацию обращения к слушателям.

Ю. М. Лотман обладал удивительным даром общения, сохраняя при этом все особенности живой речи. Его манера говорить с легким заиканием, как будто подыскивая слова, действовала почти магнети­чески и была всегда узнаваемой.

Это впечатление усиливалось фоном рабочего кабинета ученого в его доме, где попутно можно было рассмотреть рукописи на столе, книги на полках, деревья за окном и даже услышать звонки в дверь и лай собаки. Эти передачи бесценны и необычайно интересны. Но главное достоинство общения Ю. М. Лотмана со зрителем заключа­лось в атмосфере любви и глубоком знании русской культуры. Впо-

Для воспроизведения жизненного пути Лот-мана можно использовать его автобиографиче­ские заметки, воспоминания друзей и коллег, интервью в прессе и на телевидении. Но исход­ной позицией следует считать слова самого Юрия Михайловича:

История проходит через Дом человека, через его частную жизнь. Не титу­лы, ордена или царская милость, а «самостоянье человека» превращает его в историческую личность 2 .

И несколько слов о его внешнем облике.

Если взглянуть на его портрет, то почти каждый обнаружит сход­ство с великим физиком А. Эйнштейном. Об этом вспоминают мно­гие его коллеги. Сам он нередко иронизировал по этому поводу, а ко­гда ему предстояла встреча с незнакомым человеком, он предлагал ему «узнать его по усам». Эта чисто внешняя похожесть совпадала в основных чертах и с внутренним обликом. Его отличали гуманизм, мужество, активное внимание к людям, стремление оказать помощь, добрая ирония, многообразие интересов, творческая интенсивность и профессиональная глубина, оригинальность подхода к проблемам, уникальная память, гостеприимство и доброжелательность, общи­тельность и преданность своим друзьям и близким.

Лотман не оставил воспоминаний. Однако за две недели до смер­ти он дал интервью для радиостанции Би-Би-Си, которое не вышло в эфир, но впоследствии было опубликовано под заголовком «Про­сматривая жизнь с ее начала...» 3 Он касается достаточно бегло лишь первых этапов своей жизни. Но это описание ценно своей достовер­ностью. Последуем за ним.

Юрий Михайлович Лотман родился 28 февраля 1922 г. в Петро­граде. Отец получил юридическое образование, был известным адво­катом, затем юрисконсультом в издательстве. Мать работала врачом.

" Лотман Ю. М. Беседы о русской культуре. Быт и традиции русского дворянства. М., 1994.

2 Там же. С. 4.

3 Ю. М. Лотман и тартуско-московская семиотическая школа. М., 1994. С. 465.

В семье он был младшим, кроме него были три сестры. Как вспоми­нает сам Лотман, все жили дружно, очень небогато, но весело. Он окончил с отличием известную в Петрограде Peterschule, которая от­личалась высоким уровнем гуманитарного образования. В 1930-е гг. в Ленинграде и других городах происходили массовые репрессии, которые подвели черту безмятежному детству. Особенно тяжелыми были 1936-1938 гг., когда шли повальные аресты, стало плохо со снабжением, везде искали «вредительство». Эти трагические собы­тия его память сохранила на всю жизнь.

В 1939 г. Лотман поступил в Ленинградский университет на фи­лологический факультет. Он слушал лекции блистательных ученых, оказавших влияние на его научные интересы. Достаточно назвать спе­циалистов по русскому фольклору В. Я. Проппа и В. А. Азадовского, литературоведов Г. А. Гуковского, Б. М. Эйхенбаума, лекции кото­рых всегда воспринимались как событие. Особенно большое впечат­ление на студента Лотмана произвели лекции Г. А. Гуковского, кото-" рые отличались необыкновенным артистизмом и нередко заканчива­лись взрывом восторженных аплодисментов.

Живость изложения, импровизация, научная глубина и ориги­нальность, прекрасная память и чтение наизусть стихотворений клас­сиков мировой культуры - таковы были традиции университетско­го преподавания, и Лотман являлся их продолжателем. Важно также отметить атмосферу совместной работы профессора и студента, бла­гожелательных отношений между учеником и учителем.

Университетские занятия находили логическое продолжение в Публичной библиотеке, и это заложило основы колоссальной трудо­способности Лотмана. Кроме того, были студенческие приработки, погрузочные работы в порту, бесплатные шефские лекции на пред­приятиях, свидания и вечеринки. До начала войны он провел в уни­верситете один год и два месяца.

Затем призыв в армию и отправка на фронт. На этом кончаются его личные воспоминания. Дальнейшие события помогают восстано­вить его друзья и коллеги.

Лотман провел все четыре года Великой Отечественной войны (что называется «от звонка до звонка») на передовой простым сер­жантом, но вся грудь - в орденах. После ее окончания он вернулся в Ленинградский университет.

С 1950 по 1954 г. работал в Тартуском учительском институте, а с 1954 г. и до конца жизни - в Тартуском университете. В 1951 г. защитил кандидатскую, а в 1961 г. - докторскую диссертацию. Как

вспоминает Б. Ф. Егоров 1 , он никогда не был ни в аспирантуре, ни в докторантуре, не получал творческих отпусков и достигал высоких научных результатов за счет своей невероятной работоспособности. В 1960-1977 гг. он заведовал кафедрой русской литературы в Тарту­ском государственном университете.

Основная его научная и педагогическая деятельность связана с Тартуским университетом. Там происходили важнейшие события в его жизни. Известный литературовед Зара Григорьевна Минц ста­ла его женой, родились дети, появились домашние заботы.

Лотман отличался невероятной работоспособностью, он успевал все: руководить кафедрой, изучать эстонский язык, готовить новые спецкурсы, читать лекции, писать научные труды, организовывать конференции.

Лотман - автор более 800 научных работ, в том числе многих фундаментальных монографий. Он был всемирно известным ученым, лауреатом Пушкинской премии Российской академии наук, член-корреспондентом Британской академии, академиком Норвежской, Шведской, Эстонской академий, вице-президентом Всемирной ассо­циации семиотики.

Юрий Михайлович Лотман был великим тружеником, талантли­вым ученым, одаренным исследователем, вдохновенным педагогом, доброжелательным и чутким человеком. Он обладал удивительным да­ром привлекать людей, и многие устремлялись в Тарту «к Лотману».

Он обладал энциклопедической эрудицией в сочетании с глуби­ной профессионального знания. Литература и история, культуроло­гия и семиотика - лишь самое краткое обозначение тех обширных пространств, к которым были приложены труд, энергия, способно­сти, ум и чувства этого замечательного исследователя и удивитель­ного человека.

Семиотический подход к истории русской культуры

Ю. М. Лотман внес большой вклад в исследование истории рус­ской культуры. По его книгам о А. С. Пушкине, М. Ю. Лермонтове, Н. В. Гоголе, Н. М. Карамзине учились многие поколения студентов. Каждая из этих книг представляет собой значительное событие в ис­тории культуры, ибо отличается от обычных трудов по литературо-

. Ф. Жизнь и творчество Ю. М. Лотмана. М., 1999.

ведению оригинальным подходом и глубиной анализа, соединением истории культуры и истории души.

Несомненный интерес представляют «Беседы о русской культу­ре», посвященные изучению быта и традиций русского дворянства XVIII - начала XIX в. Лотман погружает читателя в повседневную жизнь этого сословия, позволяя увидеть людей той эпохи на служ­бе и в военных походах, воспроизвести ритуалы сватовства и брака, проникнуть в особенности женского мира и личных отношений, по­нять значение маскарадов и карточной игры, правил дуэли и поня­тия чести.

Долгое время дворянская культура оставалась вне научного ис­следования, была «ничейной землей», или в ней подчеркивались лишь ее классовые черты. Лотман стремился восстановить историче­скую правду о значении дворянской культуры, подарившей Фонви­зина и Державина, Радищева и Новикова, Пушкина и декабристов, Лермонтова и Чаадаева, Толстого и Тютчева.

«Из истории нельзя вычеркивать ничего. Слишком дорого это обходит­ся», - пишет Лотман 1 .

Не вдаваясь в дискуссии по поводу многочисленных определений «культуры», он ограничивается теми признаками, которые важны для описания повседневной жизни дворянства.

Как отмечает Лотман, культура прежде всего понятие коллектив­ное. Это означает, что культура объединяет группу людей, живущих одновременно и связанных между собой общением. Эти отношения современников называются синхронными. Для организации обще­ния в культуре вырабатываются определенные правила, системы зна­ков, наделенные смыслом и значением, которые усваиваются члена­ми группы и передаются последующим поколениям.

Следовательно, культура имеет коммуникационную и символи­ческую природу, заключает Лотман. Принадлежность к дворянству имела «зримые» черты в культуре: обязательность правил поведе­ния, принципов чести, покроя одежды, служебных и домашних заня­тий, праздников и развлечений.

Повседневная, служебная и праздничная жизнь дворянства прони­заны символами и знаками, которые воспринимаются человеком дан­ной культуры как текст, своеобразный и понятный язык культуры. Как правило, символы редко возникают в синхронном срезе, а прихо­дят из глубины истории, ибо культура исторична по своей природе.

Егоров Б. Ф. Жизнь и творчество Ю. М. Лотмана. С. 494.

Данные исторические связи культуры называют диахронными. Переплетение историзма и современности, синхронных и диахрон-ных связей, образуют живую ткань культуры. Чтобы понять культу­ру народа, сословия, страны, необходимо воспроизвести эти связи во всем объеме. Надо представить себе, как жили люди, какой мир их окружал, почему поступали так, а не иначе, каковы были их обычаи и привычки, распорядок труда и отдыха. Иначе говоря, надо понять повседневную жизнь человека в ее реально-практических формах.

Это образует тот быт, который считается «просто жизнью», и мы склонны его замечать тогда, когда он нарушается. Но именно в нем существует человек, в нем «творится» культура. В доме и за его по­рогом, на улице и в общественном здании, в общении с людьми раз­ных возрастов и сословий, в отношении к природе и окружающему миру проявляется культура.

Пространство повседневного быта наполнено огромным числом предметов, которыми пользуется человек. Именно они определяют его умения и навыки, жесты и манеру одеваться, ритм жизни и сим­волику общения. В них мы различаем исторически глубинные фор­мы, унаследованную старину, хранящую тепло прежней жизни и напоминающую о предках. Так, часто упоминаемая «связь времен» существует именно в повседневности. Как писал А. Блок, «случайно на ноже карманном найди пылинку дальних стран...» Бытовые дета­ли, вещи повседневного существования могут многое рассказать о культуре человека, его принадлежности к сословию. Представления о дворянском этикете, нормах поведения неотделимы от истории ве­щей. Недаром в музеях столь большое внимание придается интерье­ру, кругу предметов, соответствующих духу эпохи. Вещи помогают увидеть историю в зеркале быта.

Удивительно интересный анализ бытовой культуры предпринят Ю. М. Лотманом и Е. А. Погосян в книге «Великосветские обеды» 1 .

В ней представлена гастрономическая культура русской аристо­кратии середины XIX в. Подробно исследуются последовательность блюд, повседневное и праздничное меню, застольный ритуал и воз­можные темы бесед, сервировка и украшение стола, летопись собы­тий, упоминаемых в прессе.

Роспись обедов в доме П. П. Дурново хранилась в семейном архи­ве и дала возможность воссоздать не только мир русской и европей­ской кухни, труд искусных кулинаров, но и круг приглашенных гос-

Лотман Ю. М., Погосян Е. А. Великосветские обеды. СПб., 1996.

тей, их положение в обществе, кареты для выезда и костюм, причес­ки, украшения и наряды дам. Особый интерес представляет «книга расхода и прихода», по которой можно судить о продуктах и ценах того времени. Письма и дневники свидетельствуют об отношениях отца и сына Дурново, манере обращения друг к другу, обсуждаемых событиях. Приведенные рисунки и портреты дают представление о жизни Санкт-Петербурга тех времен.

Мир идей неотделим от мира людей, а идеи - от каждодневной реальности, отмечает Лотман. Символическая сторона быта органич­но связана с культурой, существуя в контексте своего времени, выра­жая определенный стиль и общность языка. Даже в том случае, если предметы собраны случайно, они отражают умонастроения и воз­можности человека. Вещи способны менять поведение и сознание, влиять на стиль жизни, отношения между людьми, способы выраже­ния эмоций. Так называемые «мелочи жизни» могут многое расска­зать о каждой эпохе.

Рассмотрим более подробно некоторые стороны дворянского бы­та. Известно, что жизнь русского дворянина разделялась на две по­ловины: военная или статская служба верноподданного государю и домашняя жизнь, посвященная семейным и хозяйственным заботам, самообразованию и просвещению.

Но существовал еще один важный аспект жизни, область обяза­тельного и вместе с тем непринужденного общения, где поддержива­лись семейные традиции и завязывались новые знакомства, демонст­рировались моды и танцы.

Это был «бал» как форма дворянского общения, место встреч, от­дыха и развлечений, бесед и обсуждений 1 . Бал достаточно полно ил­люстрирует положение Лотмана о коммуникативной и символиче­ской природе культуры.

Уже со времени петровских ассамблей бал как званый вечер стал одной из форм общественной и культурной жизни дворянства. Опи­сание торжественной атмосферы бала, ритуала и церемоний обще­ния кавалеров и дам, темы возможных бесед и учтивых реплик, пре­делы «бальных вольностей», непринужденность осанки и изящество движений - все это было многократно отражено в художественной литературе в произведениях Пушкина, Лермонтова, Толстого.

Основой всей композиции бала были танцы. Их последователь­ность, музыкальное сопровождение, приглашение дам были строго

1 Лотман Ю. М. Беседы о русской культуре. М., 1994. С. 100.

регламентированы, и установленный порядок не нарушался. Бал в начале XIX в. начинался полонезом, впоследствии его сменил мену­эт. Затем следовал вальс - танец страстный, интимный, даже «без­умный» и романтический. Кульминацию бала знаменовала мазурка с многочисленными фигурами и бравурными импровизациями. За­вершался бал котильоном, танцем непринужденным и шаловливым.

Обучение танцам было обязательной частью дворянского воспи­тания, в домах детей обучали танцам специальные учителя, прово­дились детские балы. Каждый должен был уметь танцевать, знать правила поведения. Существовала «грамматика» бала как театрали­зованного представления, когда ритуал предписывал определенные эмоции и стиль поведения - от входа в зал до разъезда. Бал следовал строгим канонам и обладал стройной композицией. Это и состав­ляло его семиотику как совокупность знаков, значений и символов. Нужно было в совершенстве владеть этим «языком», чтобы не чувст­вовать скованности и быть свободным.

Бал был не единственным развлечением дворянства. Уже с XVIII в. в России появляются маскарады как заимствование из евро­пейской традиции. Но переодевание в народной культуре всегда бы­ло связано с язычеством и означало изгнание бесов. Поэтому маска­рад принимал иногда зловещий оттенок непристойности, коварства. Петербургский маскарад в доме Энгельгардта на углу Невского и Мой­ки был описан Лермонтовым как трагическое событие. В отличие от бала маскарад имел большую степень свободы, приглушал строгую иерархию чинов и званий, расширял рамки дозволенного поведения. Посещение маскарадов хотя и не было запрещено, но воспринима­лось в обществе на грани приличного поведения и сопровождалось скандальными слухами. Поэтому, как поясняет Лотман, европейская традиция маскарада проникала в дворянский быт XVIII в. с трудом или же сливалась с фольклорным ряженьем. Военный парад, бал и маскарад представляли блистательную картину праздничной жизни дворянства.

N>- Семиотический анализ истории русской культуры позволяет выделить знаковые системы и символические доминанты, характерные для эпо­хи, понять их смысл и функциональное назначение, представить эмо­циональные состояния и настроения, которые они вызывали. Вне этого веши становятся бездушными предметами, никому не нужным «ста­рым барахлом». .

И наоборот, раскрывая свою символическую природу, вещь всту­пает в диалог с современностью, обнаруживает свои связи с истори-

ей и становится бесценной. История культуры обязательно должна быть соединена с чувствами, быть зримой, осязаемой и слышимой, тогда ее ценности входят в мир человека и закрепляются в нем на­долго. Недаром культуру называют памятью.

Семиотика как метод исследования культуры

Заслуга Лотмана заключается в раскрытии знаково-символической природы культуры и механизмов ее трансляции на основе примене­ния семиотического метода и теории информации. Теперь следует вернуться к началу и пояснить наиболее важные термины и понятия семиотики как науки о знаковых системах.

Понятие «семиотика» образовано от греческого слова semeion, что означает «знак». Науку называют семиологией - общей теорией или комплексом научных теорий, исследующих свойства систем знаков и их значений.

К числу знаковых систем относятся:

Естественные знаки, или знаки-признаки. Они сообщают инфор­мацию для ориентировки в природе, для определения погоды, времени суток, созревания урожая и т. д.

Функциональные знаки тоже относятся к категории знаков-при­знаков. Но этими свойствами их наделяют люди определенной культуры. Военная форма - функциональный знак принадлеж­ности к армии, паспорт - знак гражданства. Эти знаки могут иметь первичные и вторичные значения. Например, приметы и суеве­рия основаны на придании значений предметам, которые сами по себе нейтральны: пустые ведра навстречу, подкова на дверях.

Условные знаки (конвенциональные) - это сигналы извещения или предупреждения: индексы, условные обозначения в текстах, на картах; знаки-образы и знаки-рисунки, похожие на оригинал; знаки-символы, в наглядной форме передающие идеи и понятия. К ним относятся эмблемы, гербы, ордена, знамена, крест, денеж­ные знаки. Это наиболее многочисленные знаки для изучения ко­торых возникают особые отрасли знаний: геральдика, нумизмати­ка, религиозная семантика, этикет.

Вербальные знаковые системы - естественные языки. Это те мно­гочисленные национально-этнические языки общения, на кото­рых говорят люди. Их насчитывается от 2500 до 5000, включая «мертвые» языки и диалекты. Достоинством языка является на-

дежность как средства хранения и передачи информации. Это до­стигается за счет избыточности и специфической структурной организации. Фонетика, лексика, грамматика, стилистика - тако­ва полиструктурная, разветвленная, иерархическая, многоуров­невая система знаков естественного языка.

Искусственные знаковые системы - языки науки, формулы, ус­ловные обозначения химических элементов, графики, таблицы, программы и алгоритмы в системе человек-машина.

Знаковые системы записи - пиктография, иероглифы, алфавит, нотная запись, кинетография (запись движений), цифровые ко­ды, запись на различных носителях.

Знаково-символические языки искусства - живопись, скульпту­ра, танец, театр, кино, фотография, архитектура, музыка и другие виды и жанры. К числу вторичных моделирующих систем отно­сятся символические системы мифов, ритуалов, запретов и пред­писаний.

Приведенная классификация знаковых систем не является исчер­пывающей и может стать предметом самостоятельного исследова­ния. Она лишь подтверждает положение о том, что человек живет в огромном мире знаков, значений и символов, которые он осваивает в течении всей жизни. Это позволило немецкому философу Э. Кас-сиреру назвать культуру «Символической Вселенной», а человека - полиглотом, владеющим множеством языков 1 .

Для семиотического подхода характерно выделение трех уровней исследования знаковых систем:

1) синтактика - структура сочетаний знаков и правил их образова­ния безотносительно к их значениям и функциям;

2) семантика - определение смысла и интерпретация знаков;

3) прагматика - отношения между знаками и теми, кто их использует.

Эта терминология необходима для понимания семиотики культу­ры, которая активно развивается в России и в других странах.

Среди семиотических школ и направлений в Европе наиболее из­вестными являются: польская, представленная работами А. Тарско-го, К. Айдукевича, Т. Котарбиньского, а также чешская, связанная

1 См. подробнее: Кассирер Э. Избранное. Опыт о человеке. М., 1998; Кармин А. С. Ос­новы культурологии. СПб., 1997; Каган М. С. Философия культуры. СПб., 1996; Культурология. Словарь. М., 1997. Т. I; Махлина С. Т. Семиотика культуры и искус­ства. Словарь-справочник. Книги 1-2. СПб., 2003.

с традицией Пражского лингвистического кружка и работами Я. Му-каржовского.

Во Франции семиотику культуры развивал Р. Барт на основе мифологии, Ж. Деррида исследовал взаимодействие устной и пись­менной речи, М. Фуко анализировал семиотический дискурс и ар­хеологию знания. Интересные аспекты семиотики культуры пред­ставлены в трудах Ж. Бодрийяра, Ж. Делеза, М. Мерло-Понти и многих других.

Все это подчеркивает значимость семиотического анализа миро­вой культуры. История семиотики культуры как отрасли гуманитар­ной науки может стать предметом многих исследований.

Но вернемся к тем идеям и достижениям, которые связаны с тру­дами Лотмана. В последние годы изданы многие из его научных трудов. Кроме тех, что уже упоминались, необходимо отметить мо-.нографию «Внутри мыслящих миров» 1 , в которой рассматриваются проблемы соотношения текста, семиосферы и памяти культуры.

Динамика культурно-исторического процесса представлена в кни­ге «Культура и взрыв», где отмечается разная скорость распростра­нения культурных перемен в социальном пространстве, проницае­мость культурных миров, выясняются источники многообразия тен­денций, соотношения стабильности и изменчивости.

Изданы «Избранные статьи» в трех томах, в которых собраны на­учные труды разных лет по семиотике и типологии культуры, о тек­сте как семиотической проблеме, о культуре и программах поведе­ния, семиотике пространства, семиотике различных видов искусств, семиотическом механизме трансляции культуры. Публикация тео­ретического наследия Ю. М. Лотмана дает возможность обращения исследователей к его обстоятельному изучению.

Семиосфера и символическое ядро культуры

Обратим внимание на наиболее важные, ключевые понятия семио­тики культуры в концепции Ю. М. Лотмана. В самом широком смыс­ле культура может быть представлена как «спектр текстов», запол­няющих социальное пространство.

1 Лотман Ю. М. Внутри мыслящих миров. М., 1996; Его же. Культура и взрыв. М., 1992; Его же. Избранные статьи: В 3 т. Таллин, 1992-1993; Его же. Карамзин. М., 1997.

культуры - конденсатор исторической памяти, благодаря этому прошлое сохраняется и создает вокруг себя «семантическую ауру», связанную общей традицией. Без этого до нас бы доходили разроз­ненные «обломки» текстов, лишенные смысла.

Казалось бы, как пишет Лотман, текст культуры, проходя через века, должен стираться, терять информацию и интерес для совре­менника. Однако это не так. Тексты, сохраняющие «культурную ак­тивность», а иначе говоря, постоянно воспроизводимые в истории, обладают способностью накапливать новые значения. Примером мо­жет быть «Гамлет» Шекспира, сценические интерпретации которого приобретают новые смыслы. Исторический опыт показывает, что наиболее жизнестойкими оказываются те культуры, которые способ­ны развивать большую духовную активность.

Важным механизмом культурной памяти является символ. Набо­ры символов пронизывают исторические пласты культуры, связывая между собой эпохи. Крест, круг, пентаграмма образуют символиче­ское ядро культуры. Символы представляют собой наиболее устой­чивый элемент культурного пространства. В нем информация пре­дельно сжата, сохраняется в свернутом виде, тем самым расширяя возможности ее интерпретации. Основной набор доминирующих символов и длительность их культурной жизни определяют про­странственные и хронологические границы цивилизаций.

Символ напоминает о древних основах культуры, представляет «вечную» ценность и в этом проявляется его сущность. Вместе с тем он тоже подвержен переменам, присоединяя к себе новые смыслы и значения. Эта трансформация образует тот смысловой резерв, с по­мощью которого символ может вступить в неожиданные связи с ре­альностью и стать знаковым симптомом новых отношений.

«Этим увеличивается то внутреннее разнообразие, которое является за­коном развития культуры», - заключает Лотман 1 .

Динамизм семиотических компонентов культуры отражает измене­ния в социальной жизни общества, а иногда предшествует переменам. Показательно, что смена духовных ориентиров и ценностей сопро­вождается резким обострением интереса к символике государствен­ной и общественной жизни: возвращению к прежним орденам, флагу и гербу, переименованию улиц и городов, возрождению ритуалов.

Новая знаковая система становится символом причастности к мо­дернизации общества. В эпоху Петра Великого таковыми были ино-

1 Лотман Ю. М. Внутри мыслящих миров. С. 148.

странный покрой одежды, бритье бороды, обучение заморским тан­цам, заимствование форм бытовой культуры. Повышение роли сим­волов характерно и для современной России.

Культура является открытой системой, в центре которой нахо­дятся наиболее значимые ценности, а на периферии по инерции про­должают функционировать архаичные культурные образования. Ди­намизм культурной жизни сопровождается процессами изменения иерархии ценностей, выдвижением одних и стиранием, забвением других.

Социальный закат системы сопровождается ограничением объ­ема культурной памяти, стремлением разорвать культурные связи с прошлым. Однако потребность в постоянном самообновлении и творчестве изменяет отношения стабильности и изменчивости, уси­ливает напряженность в системе культуры, вызывает столкновение позиций и ценностей. Это приводит к повышению структурного и ценностного многообразия культуры. Но при этом важно иметь в ви­ду, что культура не является универсальным множеством и никогда не включает в себя «все», созданное человеком.

Поскольку культура имеет ценностную природу, то в ней всегда существует граница, отделяющая истинное от ложного, доброе от злого, божественное от сатанинского. В более широком смысле - это отделение культуры от не-культуры, своего от чужого. Это противо­стояние может приобретать идеологическую остроту, стать основой конфликта. Но оно может иметь тенденцию к сглаживанию, согласо­ванию, толерантности, способствовать взаимопониманию.

^ Таким образом, культура погружена в сложное семиотическое про-

■ странство, которое отличается многообразием и динамизмом.

................................................................................................../

Данное пространство Лотман предложил назвать «семиосферой» как пространство развития культуры. Это название связано с по­нятием «биосфера», разработанным в трудах В. И. Вернадского для определения роли интеллектуальной деятельности в масштабе Все­ленной.

Семиосфера характеризуется рядом признаков. Перечислим наи­более важные.

Во-первых, семиосфера отличается неоднородностью. Это озна­чает, что множество языков культуры, оригинальны и не всегда взаимно переводимы. Например, язык танца можно перевести на язык жестов или язык скульптуры, но его трудно выразить сред­ствами архитектуры.

Во-вторых, внутри семиосферы имеются границы распростране­ния субкультур, обладающих особой знаково-символической систе­мой общения. Каждая из культур маркирует себя как особую и от­личную от других. Чтобы понять культуру, надо владеть ее языком и уметь разгадывать ее смыслы, ценности и функции. Но языки культур действуют не повсюду, а в ограниченных преде­лах, вне которых их применение будет неуместным. Правила ди­пломатического этикета необходимы на приемах, но мало прием­лемы при дружеской встрече.

В-третьих, разные языки культуры имеют различные скорости обращения. Семиосфера обладает асинхронностью. Мода в одеж­де меняется быстрее, чем архитектурные стили. Модернизация за­хватывает в первую очередь городское пространство и лишь спус­тя десятилетия приходит на периферию, в которой продолжают существовать архаические структуры. Все элементы семиосферы находятся не в статическом, а в динамичном соотношении друг с другом, изменяя скорости распространения. Языки литературы и искусства могут иметь неизмеримо долгую жизнь и представ­лять интерес независимо от времени создания. Они поддержива­ют вечность произведений искусства и культуры, могут уходить в небытие и вновь возвращаться.

В-четвертых, семиосфера асимметрична. В ней различают центр и периферию, основное ядро культуры и прилегающие регионы; это определяет «пульсацию» активности, распространение волн культурных влияний. Центр семиосферы образуют наиболее раз­витые и структурно-организованные языки. При этом естествен­ный язык является стержнем, а иные языки способны выпол­нять лишь частные функции. Это необходимо для самопознания всей системы культуры, без которой она может потерять единство и «расползтись».

В-пятых, семиосфера предполагает способность культуры к диа­логу и пониманию. Это означает, что семиосфера выполняет функ­цию передачи информации и коммуникации. Она должна быть открыта для общения.

Таким образом, в семиотической реальности «кипят» разнообраз­ные тенденции.

Если карта верхнего слоя закрашена в одинаковый ровный цвет, то ниж­няя пестрит красками и множеством пересекающихся границ. Смыс­ловые токи текут не только по горизонтальным пластам семиосферы,

но и действуют по вертикали, образуя сложные диалоги между разными ее пластами", - заключает Лотман.

** Семиосфера является фундаментальным понятием для описания кар­тины мира той или иной культуры, создания пространственной модели универсума. j.

Примером подобной модели мира может быть город как замкну­тое пространство, «огражденное» или «огороженное» от остального мира. Лотман выделяет две основные сферы городской семиотики: город как Пространство и город как Миф.

В первом аспекте город может находиться в двояком отношении: олицетворять государство, «быть им», или же представлять его про­тивоположность, быть антитезой. Москва, Рим, Иерусалим пред­ставляют первую модель. Они занимают центральное положение, являются зримым образом государства, выполняют функцию объ­единения земель. Для этого типа характерно концентрическое распо­ложение структур, выделение из окружающего мира, замкнутость пространства. Это «вечный» город, посредник между Землей и Не­бом, расположенный на возвышенности.

Другой тип города представляет Петербург. Это эксцентрический город, расположенный «на краю» культурного пространства вопреки природе и в борьбе со стихиями. Вокруг его имени складывается множество мифов, легенд, предсказаний и пророчеств. Город пред­ставляется то как «Парадиз», воплощение воли и разума человека, то как зловещий маскарад Антихриста. Искусственность города под­черкивалась отсутствием исторического прошлого, предшествующе­го его основанию. «Миф восполнял семиотическую пустоту» 2 , - от­мечает Лотман. Городская мифология Петербурга отразилась как в произведениях Пушкина, Гоголя, Достоевского, так и в городском фольклоре.

В петербургской картине мира отмечают призрачность и теат­ральность. «Медный всадник» и множество его интерпретаций под­тверждают эту характеристику. Театральность проявляется в ан­самбле архитектурной застройки, выдержанности стиля. Городское пространство отчетливо делится на «сценическую» и «закулисную» части, каждая из них имела свои территории. Петербург имеет нема­ло образов: Северная Пальмира, Русский Амстердам, Русская Вене­ция, столица Российской империи, «колыбель» революции и пр.

1 Лотман Ю. М. Внутри мыслящих миров. С. 173-174.

2 Там же. С. 283.

Уже к 1830 г. Петербург стал городом «культурно-семиотических контрастов», в котором совмещались различные этнические общно­сти, вероисповедания, стили жизни, профессии и модели образова­ния. Все это служило почвой для интенсивной духовной жизни.

Пространственная картина мира многомерна и многослойна.

Семиосфера включает в себя и мифологические представления, и на­учное моделирование, и художественные образы, и повседневную жизнь. В результате создается сложный семиотический механизм, определяюший процесс трансляции культурного наследия, его орга­ничного включения в современность.

Семиотика культуры - магистральное направление культуроло­гических исследований. Она способствует более глубокому понима­нию текстов культуры, выявляет механизмы культурной преемствен­ности, раскрывает знаково-символическую природу языков культу­ры, содействует диалогу культур разных стран и народов.

Ю. М. Лотман: к современному понятию текста. Текст как динамическая семиотическая система.

Проблема «чужого слова» («чужой речи») и диалогичность у М. М. Бахтина.

Интертекст и интертекстуальность.

В динамике развития семиотики за последние пятнадцать лет можно уловить две тенденции. Одна направлена на уточнение исходных понятий и определение процедур порождения. Стремление к точному моделированию приводит к созданию метасемиотики: объектом исследования становятся не тексты как таковые, а модели текстов, модели моделей и т. д Вторая тенденция сосредоточивает внимание на семиотическом функционировании реального текста. Если, с первой позиции, противоречие, структурная непоследовательность, совмещение разноустроенных текстов в пределах единого текстового образования, смысловая неопределенность – случайные и «неработающие» признаки, снимаемые на мета-уровне моделирования текста, то, со второй, они являются предметом особого внимания. Используя соссюрианскую терминологию, можно было бы сказать, что в первом случае речь интересует исследователя как материализация структурных законов языка, а во втором предметом внимания делаются именно те ее семиотические аспекты, которые расходятся с языковой структурой.

Как первая тенденция получает реализацию в метасемиотике, так вторая закономерно порождает семиотику культуры.

Оформление семиотики культуры – дисциплины, рассматривающей взаимодействие разноустроенных семиотических систем, внутреннюю неравномерность семиотического пространства, необходимость культурного и семиотического полиглотизма, – в значительной мере сдвинуло традиционные семиотические представления. Существенной трансформации подверглось понятие текста. Первоначальные определения текста, подчеркивавшие его единую сигнальную природу, или нерасчленимое единство его функций в некоем культурном контексте, или какие-либо иные качества, имплицитно или эксплицитно подразумевали, что текст есть высказывание на каком-либо одном языке. Первая брешь в этом, как казалось, само собой подразумевающемся представлении была пробита именно при рассмотрении понятия текста в плане семиотики культуры. Было обнаружено, что, для того чтобы данное сообщение могло быть определено как «текст», оно должно быть как минимум дважды закодировано. Так, например, сообщение, определяемое как «закон», отличается от описания некоего криминального случая тем, что одновременно принадлежит и естественному, и юридическому языку, составляя в первом случае цепочку знаков с разными значениями, а во-втором – некоторый сложный знак с единым значением. То же самое можно сказать и о текстах типа «молитва» и т. п.

Ход развития научной мысли в данном случае, как и во многих других, повторял логику исторического развития самого объекта. Как можно предположить, исторически высказывание на естественном языке было первичным, затем следовало его превращение в ритуализованную формулу, закодированную и каким-либо вторичным языком, текст е. в текстекст Следующим этапом явилось соединение каких-либо формул в текст второго порядка. Особый структурный смысл получали такие случаи, когда соединялись тексты на принципиально различных языках, например, словесная формула и ритуальный жестекст Получающийся в результате текст второго порядка включал в себя расположенные на одном иерархическом уровне подтексты на разных и взаимно не выводимых друг из друга языках. Возникновение текстов типа «ритуал», «обряд», «действо» приводило к совмещению принципиально различных типов семиозиса и – в результате – к возникновению сложных проблем перекодировки, эквивалентности, сдвигов в точках зрения, совмещения различных «голосов» в едином текстовом целом. Следующий в эвристическом отношении шаг – появление художественных текстов. Многоголосый материал получает дополнительное единство, пересказываясь на языке данного искусства. Так, превращение ритуала в балет сопровождается переводом всех разноструктурных подтекстов на язык танца. Языком танца передаются жесты, действия, слова и крики и самые танцы, которые при этом семиотически «удваиваются». Многоструктурность сохраняется, однако она как бы упакована в моноструктурную оболочку сообщения на языке данного искусства. Особенно это заметно в жанровой специфике романа, оболочка которого – сообщение на естественном языке – скрывает исключительно сложную и противоречивую контроверзу различных семиотических миров.

Дальнейшая динамика художественных текстов, с одной стороны, направлена на повышение их целостности и имманентной замкнутости, а с другой, на увеличение внутренней семиотической неоднородности, противоречивости произведения, развития в нем структурно-контрастных подтекстов, имеющих тенденцию к все большей автономии. Колебание в поле «семиотическая однородность – семиотическая неоднородность» составляет одну из образующих историко-литературной эволюции.

Возможны случаи редукции значений первого ряда (естественного языка) – молитва, заклинание, ритуальная формула могут быть на забытом языке или же тяготеть к глоссолалии. Это не отменяет, а подчеркивает необходимость осознавать текст как сообщение на некотором – неизвестном или таинственном – первичном языке. Определение текста, даваемое в плане семиотики культуры, лишь на первый взгляд противоречит принятому в лингвистике, ибо и там текст фактически закодирован дважды: на естественном языке и на метаязыке грамматического описания данного естественного языка. Сообщение, удовлетворяющее лишь первому требованию, в качестве текста не рассматривалось. Так, например, до того как устная речь сделалась объектом самостоятельного лингвистического внимания, она трактовалась лишь как «неполная» или «неправильная» форма письменного языка и, являясь бесспорным фактом естественного языка, в качестве текста не рассматривалась. Парадоксально, но известная формула Ельмслева, определившая текст как «все, что может быть сказано на датском языке», фактически понималась как «все, что может быть написано на правильном датском языке». Введение же устной речи в круг лингвистических текстов подразумевало создание специального метаязыкового для нее адеквата. В этом отношении понятие текста в лингвосемиотическом контексте сопоставимо с общенаучным понятием факта. Из других важных ее моментов следует подчеркнуть напряжение между тенденцией к интеграции – превращению контекста в текст (складываются такие тексты, как «лирический цикл», «творчество всей жизни как одно произведение» и т. п.) и дезинтеграции – превращению текста в контекст (роман распадается на новеллы, части становятся самостоятельными эстетическими единицами). В этом процессе позиции читателя и автора могут не совпадать: там, где автор видит целостный единый текст, читатель может усматривать собрание новелл и романов (ср. творчество Фолкнера), и наоборот (так, Надеждин в значительной мере истолковал «Графа Нулина» как ультраромантическое произведение потому, что поэма появилась в одной книжке с «Балом» Баратынского и обе поэмы были восприняты критиком как один текст). Известны в истории литературы случаи, когда читательское восприятие того или иного произведения определялось репутацией издания, в котором оно было опубликовано, и случаи, когда это обстоятельство никакого значения для читателя не имело.

Сложные историко-культурные коллизии активизируют ту или иную тенденцию. Однако потенциально в каждом художественном тексте присутствуют обе они в их сложном взаимном напряжении.

Создание художественного произведения знаменует качественно новый этап в усложнении структуры текста. Многослойный и семиотически неоднородный текст, способный вступать в сложные отношения как с окружающим культурным контекстом, так и с читательской аудиторией, перестает быть элементарным сообщением, направленным от адресанта к адресату. Обнаруживая способность конденсировать информацию, он приобретает память. Одновременно он обнаруживает качество, которое Гераклит определил как «самовозрастающий логос». На такой стадии структурного усложнения текст обнаруживает свойства интеллектуального устройства: он не только передает вложенную в него извне информацию, но и трансформирует сообщения и вырабатывает новые.

В этих условиях социально-коммуникативная функция текста значительно усложняется. Ее можно свести к следующим процессам.

1. Общение между адресантом и адресатом. Текст выполняет функцию сообщения, направленного от носителя информации к аудитории.

2. Общение между аудиторией и культурной традицией. Текст выполняет функцию коллективной культурной памяти. В качестве таковой он, с одной стороны, обнаруживает способность к непрерывному пополнению, а с другой, к актуализации одних аспектов вложенной в него информации и временному или полному забыванию других.

3. Общение читателя с самим собою. Текст – это особенно характерно для традиционных, древних, отличающихся высокой степенью каноничности текстов – актуализирует определенные стороны личности самого адресата. В ходе такого общения получателя информации с самим собою текст выступает в роли медиатора, помогающего перестройке личности читателя, изменению ее структурной самоориентации и степени ее связи с метакультурными конструкциями.

4. Общение читателя с текстом. Проявляя интеллектуальные свойства, высокоорганизованный текст перестает быть лишь посредником в акте коммуникации. Он становится равноправным собеседником, обладающим высокой степенью автономности. И для автора (адресанта), и для читателя (адресата) он может выступать как самостоятельное интеллектуальное образование, играющее активную и независимую роль в диалоге. В этом отношении древняя метафора «беседовать с книгой» оказывается исполненной глубокого смысла.

5. Общение между текстом и культурным контекстом. В данном случае текст выступает в коммуникативном акте не как сообщение, а в качестве его полноправного участника, субъекта – источника или получателя информации. Отношения текста к культурному контексту могут иметь метафорический характер, когда текст воспринимается как заменитель всего контекста, которому он в определенном отношении эквивалентен, или же метонимический, когда текст представляет контекст как некоторая часть – целое. Причем, поскольку культурный контекст – явление сложное и гетерогенное, один и тот же текст может вступать в разные отношения с его разными уровневыми структурами. Наконец, тексты, как более стабильные и отграниченные образования, имеют тенденцию переходить из одного контекста в другой, как это обычно случается с относительно долговечными произведениями искусства: перемещаясь в другой культурный контекст, они ведут себя как информант, перемещенный в новую коммуникативную ситуацию, – актуализируют прежде скрытые аспекты своей кодирующей системы. Такое «перекодирование самого себя» в соответствии с ситуацией обнажает аналогию между знаковым поведением личности и текста. Таким образом, текст, с одной стороны, уподобляясь культурному макрокосму, становится значительнее самого себя и приобретает черты модели культуры, а с другой, он имеет тенденцию осуществлять самостоятельное поведение, уподобляясь автономной личности.

Частным случаем будет вопрос общения текста и метатекста. С одной стороны, тот или иной частный текст может выполнять по отношению к культурному контексту роль описывающего механизма, с другой, он, в свою очередь, может вступать в дешифрующие и структурирующие отношения с некоторым метаязыковым образованием. Наконец, тот или иной текст может включать в себя в качестве частных подструктур и текстовые, и метатекстовые элементы, как это характерно для произведений Стерна, «Евгения Онегина», текстов, отмеченных романтической иронией, или ряда произведений XX в. В этом случае коммуникативные токи движутся по вертикали.

В свете сказанного текст предстает перед нами не как реализация сообщения на каком-либо одном языке, а как сложное устройство, хранящее многообразные коды, способное трансформировать получаемые сообщения и порождать новые, как информационный генератор, обладающий чертами интеллектуальной личности. В связи с этим меняется представление об отношении потребителя и текста. Вместо формулы «потребитель дешифрует текст» возможна более точная – «потребитель общается с текстом». Он вступает с ним в контакты. Процесс дешифровки текста чрезвычайно усложняется, теряет свой однократный и конечный характер, приближаясь к знакомым нам актам семиотического общения человека с другой автономной личностью.

Аналогичные отношения возникают, например, между, художественным текстом и его заглавием. С одной стороны, они могут рассматриваться как два самостоятельных текста, расположенных на разных уровнях в иерархии «текст – метатекст»; с другой, они могут рассматриваться как два подтекста единого текста. Заглавие может относиться с обозначаемому им тексту по принципу метафоры или метонимии. Оно может быть реализовано с помощью слов первичного языка, переведенных в ранг метатекста, или с помощью слов метаязыка и т. д В результате между заглавием и обозначаемым им текстом возникают сложные смысловые токи, порождающие новое сообщение.

(Ю. М. Лотман. Избранные статьи в трех томах.

Т. I. Статьи по семиотике и топологии культуры.

Таллин: Александра,1992.С. 130 – 135)

Отправить свою хорошую работу в базу знаний просто. Используйте форму, расположенную ниже

Студенты, аспиранты, молодые ученые, использующие базу знаний в своей учебе и работе, будут вам очень благодарны.

Размещено на http://www.allbest.ru

по общенаучной дисциплине История и теория культуры

Ю.М. Лотман: семиотика культуры

Введение

3. Семиосфера

Заключение

Введение

Семиотика - одна из центральных дисциплин современной культурологии. Труды Ю.М. Лотмана и тартуско-московской семиотической школы имеют особое значение. Осмысление культуры и всех ее составляющих как знака и знаковой системы становится плодотворным для целостного понимания культурных текстов. Свои основные труды Ю.М. Лотман посвящал семиотической теории культуры и семиотическому анализу. Его семиотика культуры стала, с одной стороны, развитием идей Ф. де Соссюра, с другой - новым словом в семиотической теории, существенно отличающимся от позиций Ф.де Соссюра и его продолжателей - французских структуралистов и постструктуралистов, в первую очередь, в применении семиотической теории. Тартуско-московской семиотической школе удалось создать целостную семиотику культуры, в которой знак и культура неразрывно связаны. «Семиотика - эмпирическая дисциплина» Лотман М.Ю. Семиотика культуры в тартуско-московской семиотической школе // Семиотика культуры в тартуско-московской семиотической школе // Лотман Ю. М. История и типология русской культуры. СПб.: Искусство-СПБ, 2002. С. 6. , внимание Ю.М. Лотмана было сосредоточено не на метатеоретических разработках, а на анализе конкретного материала. Цель семиотики культуры - не методологические построения, а понимание и интерпретация культурного слова, сообщения, текста, причем не только «чужого», но и «своего».

Цель реферата - понять и охарактеризовать существенные позиции семиотической теории культуры Ю.М. Лотмана. Для этого необходимо выполнить ряд задач:

1. Рассмотреть в работах Ю.М. Лотмана специфику понятий культуры, семиотики и текста.

2. Описать круг значений нового термина «семиосфера».

3. Рассмотреть основные направления действия семиотической теории Ю.М. Лотмана.

В работе использованы статьи Ю.М. Лотмана о семиотике культуры, а также некоторые работы, посвященные его трудам и трудам тартуско-московской семиотической школы.

1. Понятие культуры и семиотики в работах Ю.М. Лотмана

Семиотика культуры - предмет семиотических построений Ю.М. Лотмана. Для ее понимания необходимо выявить специфику его видения обоих терминов. Важнейшее различение ученый проводит в соотнесении культуры и природы. Последнюю он рассматривает как антипод культуры, сущность которой «всё без человека» Семиотика культуры // Лотман Ю.М. Избранные статьи в трех томах. Т. 1. Статьи по семиотике и топологии культуры. Таллин: Александра, 1992. С. 10. . Природа является, в свою очередь, построением самой культуры, ее идеальной моделью и антиподом.

Ю.М. Лотман соотносит культуру с понятием «биосферы» В.И. Вернадского. «Культура есть устройство, вырабатывающее информацию. Подобно тому как биосфера с помощью солнечной энергии перерабатывает неживое в живое (Вернадский), культура, опираясь на ресурсы окружающего мира, превращает не-информацию в информацию. Она есть анти-энтропийный механизм человечества, к ней можно применить слова Гераклита Эфесского: "Психее присущ самовозрастающий логос". Для того чтобы культура могла выполнить эту задачу, ей необходима, прежде всего, сложная внутренняя организация» Там же. . Разработке принципов этой организации и ее интерпретации посвящена семиотика Ю.М. Лотмана.

Помимо соотнесения с природой, культура соотносится с понятиями знака и знаковой системы, сложными по своей структуре. Лотман придерживался соссюровского холистического (целостного) подхода к анализу культуры, в котором знак рассматривается не просто как автономный элементарный объект, замещающий другое явление и способный образовывать более сложные комплексные знаки (подход Ч.С. Пирса Пирс Ч. С. Избранные произведения. М., 2000. С. 117.), а как часть сложной системы знаков, образованных всегда в соотношении с другими знаками, главный признак которого - системность. Язык, а не знак - системообразующий персонаж семиотики Соссюра. Тартуско-московская семиотическая школа во главе с Ю.М. Лотманом выработала целостную семиотику культуры. В ней культура не есть объект семиотического, наряду с этнографическими, философскими, религиозными и др. исследованиями, она сама по своей сути семиотична. Культура вне семиотики немыслима и не познаваема, т.к. сама является знаковым устройством, основа ее - семиотические механизмы. Культурология по Ю.М. Лотману является семиотикой культуры, т.к. двойственность знака (планы выражения и содержания) является сущностным признаком самой культуры.

Культура подобна двустороннему устройству, вырабатывающему информацию. Иначе его можно назвать «мыслящим объектом», выполняющим три задачи: «1) хранить и передавать информацию (имеет механизмы коммуникации и памяти), обладает языком и может образовывать правильные сообщения; 2) осуществлять алгоритмизированные операции по правильному преобразованию этих сообщений; 3) образовывать новые сообщения» Лотман Ю.М. Феномен культуры // Лотман Ю.М. Избранные статьи в трех томах. Т. 1. Статьи по семиотике и топологии культуры. Таллин: Александра, 1992. С. 33 . Это три основные функции культуры и все они связаны с семиотикой. Для описания культуры Ю.М. Лотману понадобилось еще одно понятие - семиосфера - семиотический универсум, он подобно биосфере является пространством, вне которого невозможно существование семиозиса (порождения смысла и интерпретации знака) Лотман Ю.М. Семиосфера // Лотман Ю.М. Избранные статьи в трех томах. Т. 1. Статьи по семиотике и топологии культуры. Таллин: Александра, 1992. С. 14. .

2. Текст - краеугольный камень семиотики культуры Ю.М. Лотмана

В связи с семиотическим видением культуры в концепции Ю.М. Лотмана существенно трансформировалось и понятие текста. Кардинально пересмотрена коммуникационная схема Р.О. Якобсона, в которой текст всегда есть сообщение на одном языке от адресанта к адресату. Ю.М. Лотман, рассматривая текст в плане семиотики культуры, приходит к тому, что коммуникационный акт не есть передача готового сообщения, что всякий текст как минимум дважды закодирован. Для Ю.М. Лотмана текст первичен, язык (код) как и другие якобсоновские составляющие (в частности, контекст) не могут существовать до и вне текста. «Акт коммуникации есть акт перевода, акт трансформации: текст трансформирует язык, адресата» Лотман М.Ю. Семиотика культуры в тартуско-московской семиотической школе // Семиотика культуры в тартуско-московской семиотической школе // Лотман Ю. М. История и типология русской культуры. СПб.: Искусство-СПБ, 2002. С. 16. . Вот как он описывает историческое развитие сообщения в текст:

«Как можно предположить, - отмечает Ю.М. Лотман в статье «Семиотика культуры и понятие текста», - исторически высказывание на естественном языке было первичным, затем следовало его превращение в ритуализованную формулу, закодированную и каким-либо вторичным языком, т. е. в текст. Следующим этапом явилось соединение каких-либо формул в текст второго порядка. Особый структурный смысл получали такие случаи, когда соединялись тексты на принципиально различных языках, например, словесная формула и ритуальный жест. Получающийся в результате текст второго порядка включал в себя расположенные на одном иерархическом уровне подтексты на разных и взаимно не выводимых друг из друга языках. Возникновение текстов типа "ритуал", "обряд", "действо" приводило к совмещению принципиально различных типов семиозиса и - в результате - к возникновению сложных проблем перекодировки, эквивалентности, сдвигов в точках зрения, совмещения различных "голосов" в едином текстовом целом. Следующий в эвристическом отношении шаг - появление художественных текстов. Многоголосый материал получает дополнительное единство, пересказываясь на языке данного искусства» Лотман Ю.М. Семиотика культуры и понятие текста // Лотман Ю.М. Избранные статьи в трех томах. Т. 1. Статьи по семиотике и топологии культуры. Таллин: Александра, 1992. С. 129. .

Итак, Ю.М. Лотман понимает под текстом не только использование уже существующего языка, но и всякого наделяемого смыслом действия или объекта. Границы текста расширяются до культурной функции. Многослойность и многоструктурность - одно из основных свойств текста. Создание художественных текстов для Ю.М. Лотмана «знаменует качественно новый этап в усложнении структуры текста» Там же. С. 130. . Такое семиотически неоднородное образование становится способным вступать в новые сложные отношения с культурным контекстом (и не только синхронным ему по времени), оно оказывается способно вступать в общение с читателем, с другими текстами, хранить память и индексировать информацию. Художественный текст обретает, по мнению Ю.М. Лотмана, гераклитово качество «самовозрастающего логоса» и «обнаруживает свойства интеллектуального устройства» Там же. С. 129. , способного не только хранить и трансформировать информацию, но и порождать новые сообщения.

В связи с этим мы видим новое, функционально усложненное понятие текста. Текст не только выполняет функцию сообщения от адресанта к адресату, он также обеспечивает общение между аудиторией и культурной традицией, играя роль культурной памяти; текст «актуализирует определенные стороны личности самого адресата» Там же. , создавая условия для общения адресата с самим собой. Текст становится способным вступать в общение с читателем непосредственно, он «становится равноправным собеседником, обладающим высокой степенью автономности» Там же. . Пятая функция текста по Ю.М. Лотману - «общение между текстом и культурным контекстом» Там же. .

Итак, Ю.М. Лотман уподобляет текст, с одной стороны, «культурному макрокосму», перерастающему самого себя и приобретающему черты модели культуры, а с другой, - автономной самостоятельной личности.

3. Семиосфера

Семиосфера - новое понятие в теории культуры, разработанное Ю.М. Лотманом. По его мнению, никакие однозначные системы не могут существовать сами по себе, они вычленяются из некой живой среды, «семиотического континуума, заполненного разнотипными и находящимися на разном уровне организации семиотическими образованиями» Семиосфера // Лотман Ю.М. Избранные статьи в трех томах. Т. 1. Статьи по семиотике и топологии культуры. Таллин: Александра, 1992. С. 12-13. . Такой континуум Ю.М. Лотман называет семиосферой. По сути своей он равен культуре, т.к. является необходимой предпосылкой языковой коммуникации.

В отличие от понятия «ноосферы» пространство семиосферы имеет абстрактный характер, не является этапом в развитии культуры. Семиосфера - это пространство, заполненное живым веществом, где атомарный факт отдельного живого организма берется за основу.

Ю.М. Лотман противопоставляет два подхода к семиотическому универсуму. Первый - несистемный: рассмотрение семиотического универсума как совокупности замкнутых отдельных текстов и языков подобно отдельным кирпичикам здания. Второй подход - системный, который состоит в том, что все семиотическое пространство предстает как единый живой семиотический организм, первичным звеном которого оказывается не отдельный кирпичик (элементарный знак), а целая система, именуемая семиосферой. Она есть пространство и условие смыслопорождения, без нее невозможна интерпретация текста культуры. Яркий образ, иллюстрирующий данную мысль - склеивание бифштексов, которое не приводит к живому теленку. Так же сумма частных семиотических актов не порождает семиотического универсума, семиосферы, которая одна «делает определенный знаковый акт реальностью» Там же. С. 14. .

Признаки семиосферы. Отграниченность - сущностный признак семиосферы, которая всегда отделена от окружающего внесемиотического и иносемиотического пространства. Понятию границы семиосферы Ю.М. Лотман уделяет большое внимание. Ее не следует представлять визуально, т.к. она является суммой «билингвиальных переводческих "фильтров", переход сквозь которые переводит текст на другой язык (или языки), находящиеся вне данной семиосферы» Там же. . Семиосфера не может соприкасаться с иными семиотическими системами или не-системами, с текстами на ином языке или не-текстами, она замкнута и требует их перевода на один из своих языков или «семиотизировать» факты. Понятие границы Ю.М. Лотман соотносит с понятием «семиотической индивидуальности», называя семиосферу «семиотической личностью», которая соединяет свойство своей очевидности с «чрезвычайной трудностью ее формального определения» Там же. . Основное назначение границы семиосферы - перекодирование внешнего во внутреннее, чужого в свое, т.е. семиотизация внешнего, ничего не значащего в обозначаемое.

Семиосфера отличается также неоднородностью, т.к. ее заполняют различные семиотические подсистемы - языки, находящиеся в отношениях друг другу от полной взаимной непереводимости до полной взаимной переводимости.

Неравномерность - один из признаков семиосферы и одновременнно закон ее организации, которая «характеризуется наличием ядерных структур с выявленной организацией и тяготеющего к периферии более аморфного семиотического мира, в который ядерные структуры погружены» Там же. С. 17. . Ядерные структуры в пределах семиотического пространства находятся по отношению друг к другу в неравных положениях: одна из них доминирует над другими и возвышается до самоописания, другие являются периферийным пространством семиосферы. Активное взаимодействие между ними порождает динамические процессы (коммуникацию) внутри семиосферы, которые являются основой порождения языка и новых семиотических образований. Неравномерность и внутренне разнообразие семиосферы, динамическое развитие ее элементов не разрушают ее целостности. Это связано с инвариантным принципом, лежащим в основе всех коммуникативных процессов и делающих их подобными между собой. Основание этого принципа - сочетание симметрии-ассимметрии с «периодической сменой апогеев и затуханий в протекании всех жизненных процессов в любых их формах» Там же. С. 21. . Сочетание этих принципов имеет структурный характер и обнаруживается на разных уровнях.

«Без семиосферы язык не только не работает, но и не существует» Там же. С. 20. , - утверждает Ю.М. Лотман, поясняя эту мысль через ее основные законы - бинарности и асимметрии. Бинарность, двоичность и связанное с этим понятие бинарной оппозиции - универсальное средство познания. Благодаря двоичности человеческой физиологии (два полушария головного мозга, каждое из которых выполняет свою функцию, два глаза, две руки, две ноги, два уха), нашему восприятию окружающего мира свойственна двоичность. Функционированию этого принципа в семиотике культуры Ю.М. Лотман посвятил ряд статей. По мнению В.Руднева, суть культурологической концепции Ю.М. Лотмана заключается в том, что в ней компенсируется непознаваемость мира через бинарную дополнительность точек зрения на мир Руднев В.П. Словарь культуры ХХ века. М.: Аграф, 1997. С. 39. .

Закон зеркальной симметрии Ю.М. Лотман также считал одним из основных структурных принципов смыслопорождающего устройства, относя к нему явления параллелизма на сюжетном уровне (двойники, параллельные сюжетные ходы и др.удвоения). С этим же он связывал магическую функцию зеркала и его роль в произведениях культуры.

Семиосфера имеет сложную систему памяти, которую Ю.М. Лотман называет «диахронной глубиной», без которой процесс коммуникации также невозможен. Итак, возможность диалога семиосферы основывается одновременно и на разнородности и однородности ее элементов, тогда как семиотическая разнородность означает и разнородность структурную. Таким образом, разнообразие структуры и структур семиотического пространства составляет основу ее механизма Семиосфера // Лотман Ю.М. Избранные статьи в трех томах. Т. 1. Статьи по семиотике и топологии культуры. Таллин: Александра, 1992. С. 20. .

4. Семиотические основы знания

Предмет семиотики - обозначенный смысл, цель семиотики - понимание смыслов во всей их сложности и многоуровневости. Как было сказано выше, Ю.М. Лотман соотносит понятие культуры с интеллектуальным устройством и коллективным сознанием. Он определяет культуру, как впрочем и художественный текст (в его широком, культурологическом понимании), «мыслящим объектом», которому посвящена одна из его семиотических статей «Феномен культуры». Основные задачи «мыслящего объекта»: во-первых, хранить и передавать информацию, для чего у него имеются механизмы памяти и коммуникации; во-вторых, осуществлять алгоритмизированные операции по правильному преобразованию этих сообщений; в-третьих, образовывать новые сообщения. Способность рождать новые тексты - главная способность и плод всякого «мыслящего объекта». Ю.М. Лотман проводит строгое различение между текстами, полученными в результате преобразования других текстов, которые в итоге могут быть названы одним текстом, и текстами новыми, в которых он отмечает признаки незакономерности и неправильности с точки зрения уже существующих правил имеющихся текстов. Однако именно эти признаки позволяют созидать новые законы и новые тексты. «На их основе могут быть в дальнейшем сформулированы будущие правила образования высказываний» Феномен культуры // Лотман Ю.М. Избранные статьи в трех томах. Т. 1. Статьи по семиотике и топологии культуры. Таллин: Александра, 1992. С. 33. , - утверждает Ю.М. Лотман. Порождению нового сообщения он уделяет особое внимание. Для этого требуется такое устройство, которое ученый называет «творческим сознанием». Но для того чтобы реконструировать его действия требуется особая семиотическая модель.

Как было сказано выше, Ю.М. Лотман настаивает на сложной структурности культуры и ее знаков. Это в полной мере относится и к мыслящему устройству, порождающему новые тексты. Ю.М. Лотман настаивает на том, что «никакое мыслящее устройство не может быть одноструктурным и одноязычным: оно обязательно должно включать в себя разноязычные и взаимонепереводимые семиотические образования» Там же. С. 33. . Он напоминает, что условие любой интеллектуальной структуры является ее «внутренняя семиотическая неоднородность» (см. выше - признаки семиосферы).

Описывая действие «мыслящего объекта» (иначе - «творческого сознания»), Ю.М. Лотман соотносит его с устройством человеческого головного мозга, важнейшим признаком которого является биополярность. Биополярность Ю.М. Лотман считает «минимальной структурой семиотической организации» Там же. . Он также вводит понятия «право-» и «лево-полушарности», впрочем, подчеркивая, что они имеют условный характер и их следует принимать взятыми в кавычки. Данные понятия используются для «обозначения аналогии между некоторыми, функциями подсистем индивидуального и коллективного сознания». Ассиметрия и диалог // Лотман Ю.М. Избранные статьи в трех томах. Т. 1. Статьи по семиотике и топологии культуры. Таллин: Александра, 1992. С.51.

Итак, Ю.М. Лотман утверждает, что «всякое интеллектуальное устройство должно иметь би- или полиполярную структуру и что функции этих подструктур на разных уровнях - от отдельного текста и индивидуального сознания до таких образований, как национальные культуры и

глобальная культура человечества, - аналогичны» Там же. С. 53-54. . Отношения между подструктурами всегда находятся во взаимном напряжении. Семиотика использует аналогию между топографией головного мозга и структурой языка, что позволяет утверждать как минимум двуканальность культуры как структуры, связывающей разноструктурные семиотические единицы, что позволяет ученому говорить о «нейро-топографическом фундаменте» Там же. С. 54. культуры.

Свою концепцию он проверяет через сравнительное рассмотрение мифологического и линейного (исторического) сознаний. Это два разные типа устройства и памяти, хранения и создания информации. Все известные нам мифологические тексты есть сложная трансформация одного типа мышления на другой язык. Важнейшие признаки мифологического, циклического сознания (устройства) - отношения гомеоморфизма (универсальный закон - подобие всего всему, например: осень-вечер-старость; зачатие-посев зерна в землю, всякое вхождение в темное и закрытое пространство-погребение покойника-поедание). На этом строятся основные символы религиозной культуры, такие как мертвец-семя-зерно. Это уподобление позволяет усматривать в разных явлениях нашего мира знаки одного явления. Существенным является то, что мифологическое сознание ни на какой стадии жизни человеческого общества не является единственным, так же как, вырастая, человек не утрачивает тип детского, по преимуществу мифологического, сознания. Однако мифологический тип в жизни взрослого человека продолжает функционировать как «генератор ассоциаций и один из активных моделирующих механизмов, игнорируя который, невозможно понять поведение взрослого человека» Феномен культуры // Лотман Ю.М. Избранные статьи в трех томах. Т. 1. Статьи по семиотике и топологии культуры. Таллин: Александра, 1992. С. 37. .

Выявляя оппозиционные пары (мифологическое - историческое сознание, иконическое - словесное мышление, действо - повествование, стихи - проза), Ю.М. Лотман иллюстрирует невозможность перевода с одного на другой язык, устроенные как принципиально как различные устройства: «То, что в пересказе на языке линейного мышления, превращается в последовательность, в мифологическом мире представляет бытие, располагающееся на концентрических кругах, между которыми существует отношение гомеоморфизма Гомеоморфизм - взаимнооднозначное соответствие. » Феномен культуры // Лотман Ю.М. Избранные статьи в трех томах. Т. 1. Статьи по семиотике и топологии культуры. Таллин: Александра, 1992. С. 37. . Невозможность перевода с дискретного на недискретный язык Ю.М. Лотман объясняет тем, что в первом знак первичен по отношению к тексту, распадающемуся на знаки, тогда как недискретно- континуальный язык устроен по прямо противоположному принципу: текст изоморфен (одинаково устроен) знаку. Примером этого различия Ю.М. Лотман приводит опознание лица дискретного и недискретного текстов: в первом случае мы будем сличать отдельные черты лица (по фотографиям), во втором - знакомое лицо мы опознаем целостным недифференцированным знанием.

«Творческое сознание», в отличие от искусственного интеллектуального устройства или природы, способно преодолевать невозможность перевода с одного языка на другой, оно должно «интегрировать противоположные семиотические структуры в единое целое» Там же. С. 39. . Единство позволяет снимать противоположные тенденции и постоянно и положительно осуществлять перевод непереводимого. Утрата этой способности приводит, по мнению Ю.М. Лотмана к распадению культурной личности, т.к. она семиотически просто перестает существовать.

В качестве еще одного примера ученый приводит кинематограф, который изначально существует как двуязычный феномен (изображение - словесный текст - музыка), но в сознании зрителя воспринимается как одноязычный.

Таким образом, в культуре происходит одновременно два противонаправленных процесса: 1) расщепление каждого культурно активного языка на два (механизм дуальности) и далее все более языков; 2) интеграция пар языков в целостные семиотические образования. Это ведет к тому, что каждый язык как семиотическая система является самостоятельным и одновременно частью другой более общей культурной системы.

Благодаря человеческой личности, ее вариативности, которая «лежит в основе многочисленных коммуникативных и культурных действий человека» Там же. С. 40. и многообразию проявлений ее сознания, возможно создание бесконечного числа вариантов новых сообщений и интерпретаций уже имеющихся. Недостатки индивидуального сознания призвана восполнить культура как «сверхиндивидуальный интеллект» и как главный механизм восполнения. Культура способна компенсировать недостаточность информации индивидуальности через обращение к другой такой же мыслящей единице. Вне этого обращения индивидуальность не способна к развитию, здесь начинает действовать закон энтропии.

Однако Ю.М. Лотман подчеркивает, что механизм культуры обязательно приводит к проблеме адекватности понимания, т.к. работает на увеличение своеобразия каждого участника коммуникации. Только через включение личных индивидуальностей в более сложную по структуре индивидуальность (культуру) эта проблема может быть компенсирована.

Итак, культура - это индивидуальность второго уровня - сверхиндивидуальное единство высшего порядка, особенность которого (в отличие, допустим, от муравейника или кирпичного дома) состоит в неавтоматическом (а скорее органическом) отношении между частями: «входя в целое как часть, отдельная индивидуальность не перестает быть целым» Там же. С. 44. . Этот структурообразующий принцип работает в двух направлениях: «С одной стороны, он приводит к тому, что в ходе развития культуры оказывается возможным возникновение внутри индивидуального сознания человека психологических "личностей" со всеми сложностями коммуникативной связи между ними, с другой - отдельные личности с исключительной мощностью интегрируются в семиотические единства. Богатство внутренних конфликтов обеспечивает Культуре как коллективному разуму исключительную гибкость и динамичность» Там же. .

лотман семиотика культура семиосфера

5. Структурный анализ художественного текста

Свой семиотический подход Ю.М. Лотман реализует в анализе художественных текстов. Искусство и каждый его текст по Ю.М. Лотману является своего рода системой, родственной по своей структуре языку. «Всякая система, - пишет он в своей работе «Структура художественного текста», - служащая целям коммуникации между двумя или многими индивидами, может быть определена как язык» Лотман Ю.М. Структура художественного текста // Лотман Ю.М. Об искусстве. - СПб.: Искусство - СПБ, 1998. - С. 19. . Искусство есть язык. Художественный, культурный текст есть язык. Как мы анализируем языковые тексты, учитывая структуру языка, подобным образом, возможен анализ любого художественного (культурного) текста. Сам Ю.М. Лотман уделил особое внимание структурному анализу русского быта XVIII и XIX вв., а также русской литературы XIX в.

Подход к искусству как к языку, имеющему свой алфавит знаков, правила их сочетания, позволил Ю.М. Лотману подойти к искусству с двух различных точек зрения: языковой (выделить и описать в искусстве общие с языком стороны) и специфической (выделить и описать специфические, присущие искусству позиции). Тем самым Ю.М. Лотман заявил об искусстве как об особом языке, т.к. оно является коммуникационной системой, использующей упорядоченные знаки. Подобное определение языка позволяет разграничить его от следующих систем: а) неслужащих задачам коммуникации; б) не пользующихся знаками; в) пользующихся неупорядоченными знаками.

С семиотических позиций языки классифицируются следующим образом:

«а) естественные языки (например, русский, французский, эстонский, чешский);

б) искусственные языки: языки науки (метаязыки научных описаний), языки условных сигналов (например, дорожных знаков) и т. п.;

в) вторичные языки (вторичные моделирующие системы) -- коммуникационные структуры, надстраивающиеся над естественно-языковым уровнем (миф, религия)» Там же. С. 20. .

Искусство Ю.М. Лотман считает вторичной моделирующей системой, которая построена по типу языка. Он открывает закон взаимосвязи структуры и смысла: «сложность структуры находится в прямо пропорциональной зависимости от сложности передаваемой информации» Там же. С. 21. . Он утверждает, что структура произведения - это и есть его идейное содержание, т.к. идея является моделью, воссоздающей образ действительности. Ю.М. Лотман жестко критикует дуализм формы и содержания, столь распространенный в школьной практике, и предлагает его заменить понятием идеи, реализованной в структуре. «Художественный текст -- сложно построенный смысл. Все его элементы суть элементы смысловые» Там же. С. 23. . Большую структурную сложность по сравнению с естественной речью представляет собой поэтическая речь. Смысл стихотворения не может не существовать, ни быть передан вне данной структуры.

Особое внимание Ю.М. Лотман уделял анализу словесного творчества, которое само по себе имеет дело с естественным языком. Он выстраивает сложную систему взаимоотношений между языком литературы и естественным языком в рамках художественного литературного произведения. Как было отмечено выше, язык искусства есть вторичная моделирующая система, так и язык художественной литературы надстраивает над естественным свой особый язык - вторичную знаковую модель. В ней не только свои, особые, границы знака, но здесь характерно само понятие знака. Как было сказано выше, Ю.М. Лотман утверждает, что знаки в искусстве имеют не условный (конвенциональный), а изобразительный (иконический) характер. Соответственно и взаимоотношение планов содержания и выражения в искусстве иное, нежели в естественных языках. Это ведет к семантизации несемантических (синтаксических) элементов.

Специфика синтагматики знаков искусства - не синтагматика цепочки, а синтагматика иерархии. Ю.М. Лотман предлагает структуральный анализ художественного текста - подход, аналогичный подходу Р.Якобсона о разделении правил грамматического синтеза (грамматики говорящего) и грамматики анализа (грамматики слушающего). Он отмечает проблему коммуникации, которая в ряде случаев требует не только дешифровки сообщения, но и установления «языка» закодированного текста. Структуральный анализ предполагает выбор из двух типов отношений:

1) при анализе навязывание чужому тексту своего художественного языка, что ведет к перекодировке, а иногда и к разрушению структуры текста;

2) понимание невозможности восприятия текста по известным канонам, что для понимания данного сообщения требуется создание нового, неизвестного кода.

Структурный анализ призван по своему существу воспринять и понять переданное знаковой системой содержание и перевести его на язык другой знаковой системы. Вне семиотического подхода это невозможно, т.к. цель знаковой деятельности - передача смысла. «В конечном итоге, - пишет Ю.М. Лотман, - целью изучения любой знаковой системы является определение ее содержания. Особенно остро это ощущает исследователь вторичных моделирующих систем: изучение культуры, искусства, литературы как знаковых систем в отрыве от проблемы содержания теряет всякий смысл» Там же. С. 45. . Текст иерархически организован, он раскладывается на подтексты (уровни - фонологический, грамматический, синтаксический, ритмический и т.д.), каждый из них в рамках структурного анализа может рассматриваться как самостоятельно организованный. Но описание структурно организованного объекта должно строиться на определенных правилах: во-первых, язык описания текста должен быть иерархичен, не допускать смешения описания разных уровней; во-вторых, в пределах одного уровня оно должно быть структурным и полным. В-третьих: метаязыки разных уровней описания могут быть различными.

Подходя к анализу художественного текста следует учитывать, что он строится на основе двух типов отношений: «со-противопоставления повторяющихся эквивалентных элементов и со-противопоставления соседствующих (не эквивалентных) элементов» Там же. С. 86. . Ю.М. Лотман выявляет конструктивные принципы художественного текста: принцип ритма (уравнивает все, что не может быть выравнено в естественном языке) и принцип метафоры (соединяет несоединяемое в естественном языке). Первый принцип может быть рассматриваем как стиховой, второй - как прозаический.

Ю.М. Лотман говорит о двух осях значений в структуре художественного текста: парадигматической и синтагматической. Он разрабатывает механизм внутритекстового семантического анализа, предполагающий следующие действия:

«1. Разбиение текста на уровни и группы по уровням синтагматических сегментов (фонема, морфема, слово, стих, строфа, глава -- для стихового текста; слово, предложение, абзац, глава -- для прозаического текста).

2. Разбиение текста на уровни и группы по уровням семантических сегментов (типа «образы героев»). Эта операция особенно важна при анализе прозы.

3. Выделение всех пар повторов (эквивалентностей).

4. Выделение всех пар смежностей.

5. Выделение повторов с наибольшей мощностью эквивалентности.

6. Взаимное наложение эквивалентных семантических пар с тем, чтобы выделить работающие в данном тексте дифференциальные семантические признаки и основные семантические оппозиции по всем основным уровням. Рассмотрение семантизации грамматических конструкций.

7. Оценка заданной структуры синтагматического построения и значимых от него отклонений в парах по смежности. Рассмотрение семантизации синтаксических конструкций» Там же. С. 99. .

Определяя позиции структурного анализа, Ю.М. Лотман называет уровни и основные элементы парадигматики художественного текста, в которых главным принципом является принцип повтора (повторяемость на фонологическом, метрическом, грамматическом, лексико-семантическом и др. уровнях), взаимоотношения соединений (фонологические последовательности в стихе и синтагматика лексико-семантических единиц) и композицию произведения (рамка, пространство, сюжет, расположение персонажей, точка зрения текста и др). Исходной точкой структурного анализа художественного произведения является понимание, что он обладает способностью «заключать в себе исключительно высоко сконцентрированную информацию» Там же. С. 280. , и задача исследователя выявить значения на каждом из уровней его структуры.

Заключение

В данной реферативной работе были рассмотрены существенные положения семиотической теории культуры Ю.М. Лотмана. Принципиально важно его определение неразрывно связанных понятий «культура» и «семиотика». Культуру ученый рассматривает как особое интеллектуальное устройство, вырабатывающее информацию. Подобно «биосфере», преобразовывающей неживое в живое, культура перерабатывает не-информацию в информацию, она является анти-энтропийным механизмом человечества. Культура по своей сути - сложноорганизованное семиотическое явление. Семиотика Ю.М. Лотмана (холистического типа, в котором не знак, а язык - системообразующая единица) разработала принципы ее организации. В Тартуско-московской семиотической теории культура не есть объект семиотического, наряду с этнографическими, философскими, религиозными и др. исследованиями, она сама по своей сути семиотична. Культура вне семиотики немыслима и не познаваема, т.к. сама является знаковым устройством, основа ее - семиотические механизмы.

Ю.М. Лотман разрабатывает новое понятие - семиосфера, по сути своей равное культуре. Это живая среда языковой коммуникации, семиотическое пространство, подобное «биосфере» Вернадского, вне которого невозможно зарождение и интерпретация смысла (семиозис). Основными законами семиосферы являются бинарность и асимметрия, а признаки ее - ограниченность, неоднородность и неравномерность. Особое значение Ю.М. Лотман придает понятие границы семиосферы, являющейся местом особого напряжения, т.к. именно здесь происходит по преимуществу перекодировка, семиотизация внешнего во внутреннее, чужого в свое, незначащего в обозначаемое.

Текст является краеугольным камнем семиотики культуры Ю.М. Лотмана. Его понятие существенно трансформируется. В отличие от коммуникационной схемы Р.О. Якобсона, по Лотману текст как минимум дважды закодирован. Текст первичен, а не язык, адресант и адресат. Текст трансформирует язык и адресата. Границы понятия текста предельно расширяются до функции культуры. Текст не только является сообщением, переданным от адресанта к адресату, он также обеспечивает общение между аудиторией и культурной традицией, играя роль культурной памяти. Он также создает условия для общения адресата с самим собой. Текст парадоксальным образом приобретает черты личности, способной вступать в общение с читателем непосредственно, а также в общение с культурным контекстом.

Текст по своему образованию - образование многослойное и многоструктурное. Оно подобно живому организму. Его прочтение требует создания как бы своей семиотической системы от читателя. Ю.М. Лотман определяет культуру, как и художественный текст, в соотнесении ее с «мыслящим объектом», интеллектуальным устройством, способным не только хранить, передавать и преобразовывать информацию, но и порождать новые сообщения. Для выполнения последней задачи - созидать новые сообщения - требуется устройство особого типа, которое Ю.М. Лотман называет «творческим сознанием». Но для интерпретации его действий требуется особая семиотическая модель.

Структурный анализ художественного текста - это своего рода такая семиотическая модель, которую предлагает Ю.М. Лотман и которая позволяет системно подойти к интерпретации культурного текста. Тексты искусства, как вторичные моделирующие системы (или вторичные языки), требуют структурного, системного, семиотического подхода. Смысл невозможно считать путем простой дешифровки через различение формы и содержания. Структура художественного текста и есть ее смысл и идейное содержание. Все его элементы являются смысловыми. Структурный анализ призван по своему существу воспринять и понять переданное знаковой системой содержание и перевести его на язык другой знаковой системы. Вне семиотического подхода это невозможно, т.к. цель знаковой деятельности - передача смысла.

Список литературы

1. Лотман Ю.М. Избранные статьи в трех томах. Т. 1. Статьи по семиотике и топологии культуры. Таллин: Александра, 1992. С. 9-247.

2. Лотман Ю.М. Структура художественного текста // Лотман Ю.М. Об искусстве. - СПб.: Искусство - СПБ, 1998. С. 14-285.

3. Лотман Ю. М. История и типология русской культуры. СПб.: Искусство-СПБ, 2002. 768 с.

4. Пирс Ч.С. Избранные произведения. М., 2000.

5. Руднев В.П. Словарь культуры ХХ века. М.: Аграф, 1997. 384 с.

Размещено на Allbest.ru

Подобные документы

Юрий Михайлович Лотман. Биографическая справка. Тартуско-московская школа. Семиотические школы и направления. Архив Лотмана как бесценный научный капитал. Нелегкая судьба архива. Академическая библиотека Таллинского университета.

реферат , добавлен 24.10.2006


Понятие, значение и основные виды культуры. Роль и место культуры в жизни человека. Развитие культуры в совокупности с религией, наукой и искусством. Сущность художественной культуры. Смысл науки и научной деятельности. Миф как особая форма культуры.

контрольная работа , добавлен 13.04.2015


Искусство в контексте культуры, игровая природа искусства. Искусство - это мастерская культуры. Результаты художественного творчества являются не только произведениями искусства, но и фактами культуры, так как они концентрируют в себе черты своего времени

реферат , добавлен 15.01.2004


Архив Юрия Михайловича Лотмана. Биографические документы Юрия Михайловича, варианты рукописей напечатанных трудов, рабочие материалы и картотеки, черновые записи, рецензии, доклады, выступления, материалы конференций, письма.

реферат , добавлен 24.10.2006


Структура художественной культуры, ее развитие и взаимосвязь с искусством. Искусство как особый род творческой деятельности. Понятие художественного образа. Пространственные и временные искусства. Функции искусства. Особенности художественной культуры.

реферат , добавлен 03.09.2011


курсовая работа , добавлен 25.11.2014


Определение сущности культуры на разных исторических этапах, ее формы (материальная, духовная, информационная и физическая). Основные подходы к пониманию эстетического удовольствия. Понятие искусства как проявления художественного восприятия человека.

реферат , добавлен 05.11.2013


Культурологический анализ искусства, выяснение его социокультурных смыслов и взаимодействие с другими феноменами культуры. Определение искусства, критерии художественности. Понятие массовой культуры. Способы отражения действительности в искусстве.

контрольная работа , добавлен 08.02.2010


Понятие, процесс зарождения цивилизации. Применение термина во всех социально-гуманитарных дисциплинах. Искусство как форма культуры его значения. Взаимоотношение различных видов искусства. Развитие культуры в период первой промышленной революции.

курсовая работа , добавлен 11.10.2010


Анализ дискуссионного вопроса строения и структуры культуры, как неотделимой категории от идеи культуры и от понимания культуры, как неструктурированного целого, предшествующего частям. Основы политической культуры. Достижения и потери древней культуры.

Введение 3

1. Основные принципы семиотики 5

2. Некоторые вехи развития семиотики в ХХ в. 8

3. Семиотика в России. Юрий Михайлович Лотман 11

3.1. Юрий Михайлович Лотман.

Этапы научного пути 15

3.2. Теоретический вклад в теория знаковых

систем Ю.М. Лотмана 23

Заключение

Список использованной литературы

Введение

Ю.М. Лотман, чье имя, как пишут неоригинальные журналисты, не нуждается в представлении, действительно широко известен на всем постсоветском пространстве и вряд ли можно найти образованного человека, который бы никогда не слышал или не читал о нем. Однако, как правило, Лотмана только и знают что "понаслышке" и имеют весьма отдаленное представление о тематике, характере и интересах его работ. Такое положение дел обьясняется, конечно же, необыкновенной разносторонностью интересов и поисков самого Юрия Михайловича, но не в последнюю очередь и сложностью проникновения в тот мир высокой филологии и семиотических штудий, в котором он жил. Вместе с тем, как это ни странно, тот комплекс идей, который был выработан Лотманом и другими участниками Тартуско-московской семиотической школы, не нашел практически никакого освещения.

Убедительным примером того, как в советской России, даже в условиях цензурного удушения гуманитарных наук, смогла плодотворно развиваться новаторская культурологическая мысль, является творчество выдающегося ученого - Юрия Михаиловича Лотмана (1922- 1993). История и теория культуры были поставлены Лотманом на прочную почву новых филологических дисциплин - семиотики и структурализма, подкрепленных огромным фактическим материалом отечественной культуры.

Как культурологу Россия обязана Лотману глубокими исследованиями отечественных традиций, духовной жизни и быта, преимущественно XIII-XIX вв., в частности таких фигур, как Радищев, Карамзин, декабристы, Пушкин, Лермонтов, и многих других. Здесь главная заслуга Лотмана в том, что он способствовал очищению этих имен от пропагандистского идеологического грима, накладывавшегося на них в течение десятилетий официальной советской наукой. Однако основным вкладом ученого в культурологию стали его труды по русской культуре во всех ее проявлениях под углом зрения семиотики, равно как и разработка собственной общей теории культуры. Лотман рассматривает ее как открытую знаковую систему и структуру, включающую помимо основного «штампующего» компонента - естественного языка - множество других знаковых систем, которыми являются, в частности, все виды искусства. Одновременно культура для Лотмана - это и «текст», всегда существующий в определенном «контексте», и механизм, создающий бесконечное многообразие культурных «текстов», и долгосрочная коллективная память, избирательно передающая во времени и пространстве интеллектуальную и эмоциональную информацию.

1. Основные принципы семиотики

Семиотика (от греческого shmeiwtikoўn - «знаковый») - наука, объектом изучения которой являются знаки , их сочетания (например, математические или физические формулы) и их системы (например, любой язык). По удачному выражению Ч. Морриса (1901-1978), «человеческая цивилизация невозможна без знаков и знаковых систем, человеческий разум неотделим от функционирования знаков - а, возможно, и вообще интеллект следует отождествить именно с функционированием знаков». Сам термин «семиотика», по указанию Ч. Морриса, был взят у греческих стоиков, которые испытывали влияние греческой медицины, трактовавшей диагноз и прогноз как знаковые процессы .

Цель семиотики как междисциплинарной отрасли - создать общую теорию знаков во всех их формах и проявлениях. Под знаком понимаются объекты, характеризующиеся двумя сторонами: означающей (то есть воспринимаемой органами чувств) и означаемой (несущей в себе значение знака, изучением которого занимается особая отрасль семиотики - семантика ).

Если между означающей и означаемой сторонами есть сходство, то перед нами изобразительные знаки. Если означаемая характеристика имеет условный характер (то есть непосредственно не вытекает из материального облика объекта), то знак оказывается символом . Существуют также знаки-индексы (указатели ), в которых данные стороны совмещены (например, стрелка - дорожный указатель). Также выделяются знаки-диаграммы , в которых отношения составных частей означающей стороны аналогичны отношениям составляющих означаемой стороны.

Семиозис (процесс функционирования знака) обычно рассматривается как пятичленное отношение, в котором V вызывает в W предрасположенность к определенной реакции X на особый вид объекта Y , которая возможна при определенных условиях Z . Таким образом :

· V - знак;

· W - интерпретатор;

· X - интерпретанта;

· Y - сигнификация (значение, означивание);

· Z - контекст , в котором фигурирует знак.

Отношения между знаками бывают парадигматические (они входят в одну и ту же систему, напр., словарный состав языка) и синтагматические (знаки, непосредственно задействованы в каких-либо отношениях или строящихся системах, напр., слова, входящие в одно предложение). Их изучение может вестись с трех основных позиций: синтаксической (отношение между знаками внутри данной системы), семантической (изучение значения отдельно взятых знаков и знаковых систем) и прагматической (исследование отношений между знаковыми системами и их потребителями, то есть способы усвоения и применения знаков).

Взаимодействие знаков проявляется в особом семиотическом механизме , в который входят:

· различение синхронии (функциональное единство всех элементов знаковой системы, они представляют собой как бы единый работающий механизм) и диахронии (изменение структуры данных элементов во времени);

· разграничение парадигматики (набор исходных параллельных, но отличающихся по значению форм, отбираемых в процессе создания текста) и синтагматики (соединение в рамках высказывания разнородных элементов);

· различие языка (определяемого как иерархическая система вневременных норм) и правил речи (воплощение, материализация правил языка в отдельных текстах, их знаках).

Основным законом семиотики является: ни одна культура не может существовать при наличии лишь одного семиотического канала . Следовательно, всю историю культуры можно изучать как взаимодействие различных знаков и знаковых систем . Семиотикой разработан специальный категориальный аппарат, наиболее полный обзор которого представлен в словаре Альгирдаса Греймаса и Жозефа Курте.

Стоит заметить, что историческая семиотика весьма выигрышна при анализе культуры в целом, при сравнении различных культур или этапов их развития, но малоэффективна при конкретно-историческом анализе. С ее помощью можно красиво рисовать ход глобальных процессов, но для частных сюжетов она не всегда применима. Использование данной методики перспективно прежде всего при анализе ритуалов, от бытовых до государственных, при изучении нарратива и памятников культуры, несущих в себе скрытые смыслы.

В этом плане семиотический подход к истории наиболее уязвим для упреков постмодернистов, поскольку реконструкция смыслов знаков неизбежно предполагает значительную роль историка в моделировании этих смыслов. Представляются крайне размытыми критерии, по которым можно с уверенностью сказать, что перед нами семиотическая реконструкция, адекватная действительному значению события прошлого, а не остроумная трактовка, обусловленная многими факторами (от избирательности чтения источника до особенностей профессиональных воззрений ученого).

2. Некоторые вехи развития семиотики в ХХ в.

Как наука семиотика была обоснована в трудах американского логика Ч. Пирса (1839-1914). Он разграничивал «материальные качества знака» (его означающее ) и «непосредственную интерпретацию знака» (его означаемое ). Знаки, по Пирсу, обладают различными репрезентативными свойствами, на основании которых можно выделить в них три основных типа :

· иконический знак - основан на фактическим подобии означающего и означаемого, взаимозаменяемых по принципу сходства; в свою очередь в них выделяются образы (означающее представляет простые качества означаемого) и диаграммы (обладают пропорциональным сходством частей означающего и означаемого);

· индекс - основан на «реально существующей смежности» означающего и означаемого, например, дым является индексом огня;

· символ - основан на условной смежности означающего и означаемого, причем для нее вовсе не требуется внешнее сходство или физическое взаимодействие.

Другим «пионером» семиотики был швейцарский филолог-лингвист Ф. де Соссюр (1857-1913). В качестве субстанциального признака символа он понимал его интенциональность, сочетаемую с произвольностью : «символические образования всегда возникают помимо воли… символы, как и всякий знак, всегда возникают лишь эволюционным путем, в результате бессознательного установления отношений между предметами; они не изобретаются и не навязываются вдруг». При этом, хотя язык понимался де Соссюром «лишь как одна из семиотических систем», она считалась образцовой, и «в этом смысле лингвистика может служить моделью для всей семиологии в целом» (так он называл семиотику).

Основы изучения семиотического механизма, заложенные де Соссюром, были развиты в работах Московского и Пражского лингвистического кружков . Первый был основан в 1915 г. студентами Московского университета при Московской диалектологической комиссии. Его лидерами были Р.О. Якобсон, М.Н. Петерсон, А.А. Буслаев, Г.О. Винокур, Н.Ф. Яковлев. После роспуска организации в 1925 г. ее основные идеи были подхвачены и развиты в Пражском кружке (1926 - начало 1950-х гг.). Его работа связана с именами В. Матезиуса, Я. Мукаржовского, Б. Гавранека, Н.С. Трубецкого, Р.О. Якобсона, П.Г. Богатырева, Б.В. Томашевского, Ю.Н. Тынянова и др. Сторонников кружка отличало представление о языке как о функциональной системе («системе выражения средств выражения, служащей для определенной цели»). Они разрабатывали проблему синхронии/диахронии, вопросы изучения художественного знака, оказали большое влияние на развитие структурализма в литературоведении.