Апресян ю д лексическая семантика 1974. Ю.Д.Апресян лексические синонимы
Материал из Энциклопедия фонда «Хайазг»
Основные публикации
Книги
- Идеи и методы современной структурной лингвистики (краткий очерк). М.: Просвещение, 1966
- Перевод на польск. яз.: J.D.Apresjan. Koncepcje i metody wspo"lczesnej lingwistyki strukturalnej (Zarys problematyki). Przelozyl Zygmunt Saloni. Warszawa, Pan"stwowy Inst. Wydawniczy, 1971
- (Перевод на нем. яз.: Ideen und Methoden der modernen strukturellen Linguistik. Kurzer Abriss. Ubertr. von Brigitte Haltof und Elisabeth Mai. Munchen, Hueber, 1971; 2-е изд., 1972
- Перевод на венг. яз.: A modern strukturalis nyelveszet elme"lete e"s mo"dszerei. Budapest: Gondolat, 1971
- Перевод на англ. яз.: Principles and Methods of Contemporary Structural Linguistics. Transl. by Dina B. Crockett. The Hague: Mou-ton, 1973
- Перевод на фр. яз.: Elements sur les idees et les methodes de la linguistique structurale contemporaine. Paris; Bruxelles; Montreal: Dunod, 1973
- Перевод на исп. яз.: La linguistica estructural sovietica. M. Izquierdo Rojo, J.Luque Duran. Madrid, AKAL, 1975
- Ideas y metodos de la linguistica estructural contempora"nea. La Habana: Ed. de ciencias sociales, 1985
- Перевод на порт. яз.: Ideias e metodes da linguistica estructu-ral contemporanea. Trad. de Lucy Seki. Sao Paulo: Cultrix, UNICAMP. 1980
- Экспериментальное исследование семантики русского глагола. М.: Наука, 1967
- Лексическая семантика (синонимические средства языка). М.: Наука, 1974, 367 с. Второе дополненное издание: Ю.Д.Апресян. Избранные труды. Т. I. М., "Языки русской культуры", 1995
- Перевод на польск. яз.: J.D.Apresjan. Semantyka leksykalna. Synonimiczne srodki jezyka. Przel. Zofia Kozlowska i Andrzej Markow-ski. Wroclaw: Ossolineum, 1980
- Перевод на английский язык: Ju.D.Apresjan. Lexical Semantics. A Guide to Russian Vocabulary. Ann-Arbor, Karoma Publishers, 1992
- Типы информации для поверхностно-семантического компонента модели "Смысл U Текст". Wiener Slawistischer Almanach. Sonderband 1. Wien, 1980
- Перевод на англ. яз. раздела 1 гл. 3 ("Структура толкований"): On the structure of explications: Some illustrations from Russian. Journal of Pragmatics. 1986
- (Ю.Д.Апресян, И.М.Богуславский, Л.Л.Иомдин и др.) Лингвистическое обеспечение системы ЭТАП-2. М.: Наука, 1989
- (Ю.Д.Апресян, И.М.Богуславский, Л.Л.Иомдин и др.) Лингвистический процессор для сложных информационных систем. М.: Наука, 1992
- (Ю.Д.Апресян, О.Ю.Богуславская, И.Б.Левонтина, Е.В.Урысон). Новый объяснительный словарь синонимов русского языка. Проспект. М., 1995
- Интегральное описание языка и системная лексикография // Избранные труды. Т. II. М., "Языки русской культуры", 1995
Словари
- (Н.Н.Амосова, Ю.Д.Апресян, И.Р.Гальперин и др.) Большой англо-русский словарь. М.: Советская энциклопедия, 1972. Т. 1 - 2
- То же, изд. 2. М.: Русский язык, 1977
- То же, изд. 3. 1979
- То же, изд. 4, исправленное и дополненное. 1987
- (Ю.Д. Апресян, В.В. Ботякова, Т.Э. Латышева и др.) Англо-русский синонимический словарь. М.: Русский язык, 1979
- То же, изд. 2, стереотипное. 1988
- То же, изд. 3, стереотипное. 1998
- (Ю.Д.Апресян, И.Р.Гальперин, А.В.Петрова и др.) Дополнение к Большому англо-русскому словарю. М.: Русский язык, 1980
- (Ю.Д.Апресян, Э.Палл.) Русский глагол - венгерский глагол. Управление и сочетаемость. Т. 1 - 2. Budapest: Tankyonvkiado, 1982
- (И.А.Мельчук, А.К.Жолковский, Ю.Д.Апресян, и др.). Толково-комбинаторный словарь современного русского языка. Опыты семантико-синтаксического описания русской лексики. Wien, 1984
- (Ю.Д.Апресян, Э.М.Медникова, А.В.Петрова и др.) Новый большой англо-русский словарь. М.: Русский Язык, 1993, т. I-II; М.: Русский язык, 1994, т. III
- То же, изд. 2, стереотипное. М., 1997
- То же, изд. 3, стереотипное. М., 1998
- То же, изд. 4, стереотипное. М., 1999.
- CD-rom версии (Multilex) 1996, 1997 и 1998 гг.
- Новый объяснительный словарь синонимов русского языка. Первый выпуск. М., 1997
Статьи
- К вопросу о значении фразеологических единиц. // Иностранные языки в школе, 1957, № 6.
- Фразеологические синонимы в современном английском языке (тип "глагол + существительное"). // Ученые записки 1-го Московского государственного педагогического института иностранных языков, 1957, т. XV.
- Проблема синонима. // Вопросы языкознания, 1957, № 6.
- О словаре синонимов Вебстера. // Научные доклады высшей школы. Филологические науки, 1959, № 3.
- Структуральная семантика С. Ульмана. // Вопросы языкознания, 1959, № 2.
- Использование структурных методов для составления словаря семантических полей. // VI Пленарное заседание комиссии по современной проблематике лексикологии и семасиологии 19-21 октября 1960 г. Тезисы докладов. М., 1960.
- Что такое структурная лингвистика? // Иностранные языки в школе, 1961, № 3.
- О понятиях и методах структурной лексикологии. // Межвузов-ская конференция по применению структурных и статистических методов исследования словарного состава языка, 21-25 ноября 1961 г. Тезисы докладов. М., 1961.
- Дистрибутивный анализ значений и структурные семантические поля. // Лексикографический сборник, 1962, № 5.
- Перевод на фр. яз: Analyse distributionnelle des significations et champs semantiques structures. Langages, mars 1966. 44-74
- О понятиях и методах структурной лексикологии (на материале русского языка). // Проблемы структурной лингвистики. М.: Изд-во АН СССР, 1962.
- Хроникальная заметка о конференции по вопросам трансформационного метода. // Вопросы языкознания, 1962, № 2.
- К вопросу о структурной лексикологии. // Вопросы языкознания, 1962, № 3.
- Метод непосредственно составляющих и трансформационный метод в структурной лингвистике. // Русский язык в национальной школе, 1962, № 4.
- Современные методы изучения значений и некоторые проблемы структурной лингвистики. // Проблемы структурной лингвистики. М.: Изд-во АН СССР, 1963.
- Классификация глаголов по значению и управлению. // VII Международный методический семинар преподавателей русского языка высших учебных заведений социалистических стран // Тезисы и планы докладов. М., 1964.
- Некоторые функции в модели построения лексических классов. // Научная конференция "Проблемы формализации языка". Тезисы докладов. М., 1964.
- О сильном и слабом управлении (опыт количественного анализа). // Вопросы языкознания, 1964, № 3.
- Опыт описания значений глаголов по их синтаксическим признакам (типам управления). // Вопросы языкознания, 1965, № 5.
- Понятие лингвистической модели. // Русский язык в школе, 1966, № 2.
- Алгоритм построения классов по матрицам расстояний. // Машинный перевод и прикладная лингвистика, 1966, вып. 9.
- (Ю.Д.Апресян, К.И.Бабицкий.) Работы ЛМП МГПИИЯ по семантике. // Computational Linguistics, 1966, No 5.
- Эволюция понятия "лингвистическая семантика". // Материалы Всесоюзной конференции по общему языкознанию "Основные проблемы эволюции языка", 9-16 сентября 1966 г. // Тезисы докладов. Часть I. Самарканд, 1966.
- Развитие по аналогии в синтаксисе и "грамматика словаря". // Материалы Всесоюзной конференции по общему языкознанию "Основные проблемы эволюции языка;, 9-16 сентября 1966 г.// Тезисы докладов. Часть II. Самарканд, 1966.
- Некоторые итоги дистрибутивно-трансформационного исследования семантики русского глагола. // Материалы VII Международного методологического семинара преподавателей русского языка стран социализма. М.: Изд-во МГУ, 1967.
- Синтаксическая обусловленность значений. // Русский язык в национальной школе, 1967, № 6.
- Об экспериментальном толковом словаре русского языка. // Вопросы языкознания, 1968, № 5.
- (Ю.Д.Апресян, А.К.Жолковский, И.А.Мельчук.) О системе семантического синтеза. III. Образцы словарных статей. // Научно- техническая информация. Серия 2. 1968, № 11.
- Синтаксис и семантика в синтаксическом описании. // Единицы разных уровней грамматического строя и их взаимодействие. М.// Наука, 1969.
- Толкование лексических значений как проблема теоретической семантики. // Известия АН СССР, Серия литературы и языка, 1969, № 1.
- Синонимия и синонимы. // Вопросы языкознания, 1969, № 4.
- Перевод на англ. яз.// Synonymy and Synonyms. Trends in Soviet Theoretical Linguistics. Ed. by F.Kiefer. Foundations of Language. Supplementary Series, Vol. 18. Dordrecht-Holland, Boston, 1973. 173-199.
- Ю.Д.Апресян, А.К.Жолковский, И.А.Мельчук.) Об одном способе изучения сочетаемости слов // Русский язык в национальной школе, 1969, № 6
- Перевод на венг. яз.// A nyelvtudoma"ny ma. Szep"e Gyorgy, ed. Budapest: Gondolat, 1973, pp. 327-342.
- О языке для описания значений слов. // Известия АН СССР, Серия литературы и языка, 1969, № 5.
- (Ju.D.Apresjan, A.K.Zholkovsky and I.A.Mel"cuk.) Semantics and Lexicography: Towards a New Type of Unilingual Dictionary. / Studies in Syntax and Semantics. Ed. by F.Kiefer. Dordrecht-Holland, 1969. 1-33.
- Перевод на польск. яз.// Semantyka i slownik. Ossolineum, 1972.
- Конверсивы как средство синонимического преобразования языковой информации. // Проблемы прикладной лингвистики. Межвузовская конференция. 16-19 декабря 1969 г. Тезисы докладов. Ч. 1. М., 1969.
- Лексические синонимы. // Актуальные проблемы лексикологии. Лингвистическая конференция. Тезисы докладов. Новосибирск, 1969.
- Syntaxe et Se"mantique. / Languages, 1969, № 15, p. 57-66.
- Описание семантики через синтаксис. // Sign, Language, Culture. The Hague: Mouton, 1970.
- Перевод на англ. яз.// A description of semantics by means of syntax. Linguistics. An International Review. 96. The Hague: Mouton. 1973. 5-32.
- (Ю.Д.Апресян, Т.А.Апресян.) Об изучении смысловых связей слова. // Иностранные языки в школе, 1970, № 2.
- Синонимия и конверсивы. // Русский язык в национальной школе, 1970, № 6. (переведена на англ. яз.).
- (Ю.Д.Апресян, Т.А.Апресян.) О форме представления смысловых связей слова. // Иностранные языки в школе, 1970, № 6.
- О свободных и фразеологических семантических связях внутри слова, словосочетания и словообразовательного типа // Вопросы фразеологии. III. Труды Самаркандского государственного университета им. Навои. Вып. 178. Самарканд, 1970.
- (Ю.Д.Апресян, А.К.Жолковский, И.А.Мельчук.) 8 словарных статей толково-комбинаторного словаря русского языка. // Предварительные публикации ПГЭПЛ. Вып. 2. М.: Институт русского языка АН СССР. 1970.
- (Ю.Д.Апресян, А.К.Жолковский, И.А.Мельчук.) 11 словарных статей толково-комбинаторного словаря русского языка. // Предварительные публикации ПГЭПЛ. Вып. 4. М.: Институт русского языка АН СССР. 1970.
- Опыт теории антонимов. // Структурно-математические методы моделирования языка. Всесоюзная научная конференция. Тезисы докладов и сообщений. Ч. 1. Киев, 1970. 8-10.
- К теории равнозначных преобразований. // Информационные вопросы семиотики, лингвистики и автоматического перевода. Вып. 1. М.: ВИНИТИ, 1971.
- О некоторых дискуссионных вопросах теории семантики (ответ Н.Ю..Шведовой). // Вопросы языкознания, 1971, № 1.
- Семантические преобразования и синтагматические фильтры. // Машинный перевод и прикладная лингвистика. 1971, вып. 14.
- О некоторых польских работах по лингвистической семантике. Машинный перевод и прикладная лингвистика. 1971, вып. 14.
- (Ю.Д.Апресян, А.К.Жолковский, И.А.Мельчук.) 16 словарных статей толково-комбинаторного словаря русского языка. // Предварительные публикации ПГЭПЛ. Вып. 8. М.: Институт русского языка АН СССР. 1970.
- О регулярной многозначности. // Известия АН СССР, Серия литературы и языка, 1971, № 6.
- Перевод на англ. яз. // Regular Polysemy. Linguistics, 1974, No 142. 5-32.
- Об одном правиле сложения значений. // Проблемы структурной лингвистики 1971. М.: Наука, 1972.
- Перевод на англ. яз.// Concerning one rule in the amalgamation of lexical meanings. Linguistics, 185. 1977. 5-25.
- Современная лингвистическая семантика. III. Вопросы семантического анализа. // Русский язык в национальной школе, 1972, № 3.
- Современная лингвистическая семантика. IV. Синонимические средства языка и правила перифразирования. // Русский язык в национальной школе, 1972, № 3.
- (Ю.Д.Апресян, Л.А.Гончар, А.К.Жолковский и др.) 19 словарных статей толково-комбинаторного словаря русского языка. // Предварительные публикации ПГЭПЛ. Вып. 26. М.: Институт русского языка АН СССР. *(Ю.Д.Апресян, А.К.Жолковский, И.А.Мельчук.) Материалы к толково-комбинаторному словарю русского языка. - 1. // Предварительные публикации ПГЭПЛ. Вып. 28. М.: Институт русского языка АН СССР. 1972.
- (Ю.Д.Апресян, А.К.Жолковский, И.А.Мельчук.) Материалы к толково-комбинаторному словарю русского языка. - 2. // Предварительные публикации ПГЭПЛ. Вып. 29. М.: Институт русского языка АН СССР. 1972.
- (Ю.Д.Апресян, А.К.Жолковский, И.А.Мельчук.) Материалы к толково-комбинаторному словарю русского языка. - 4. // Предварительные публикации ПГЭПЛ. Вып. 35. М.: Институт русского языка АН СССР. 1973.
- (Ю.Д.Апресян, И.А.Мельчук, Н.В.Перцов и др.) Материалы к толково-комбинаторному словарю русского языка. - 6.// Предварительные публикации ПГЭПЛ. Вып. 38. М.: Институт русского языка АН СССР. 1973.
- (Ю.Д.Апресян, Л.А.Гончар, А.К.Жолковский и др.) Материалы к толково-комбинаторному словарю русского языка. - 7. // Предварительные публикации ПГЭПЛ. Вып. 42. М.: Институт русского языка АН СССР. 1973.
- (Ju.D.Apresjan, A.K.Zholkovsky and I.A.Mel"cuk.) Materials for an Explanatory-Combinatory Dictionary of Modern Russian. // Trends in Soviet Theoretical Linguistics. Ed. by F.Kiefer. Foundations of Language. Supplementary Series, Vol. 18. Dordrecht-Holland, Boston, 1973. 411-438.
- Лексические антонимы и преобразования с ними. // Проблемы структурной лингвистики 1972. М.// Наука,
- Перевод на польск. яз.// Antonimy leksykalne i przeksztalcenia wyrazen antonymicznych. Tekst i jezyk. Problemy semantyczne. Praca zbiorowa pod red. Marii Renaty Mayenowej. Wroclaw, Warszawa, Krako"w, Gdansk: Ossolineum, 1974. 177-199.
- К построению языка для описания синтаксических свойств слова. // Проблемы структурной лингвистики 1972. М.: Наука, 1973.
- (Ю.Д.Апресян, И.А.Мельчук). Русский язык в исследованиях по автоматическому переводу. Обзор работ по современному русскому литературному языку за 1966-1969 гг. Материалы для обсуждения. М.: Институт русского языка АН СССР. М., 1973.
- Значение и оттенок значения. // Известия АН СССР, Серия литературы и языка, 1974, № 4.
- (Ю.Д. Апресян, А.К. Жолковский.) Структурная семантика. Кибернетическая энциклопедия. Киев, 1974.
- Явления нейтрализации в области лексической семантики. // Filologicke" studie V, Venova"no prof. dr. L.V.Kopecke"mu, Dr. Sc., k osmdesa"tym narozeninam". Praha, 1974.
- Термины и нетермины с семиотической точки зрения. // Совещание, посвященное проблеме определений терминов в словарях. Тезисы докладов. Л.: Советская энциклопедия, 1974.
- Лексические конверсивы в русском языке. // Linguistica Silesiana, Katowice, 1975, tom 1.
- Die semantische Sprache als Mittel der Erkla rung lexikalischer Bedeutungen./ Theoretische Linguistik in Osteuropa. Original-beitra ge und Erstubersetzungen . Herausg. von Girke W. und Jachnow H. // Tubingen, 1976, S. 22-48.
- Языковая аномалия и логическое противоречие. / Tekst. Jezyk. Poetyka. Wroclaw, Krako"w, Gdansk: Ossolineum, 1978.
- (Ю.Д. Апресян, Л.Л.Иомдин, Н.В.Перцов.) Объекты и средства модели поверхностного синтаксиса русского языка. // International Review of Slavic Linguistics, 1978, vol.3.
- Перепечатано в: Македонски jазик, 1978.
- (Ю.Д.Апресян, И.М.Богуславский, Л.Л.Иомдин и др.) Лингвистическое обеспечение в системе автоматического перевода третьего поколения. // М.: Совет по комплексной проблеме "Кибернетика; АН СССР, 1978.
- К понятию глагольного управления. / Wiener Slawistischer Almanach, 1979, Bd 3.
- Трудности построения формальной модели языка. // Вопросы философии, № 4, 1979.
- Перепечатано в: Кибернетика. Неограниченные возможности и возможные ограничения. Перспективы развития. М.: Наука, 1981.
- Английские синонимы и синонимический словарь. // Англо-русский синонимический словарь. М.: Русский язык, 1979.
- Типы информации для поверхностно-семантического компонента модели "Смысл - Текст" (тезисы доклада). // Семантика естественных и искусственных языков в специализированных системах. Л.: Изд-во ЛГУ, 1979.
- Przedmiot i metody wspolczesnej semantyki jezykoznawczej // Jezykoznawstwo strukturalne. Pan’stwowe Wydawnictwo Naukowe. 1979.
- Нетривиальные семантические признаки и правила выбора значений. // Восприятие языкового значения. Калининград: Изд-во Калининградского университета, 1980.
- Принципы семантического описания единиц языка. // Семантика и представление знаний. Труды по искусственному интеллекту. II. Ученые записки Тартуского государственного университета. 519. Тарту, *О поверхностно-семантическом компоненте в модели "Смысл - Текст". // Логико-семантические вопросы искусственного интеллекта. Труды по искусственному интеллекту. III. Ученые записки Тартуского государственного университета. Тарту, 1980.
- К формальной модели семантики: правила взаимодействия значений. // Представление знаний и моделирование процессов понимания. Новосибирск, 1980.
- Лингвистическое обеспечение в современных системах обработки текстовой информации. // Интерактивные системы. Доклады и тезисы докладов и сообщений третьей школы-семинара. Тбилиси, Мецниереба, 1980.
- Лингвистические проблемы формального семантического анализа предложения. // Структура текста 81. М.: Институт славяноведения и балканистики АН СССР. М., 1981.
- Перепечатано с сокращ. в: Семинар проекта "Диалог". Тезисы докладов. Тарту, 1982.
- (Ю.Д.Апресян, И.М.Богуславский, Л.Л.Иомдин и др.) Лингвистическое обеспечение в системе автоматического перевода ЭТАП-1. // Разработка формальной модели естественного языка. Новосибирск, 1981.
- Semantic Amalgamation Rules for Russian Verbs. / The Slavic verb. An Anthology Presented to Hans Christian So rensen. Copenhagen, 1981. 7-13.
- О системе машинного перевода научно-технических текстов. // Актуальные проблемы теории и практики перевода научно-технической литературы. Орел, 1981.
- (Ю.Д.Апресян, Е.В.Гецелевич, Л.П.Крысин и др.) Толково- комбинаторный словарь как компонент семантического анализа текста. // Семинар проекта "Диалог": Тезисы докладов. Тарту, 1982.
- О возможности определения лингвистических понятий. // Russian Linguistics, Vol. 6, 1982.
- (Ю.Д.Апресян, О.С.Кулагина.) Проблемы разработки систем машинного перевода. // Актууальные вопросы практической реализации систем автоматического перевода. Ч. 1. М.: Изд-во МГУ, 1982.
- Толково-комбинаторный словарь в формальной модели языка и разрешение многозначности. // Актуальные вопросы практической реализации систем автоматического перевода. Ч. 2. М.: Изд-во МГУ, 1982. 108-128.
- (Ю.Д.Апресян, И.М.Богуславский, Л.Л.Иомдин и др.) Типы лексикографической информации в толково-комбинаторном словаре. // Актуальные вопросы практической реализации систем автоматического перевода. Ч. 2. М.: Изд-во МГУ, 1982. 129-187.
- (Ю.Д.Апресян, Л.Л.Цинман.) Об идеологии системы ЭТАП-2. // Формальное представление лингвистической информации. Новосибирск, 1982.
- (Ю.Д.Апресян, Э.Палл.) Лексикографические вопросы описания глагольного управления и сочетаемости. // Русский глагол - венгерский глагол. Управление и сочетаемость. Т. 1. Budapest: Tankyonvkiado, 1982.
- О структуре значений языковых единиц. // Tekst i zdanie. Warszawa: Ossolineum, 1983.
- Синтаксические средства выражения посессивности. // Категория притяжательности в славянских языках. М.: Институт славяноведения и балканистики АН СССР, 1983.
- Лексическая семантика (синонимические средства языка). Автореферат диссертации на соискание ученой степени доктора филологических наук. М., 1983.
- К модели поверхностной семантики: типы правил. // Семиотические аспекты формализации интеллектуальной деятельности. Школа-семинар "Телави-1983". Тезисы докладов и сообщений. М., 1983.
- Синтаксические признаки атрибутивных конструкций с обязательным зависимым при атрибуте. // Wiener Slawistischer Almanach, Bd. 11. S. 25-59.
- Лингвистическое обеспечение системы французско-русского автоматического перевода ЭТАП-1. IV. Французский синтаксический анализ. // Предварительные публикации ПГЭПЛ. Вып. 159. М.: Институт русского языка АН СССР. 1983.
- (Ю.Д.Апресян, И.М.Богуславский, Л.Л.Иомдин и др.) Лингвистическое обеспечение системы французско-русского автоматического перевода ЭТАП-1. V. Французский синтаксический анализ. // Предварительные публикации ПГЭПЛ. Вып. 160. М.// Институт русского языка АН СССР. 1983.
- Синтаксические признаки для конструкций типа Письма не пришло. // Сочетаемость русских слов как лингвистическая и методическая проблема (материалы для преподавателя). М., Институт русского языка им. А.С.Пушкина, 1983. 13-19.
- (Ю.Д.Апресян, Е.В.Гецелевич, Л.П.Крысин и др.) Лингвистическое обеспечение системы французско-русского автоматического перевода ЭТАП-1. II. Французская морфология. Французский комбинаторный словарь. // Предварительные публикации ПГЭПЛ. Вып. 154. М.: Институт русского языка АН СССР. 1984.
- Семантика. // Энциклопедический словарь юного филолога. М.: Педагогика, 1984.
- Семантические правила. // Энциклопедический словарь юного филолога. М.: Педагогика, 1984.
- Экспериментальная, прикладная и теоретическая лингвистика. // Типы языковых общностей и методы их изучения. III Всесоюзная конференция по теоретическим вопросам языкознания. Тезисы докладов. М.: Институт языкознания АН СССР. Научный совет "Теория советского языкознания". 1984.
- (Ю.Д.Апресян, И.М.Богуславский, Л.Л.Иомдин.) Лингвистическое обеспечение системы французско-русского автоматического перевода ЭТАП-1. III. Французский синтаксический анализ. // Предварительные публикации ПГЭПЛ. Вып. 155. М.: Институт русского языка АН СССР. 1984.
- (Ю.Д.Апресян, И.М.Богуславский, Л.Л.Иомдин и др.) Лингвистическое обеспечение системы французско-русского автоматического перевода ЭТАП-1. 1. Общая характеристика системы. // Теория и модели знаний. (Теория и практика создания систем искусственного интеллекта.) Труды по искусственному интеллекту. Ученые записки Тартуского государственного университета. Тарту, 1985. 20-39.
- (Ю.Д.Апресян, И.М.Богуславский, Е.В.Гецелевич, Л.Л.Иомдин.) Лингвистическое обеспечение системы французско-русского автоматического перевода ЭТАП-1. VI. Французский синтаксический анализ. // Предварительные публикации ПГЭПЛ. Вып. 166. М.: Институт русского языка АН СССР. 1985.
- (Ю.Д.Апресян, Е.В.Гецелевич, Л.Л.Иомдин и др.) Лингвистическое обеспечение системы французско-русского автоматического перевода ЭТАП-1. МШШ. Французский синтаксический анализ. // Предварительные публикации ПГЭПЛ. Вып. 167. М.: Институт русского языка АН СССР. 1985.
- Принципы описания значений граммем. // Типология конструкций с предикатными актантами. Л.: Наука, 1985. 61-65.
- Личная сфера говорящего и наивная модель мира. // Семиотические аспекты формализации интеллектуальной деятельности. Школа-семинар "Кутаиси-1985". Тезисы докладов и сообщений. М., 1985.
- Экспериментальная, прикладная и теоретическая лингвиистика: обратные связи. // Семиотические аспекты формализации интеллектуальной деятельности. Школа-семинар "Кутаиси-1985". Тезисы докладов и сообщений. М., 1985.
- Синтаксические признаки лексем. // Russian Linguistics. 1985. Vol. 9, No. 2-3. 289-317.
- Некоторые следствия из единой модели языка для машинных фондов. // Машинный фонд русского языка. Идеи и суждения. М., Наука, 1986. 90-108.
- Интегральное описание языка и толковый словарь. // Вопросы языкознания, 1986, № 2. 57-70.
- Перформативы в грамматике и в словаре. // Известия АН СССР, Серия литературы и языка, 1986, № 3. 208-223.
- Некоторые соображения о дейксисе в связи с понятием наивной модели мира. // Teorija tekstu. Warszawa: Ossolineum, 1986. 83-98.
- Типы синтаксического отсутствия в русском языке. // Проблемы семантики предложения: выраженный и невыраженный смысл. Тезисы краевой научной конференции. Красноярск: Красноярский государственный педагогический институт, 1986. 111-114.
- Понятие субъекта действия и особенности его выражения в русском, английском и французском языках. // Тезисы Всесоюзной конференции "Функционально-типологические проблемы грамматики;. Вологда, 1986.
- Дейксис в лексике и грамматике и наивная модель мира. // Семиотика и информатика, вып. 28. 1986. 5-33.
- Синтаксическая информация для толкового словаря. // Linguistische Arbeitsberichte. Leipzig: Karl-Marx Uniwersita t, 1986, N 54-55. 88-116.
- Синтаксические признаки в модели языка (на материале одного класса атрибутивных конструкций). // Прикладные аспекты лингвистической теории. (Серия “Вопросы кибернетики”). М.: Научный совет по комплексной проблеме "Кибернетика" при Президиуме АН СССР. 1987. 44-77.
- Лингвистическое моделирование и лексикография: синтаксическая информация для толкового словаря. // Взаимодействие языков на разных уровнях и научно-технический перевод. Тезисы докладов и сообщений областной научно-практической конференции. Орел: Дом техники ВТО, 1987. 103-107.
- Прагматика и лексикография: прагматическая информация для толкового словаря. // Пропозициональные предикаты в логическом и лингвистическом аспекте. Тезисы рабочего совещания. М.: Институт языкознания АН СССР, 1987.
- Языковые аномалии как точки роста новых явлений. // Семиотические аспекты формализации интеллектуальной деятельности. Всесоюзная школа-семинар “Боржоми-1988”;. Тезисы докладов и сообщений. М., 1988.
- (Ю.Д.Апресян, И.М.Богуславский, Л.Л.Иомдин и др.) Лингвистический процессор для русского языка: современное состояние. // Семиотические аспекты формализации интеллектуальной деятельности. Всесоюзная школа-семинар "Боржоми-1988". Тезисы докладов и сообщений. М., 1988.
- Глаголы моментального действия и перформативы в русском языке. // Русистика сегодня. Язык: система и ее функционирование. М.: Наука, 1988. 57-78.
- Прагматическая информация для толкового словаря. // Прагматика и проблемы интенсиональности. Институт языкознания АН СССР. Проблемная группа "Логический анализ языка". М.: Наука, 1988, с. 7- 44.
- Типы коммуникативной информации для толкового словаря. // Язык: система и функционирование. М.: Наука, 1988.
- Толковый словарь нового типа как основа серии словарей // Современное состояние и тенденции развития отечественной лексикографии. М.: Русский язык, 1988.
- Морфологическая информация для толкового словаря. // Словарные категории. М., Наука, 1988, с. 31-53.
- Тавтологические и контрадикторные аномалии. // Логический анализ языка. Проблемы интенсиональных и прагматических контекстов. М.: Наука, 1989.
- О работах И.Е.Аничкова по идиоматике. // Вопросы языкознания, 1989, № 6. 104-119.
- (Ю.Д.Апресян, Л.Л.Иомдин.) Конструкции типа негде спать: синтаксис, семантика, лексикография. // Семиотика и информатика, вып. 29., 1989.
- Непосредственно составляющих метод. // Лингвистический энциклопедический словарь. М.: Советская энциклопедия, 1990.
- Трансформационный метод. // Лингвистический энциклопедический словарь. М.: Советская энциклопедия, 1990.
- Дистрибутивный анализ. // Лингвистический энциклопедический словарь. М.: Советская энциклопедия, 1990.
- Языковые аномалии. Типы и функции. // Res Philologica. М.-Л.: Наука, 1990.
- Формальная модель языка и представление лексикографических знаний. // Вопросы языкознания, № 6, 1990.
- Типы лексикографической информации об означающем лексемы. // Типология и грамматика. М., 1990.
- Словарная фиксация синтаксических свойств лексем: взаимодействие словаря и грамматики. // Wiener Slawistischer Almanach, band 25-26, 1990.
- Лексикографический портрет глагола выйти. // Вопросы кибернетики. Язык логики и логика языка. М., 1990.
- (Ju. Apresjan, I.A.Mel"cuk). Computer implementation of a linguistic model and the problem of its psychological reality. // Folia Linguistica XXIV/3-4, 1990.
- Концепция нового словаря синонимов русского языка. // Русский язык и современность. Проблемы и перспективы развития русистики. М., 1991.
- Об интегральном словаре русского языка. // Семиотика и информатика, вып. 32, 1991.
- Словарная статья глагола РИСОВАТЬ. // Семиотика и информатика, вып. 32, 1991.
- Русская длительная конструкция: пределы ее формального описания. // "Words are Physicians for an Ailing Mind". Verlag Otto Sagner. Mu nchen, 1991.
- О новом словаре синонимов русского языка. // Известия АН, серия литературы и языка, № 1, 1992.
- Лексикографические портреты (на примере глагола быть). // Научно-техническая информация, серия 2, № 3, 1992, сс. 20-33.
- (Ю.Д.Апресян, О.Ю.Богуславская, И.Б.Левонтина, Е.В.Урысон) Образцы словарных статей нового словаря синонимов. // Известия АН, серия литературы и языка, № 2, 1992.
- (Ju. D. Apresjan, I.M.Boguslawskij, L.L.Iomdin et al.). The Linguistics of a machine translation system. // Meta, No. 1, 1992.
- Как понимать "Дар" В.Набокова. // In Honour of Professor Victor Levin. Russian Philology and History. Jerusalem: Praedicta, 1992, p. 346-362.
- Dictionary in a Unified Linguistic Description. // 1992 Seoul International Conference on Linguistics. The Linguistic society of Korea, 1992, pp. 78 - 81.
- A Bidirectional Machine Translation System Based on the Meaning-Text Model of Language // 1992 Seoul International Conference on Linguistics. The Linguistic society of Korea, 1992, pp. 167- 176.
- Systemic Lexicography. // Euralex "92 Proceedings I-II. Tampere 1992, part I, pp. 3-16.
- Экспериментальная, прикладная и теоретическая лингвистика: обратные связи. // Wiener Slawistischer Almanach. Sonderband 33, Wien, 1992, ss. 5 - 27.
- Игорь Мельчук: штрихи к портрету // Le mot, les mots, les bons mots. Word, Words, Witty Words. Montreal: Les presses de l"Universite de Montreal, 1992, pp. 9-14. [англ. пер. Igor Mel"cuk: Brushstrokes for a Portrait. Там же, сс. 1-7.
- Serdit" "to anger" and its Synonyms: towards a New Type of Synonym Dictionary // Le mot, les mots, les bons mots. Word, Words, Witty Words. Montreal: Les presses de l"Universite de Montreal, 1992, pp. 149-167.
- Lexicographic Portraits and Lexicographic Types. In: Linguistique et slavistique. Melanges offerts a PAUL GARDE. Paris, 1992, p. 360 - 376.
- Коннотации как часть прагматики слова (лексикографический аспект). // Русский язык. Проблема грамматической семантики и оценочные факторы в языке. М., Наука, 1992, сс. 45-64.
- Коннотация как часть прагматики слова // Апресян Ю. Д. Избранные труды. Том ІІ. Интегральное описание и системная лексикография. М., 1995.
- "Дар" Набокова: поэтическая техника и тема. // Typy tekstow. Zbior studiow. IBL, Warszawa, 1992, ss. 81-107.
- (Ju.D.Apresjan, I.M.Boguslavsky, L.L.Iomdin et al.) Systeme de traduction automatique ETAP // P.Bouillon et A.Clas (eds.), Etudes et recherches en traduction automatique. Sillery et Montreal, Presse de l"Universite de Quebec, 1992.
- (В.Ю.Апресян, Ю.Д.Апресян). Метафора в лексикографическом толковании эмоций. // Вопросы языкознания, 1993, № 3, сс. 27 - 35.
- Лексикографическая концепция Нового большого англо-русского словаря // Ю.Д.Апресян, Э.М.Медникова, А.В.Петрова и др. Новый большой англо-русский словарь. М., Русский язык, 1993, т. 1, сс. 6 - 17.
- Синонимия ментальных предикатов: группа считать // Логический анализ языка. Ментальные действия. М., Наука, 1993, сс. 7 - 22.
- Jezykoznawstwo teoretyczne, modele formalne jezyka i leksykografia systemowa // O definicjach i definiowaniu. Lublin, 1993.
- Naiwny obraz swiata a leksykografia // Etnolingwistyka 6. Lublin, 1994.
- Источники нового словаря синонимов русского языка. // Русистика сегодня. М., Ин-т русского языка РАН, 1994, сс. 82-102.
- О языке толкований и семантических примитивах. // ИРАН, СЛЯ, № 4, 1994.
- Новый словарь синонимов: концепция и типы информации // Ю.Д.Апресян, О.Ю.Богуславская, И.Б.Левонтина, Е.В.Урысон. Новый объяснительный словарь синонимов русского языка. Проспект. М., 1995.
- Theoretical Linguistics, Formal Models of Language and Systemic Lexicography // Linguistics in the Morning Calm. Seoul, 1995, cc. 3-30.
- Образ человека по данным языка: попытка системного описания // Вопросы языкознания. 1995. № 1. С. 37-67.
- Современность классики. // ВЯ, № 1, 1995.
- Трактовка избыточных аспектуальных парадигм в толковом словаре. // The language and verse of Russia. UCLA Slavic Studies. New Series. In honour of Dean S. Worth on his sixty-fifth birthday. М., "Восточная литература", 1995.
- Роман "Дар" в космосе В.Набокова // Изв. АН, сер. лит. и яз., № 3, 4, 1995.
- Проблема фактивности: знать и его синонимы // ВЯ, № 4, 1995.
- Предисловие // Теоретическая лингвистика и лексикография: к формальному описанию лексики. М., 1995.
- The Semantics of Hope in Russian: a Group of Synonyms // Panorama der Lexikalischen Semantik. Thematische Festschrift aus Anlass des 60. Geburstags von Horst Geckeler. Herausgegeben von Ul-rich Hoinkes. Tu bingen, Gunter Narr Verlag, 1995.
- Хотеть и его синонимы: заметки о словах. // Филологический сборник. К 100-летию со дня рождения В.В.Виноградова. М., 1995.
- (Ю.Д.Апресян, М.Я.Гловинская). Юбилейные заметки о неюбилейных словах: ругать и его синонимы // Московский лингвистический журнал. Том 2., М., 1996, сс. 11-26.
- Ценить и дорожить в словаре синонимов. // Русистика. Славистика. Индоевропеистика. К шестидесятилетию А. А. Зализняка. М., 1996.
- О толковом словаре управлений и сочетаемости русского глагола // Словарь, грамматика, текст. М., 1996.
- Enseignement du lexique assiste par ordinateur. In: Lexicomatique et dictionnairiques. IVes Journees scientifiques du reseau thematique “Lexicologie, Terminologie, Traduction”. Lyon, France, 28, 29, 30 septembre 1995. Montreal, 1996.
- Предисловие к Новому объяснительному словарю синонимов русского языка // Новый объяснительный словарь синонимов русского языка. Первый выпуск. М., 1997.
- Словарная статья словаря синонимов // Новый объяснительный словарь синонимов русского языка. Первый выпуск. М., 1997.
- Лингвистическая терминология словаря синонимов // Новый объяснительный словарь синонимов русского языка. Первый выпуск. М., 1997.
- Лексикографическая трактовка вида: нетривиальные случаи. // Труды аспектологического семинара филологического факультета МГУ им. М. В. Ломоносова. Том 2. М., 1997.
- В какой степени возможно формальное определение синонимии // XIV Конференция скандинавских славистов. Программа и тезисы. Хельсинки, 1997.
- В какой мере можно формализовать понятие синонимии? // Облик слова. Сборник статей памяти Дмитрия Николаевича Шмелева. М., 1997.
- El propo sito de las definiciones en la Escuela Semantica de Moscu // Problemas de lexicologi a y lexicografi a. Juan de Dios Luque Duran, Antonio Pamies Bertran (eds.). Granada, 1997.
- Lexicografi a siste mica // Problemas de lexicologi a y lexicografi a. Juan de Dios Luque Duran, Antonio Pamies Bertran (eds.). Granada, 1997.
- Некоторые трудности описания многозначных слов (на примере глагола выбирать - выбрать). // Русский язык в его функционировании. Тезисы докладов международной конференции. М., 1998.
- Перифразирование на компьютере (с Л. Л. Цинманом) // Семиотика и информатика, 1998, вып. 36.
- Компьютерная реализация модели перифразирования (с Л. Л. Цинманом) // Труды Международного семинара Диалог’98 по компьютерной лингвистике и ее приложениям. В двух томах. Под редакцией А. С. Нариньяни. Казань, 1998, т. 2, сс. 752-757.
- Выглядеть и казаться: заметки о словах // Язык: изменчивость и постоянство. М., 1998.
- Системная лексикография и новый объяснительный словарь синонимов русского языка // Nyelv, stilus, irodalom. Koszonto konyv Peter Mihaly 70. Szuletesnapjara. Budapest, 1998.
- Лексическое значение и управление: лексикографический аспект // Jazykovedne aktuality. Informativni zpravodaj ceskych jazykovedcu. Roc. XXXV – 1998. Zvlastni cislo. Praha, 1998, стр. 15-28.
- Каузативы или конверсивы? // Типология. Грамматика. Семантика. К 65-летию Виктора Самуиловича Храковского. Санкт-Петербург, 1998.
- Отечественная теоретическая семантика в конце ХХ столетия // Изв. АН, сер. лит. и яз., № 4, 1999.
- Принципы системной лексикографии и толковый словарь // Поэтика. История литературы. Лингвистика. Сборник к 70-летию Вячеслава Всеволодовича Иванова. Москва, 1999.
- Основные ментальные предикаты состояния в русском языке // Славянские этюды. Сборник к юбилею С. М. Толстой. М., 1999.
- Вспоминая Роланда Львовича // Рональд Львович Добрушин. К 70-летию со дня рождения. М., 1999, стр. 19-22.
Superlinguist - это электронная научная библиотека, посвященная теоретическим и прикладным вопросам лингвистики, а также изучению различным языков.
Как устроен сайт
Сайт состоит из разделов, в каждой из которых включены еще подразделы.
Главная. В этом разделе представлена общая информация о сайте. Здесь также можно связаться с администрацией сайта через пункт «Контакты».
Книги. Это самый крупный раздел сайта. Здесь представлены книги (учебники, монографии, словари, энциклопедии, справочники) по различным лингвистическим направлениям и языкам, полный список которых представлен в разделе "Книги".
Для студента. В этом разделе находится множество полезных материалов для студентов: рефераты, курсовые, дипломные, конспекты лекций, ответы к экзаменам.
Наша библиотека рассчитана на любой круг читателей, имеющих дело с лингвистикой и языками, начиная от школьника, который только подступается к этой области и заканчивая ведущим ученым-лингвистом, работающим над своим очередным трудом.
Какова основная цель сайта
Основная цель проекта - это повышение научного и образовательного уровня лиц, интересующихся вопросам лингвистики и изучающих различные языки.
Какие ресурсы содержатся на сайте
На сайте выложены учебники, монографии, словари, справочники, энциклопедии, периодика авторефераты и диссертации по различным направлениям и языкам. Материалы представлены в форматах.doc (MS Word), .pdf (Acrobat Reader), .djvu (WinDjvu) и txt. Каждый файл помещен в архив (WinRAR).
(0 Голосов)Апресян Ю.Д.
Избранные труды. Том II. Интегральное описание языка и системная лексикография
Апресян Ю.Д. Избранные труды. Том 2. Интегральное описание языка и системная лексикография . - М.: Языки русской культуры, 1995. - 767 с. Электронная книга . Лингвистика. Лексикография
Аннотация (описание)
Во втором томе избранных трудов Юрия Дерениковича Апресяна "Интегральное описание языка и системная лексикография" обсуждаются лексикографические проблемы, возникающие в рамках теории интегрального лингвистического описании. Подробно рассматриваются типы лексикографической информации для толкового словаря и объяснительного словаря синонимов, а также основные принципы и понятия системной лексикографии. Несколько публикуемых в книге работ посвящены формальным моделям языка и структурной поэтике.
Содержание (оглавление)
ПРЕДИСЛОВИЕ КО ВТОРОМУ ТОМУ
ЧАСТЬ I ИНТЕГРАЛЬНОЕ ОПИСАНИЕ ЯЗЫКА
ТИПЫ ИНФОРМАЦИИ ДЛЯ ПОВЕРХНОСТНО-СЕМАНТИЧЕСКОГО КОМПОНЕНТА МОДЕЛИ <СМЫСЛ <=> ТЕКСТ»
1. Общая характеристика модели и задачи ее поверхностносемантического компонента
1 1 Объект моделирования
1 2 Строение модели "Смысл <=> Текст
1 3 Глубинно-синтаксическая структура (ГСС)
1 4 Поверхностно-семантическая структура (ПСемС)
1 5 Задача поверхностно-семантического компонента
2. Семантические признаки
2 1 Понятие нетривиального семантического признака
2 2 Правила сочетаемости значений лексем со значениями граммем
2 3 Правила сочетаемости значений лексем между собой
3. Толкование значащих единиц языка
3 1 Структура толкований
3 2 Толкования лексических единиц
3 3 Толкования грамматических единиц
3 4 Условия реализации значений
4. Правила взаимодействия значений 68
4 1 Общие и частные правила
4 2 Правила области действия
4 3 Правила семантической модификации
примечания
Обозначения
Литература
ТРАКТОВКА ИЗБЫТОЧНЫХ АСПЕКТУАЛЬНЫХ ПАРАДИГМ В ТОЛКОВОМ СЛОВАРЕ
1. О понятиях варианта и синонима
2. Избыточные аспектуальные парадигмы
2 1 Первый основной аспектуальный тип
2 2 Второй основной аспектуальный тип
СИНТАКСИЧЕСКАЯ ИНФОРМАЦИЯ ДЛЯ ТОЛКОВОГО СЛОВАРЯ
1. Материал (глагол считать)
1 1 Двухвалентные конструкции
1 2 Трехвалентные конструкции
1 3 Преобразование двухвалентных конструкций в трехвалентные
1 4 Невалентные конструкции
1 5 Заключительные замечания по материалу
2. Правила
2.1 Конструктивные правила - синтагмы
2.2 Контрольные правила - фильтры
3. Словарь
3 1 Термовая (классификационная) информация
3 2 Операционная информация
4. Заключение
Литература
ПРАГМАТИЧЕСКАЯ ИНФОРМАЦИЯ ДЛЯ ТОЛКОВОГО СЛОВАРЯ
1. Вводные замечания
2. Определение языковой прагматики
2 1 Отношение говорящего к действительности
2 2 Отношение говорящею к содержанию сообщения
2 3 Отношение говорящего к адресату
3. Свойства прагматической информации
3 1 Периферийность средств выражения
3 2. Распределенность между разными языковыми средствами
3 3 Сплетенность с семантической информацией
4. Типы лексикографически существенной прагматической информации
4 1 Прагматические стилистические пометы
4 2 Прагматические признаки лексем
4 3 Нетривиальные иллокутивные функции лексем
4 4 Статусы говорящего и адресата
Литература
КОННОТАЦИИ КАК ЧАСТЬ ПРАГМАТИКИ СЛОВА
1. Вводные замечания
2. Понятие коннотации
3. Языковые проявления коннотации
3 1 Переносные значения
3 2 Метафоры и сравнения
3 3 Производные стова
3 4 Фразеологические единицы, поговорки, пословицы
3 5 Синтаксические конструкции
3 6 Семантические области действия
4. Свойства коннотации
5. Понятие коннотации и лингвистическая теория
Литература
ТИПЫ ЛЕКСИКОГРАФИЧЕСКОЙ ИНФОРМАЦИИ ОБ ОЗНАЧАЮЩЕМ ЛЕКСЕМЫ
1. Вводные замечания
2. Лингвистический и лексикографический статус просодии
2 1 Языковая природа просодии и ее лингвистический статус
2 2 Лексикографический статус просодии
3. Парадигматическая просодическая информация
3.1. Корреляция акцентных выделений с синтаксическими свойствами лексем
3.2. Корреляция акцентных выделений с семантическими свойствами лексем
4. Синтагматическая просодическая информация
Примечания
Литература
ПЕРФОРМАТИВЫ В ГРАММАТИКЕ И В СЛОВАРЕ
1. Понятие перформативности и основные группы перформативов
2. Языковые проявления перформативности
2.1. Морфологические и словообразовательные проявления
2.2. Синтаксические проявления
2.3. Семантические проявления
2.4. Прагматические проявления
3. Семантический анализ перформативов
3.1. Есть ли в лексическом значении перформативов общий смысл?
3.2. Видо-временное значение перформативного высказывания
Литература
ГЛАГОЛЫ МОМЕНТАЛЬНОГО ДЕЙСТВИЯ И ПЕРФОРМАТИВЫ В РУССКОМ ЯЗЫКЕ
1. Существующие формулировки свойства моментальности и основные группы моментальных глаголов
2. Языковые проявления моментальности
3. Семантический анализ глаголов моментального действия
4. О видо-временном значении перформативов
ЧАСТЬ II. ПРОБЛЕМЫ СИНОНИМИИ И СЛОВАРЯ СИНОНИМОВ АНГЛИЙСКИЕ СИНОНИМЫ И СИНОНИМИЧЕСКИЙ СЛОВАРЬ
1. Замысел словаря
1.1 Активность
1.2. Двуязычность
1.3. Современность
2. Структура и состав словарной статьи
2.1 Вход
2.2 Толкование
2.3 Перевод
2.4 Значение
2.5 Примечания
2.6 Конструкции
2.7 Сочетаемость
2.8 Иллюстрации
3. Заключение
ТИПЫ ИНФОРМАЦИИ ДЛЯ СЛОВАРЯ СИНОНИМОВ
1. Вход словарной статьи
1.1. Доминанта
1.2. Стилистические пометы и грамматические пояснения
1 3 Семантические группы внутри ряда и его толкование
2. Зона значения
2 1 Синопсис
2 2 Содержательные сходства и различия между синонимами
2 3 Просодия и коммуникативные свойства синонимов
2 4 Прагматические и экстра лингвистические условия
2 5 Нейтрализация
2 6 Примечания
3. Зона форм
3 1 Различия в наборе грамматических форм
3 2 Разчичия в наборах грамматических значений одной формы
3 3 Семантическая, конструктивная, синтаксическая, стилистическая и иная специализация форм
3 4 Собственные и несобственные формы
4. Зона конструкций
4 1 Разлчичия в управлении
4 2 Различия в синтаксических типах предложений
4 3 Порядок слов
4 4 Семантическая, конструктивная, синтаксическая, стилистическая и иная специализация конструкций
5. Зона сочетаемости
5 1 Лексико-семантическая сочетаемость
5 2 Морфологическая сочетаемость
5 3 Просодическая и коммуникативная сочетаемость
5 4 Семантическая специализация типов сочетаний
6. Зона иллюстраций
7. Справочные зоны
7 1 Фразеологические синонимы
7 2 Аналоги
7 3 Точные и неточные конверсивы
7 4 Конверсивы к аналогам
7 5 Точные и неточные антонимы
7 6 Дериваты
7 7 Библиография
Примечания
Литература
ОБРАЗ ЧЕЛОВЕКА ПО ДАННЫМ ЯЗЫКА: ПОПЫТКА СИСТЕМНОГО ОПИСАНИЯ
1. Вводные замечания
2. Наивная картина мира
3. Наивная картина человека
3 1 Воля и совесть - приведение в действие и торможение
3 2 Основные системы человека
4. Эмоциональная система
5. Общая схема характеристики человека
Литература
СИНОНИМИЯ МЕНТАЛЬНЫХ ПРЕДИКАТОВ: ГРУППА СЧИТАТЬ
1. Предварительные замечания
2. Синонимический ряд
Литература
ПРОБЛЕМА ФАКТИВНОСТИ: ЗНАТЬ И ЕГО СИНОНИМЫ
1. Предварительные замечания
1.1. О глаголе знать
1.2. О системной лексикографии и лексикографических типах
2. Лексикографическое описание синонимов знать 1 и ведать 3
2.1. Место знать и ведать в кругу других ментальных предикатов
2.2. Семантика знать 1 и ведать 3
2.3. Значения знать и ведать, близкие к рассмотренному
2.4. Грамматические формы
2.5. Синтаксические конструкции
2.6. Лексико-семантическая сочетаемость
2.7. Парадигматические семантические связи
Литература
ХОТЕТЬ И ЕГО СИНОНИМЫ: ЗАМЕТКИ О СЛОВАХ
1. О понятии системной лексикографии
2. Лексикографическое описание ХОТЕТЬ и его синонимов
2.1. Вход словарной статьи
2.2. Семантические признаки для ряда хотеть
2.3. Семантические сходства и различия между синонимами
2.4. Примечания к семантической зоне
2.5. Грамматические формы и комментарии к ним
2.6. Синтаксические конструкции и их семантическая специфика
2.7. Лексико-семантическая сочетаемость
2.8. Иллюстрации
2.9. Служебные зоны
ЧАСТЬ III. СИСТЕМНАЯ ЛЕКСИКОГРАФИЯ. МЕТАФОРА В СЕМАНТИЧЕСКОМ ПРЕДСТАВЛЕНИИ ЭМОЦИЙ
1. Два подхода к описанию эмоциональной лексики
1.1. Смысловой подход
1.2. Метафорический подход
2. Толкование эмоций
2.1. Сценарий возникновения и развития эмоций
2.2. Симптоматические выражения: телесная метафора состояний души
2.3. Структура толкований
2.4. Опыты толкования некоторых эмоций
Литература
О ЯЗЫКЕ ТОЛКОВАНИЙ И СЕМАНТИЧЕСКИХ ПРИМИТИВАХ
1. Подход Московской школы семантики к языку толкований
1.1. Состав и структура семантического метаязыка
1.2. Теория толкований: требования к толкованиям и их функции
2. Подход Польской школы семантики к языку толкований
3. Проблема семантических примитивов
Литература
ЛЕКСИКОГРАФИЧЕСКИЙ ПОРТРЕТ ГЛАГОЛА ВЫЙТИ
1. Понятие лексикографического портрета
2. Схема словарной статьи и типы лексикографической информации
3. Лексикографический портрет глагола выйти
3.1. Лексикографические типы для выйти
3.2. Словарная статья глагола выйти
Литература
ЛЕКСИКОГРАФИЧЕСКИЕ ПОРТРЕТЫ (НА ПРИМЕРЕ ГЛАГОЛА БЫТЬ)
1. Понятие лексикографического портрета и лексикографического типа
1 1 Лексикографический портрет
1 2 Лексикографический тип
2. Предварительные сведения о словарной статье глагола быть
2 1 Мотивировка выбора
2 2 Общая схема словарной статьи
2 3 Типы информации о лексеме
3. Словарная статья глагола быть
4. Примечания
Литература
ЧАСТЬ IV. ОПИСАНИЕ СЕМАНТИКИ ЧЕРЕЗ СИНТАКСИС СИНТАКСИЧЕСКАЯ ОБУСЛОВЛЕННОСТЬ ЗНАЧЕНИЙ
ЧАСТЬ V. ФОРМАЛЬНЫЕ МОДЕЛИ ЯЗЫКА ЭТАП-2 С ПТИЧЬЕГО ПОЛЕТА
1. Общие сведения о системе ЭТАП-2
2. Образцы, скорость и качество переводов
3. Идеология и архитектура ЭТАПа-2
4. Заключение
Литература
РУССКАЯ ДЛИТЕЛЬНАЯ КОНСТРУКЦИЯ: ПРЕДЕЛЫ ЕЕ ФОРМАЛЬНОГО ОПИСАНИЯ
1. Общие сведения о формальной модели русского синтаксиса
2. Общие замечания о длительной конструкции
3. Правило синтаксического анализа длительной конструкции
3 1 Семантические классы длительных зависимых и условия на них
3 2 Семантические и грамматические свойства глаголов, допускающих длительные зависимые, и условия на них
3 3 Конструкции, близкие к длительной
4. Выводы о пределах формализации длительной конструкции
Литература
ЧАСТЬ VI. MISCELLANEA
ЯЗЫКОВАЯ АНОМАЛИЯ И ЛОГИЧЕСКОЕ ПРОТИВОРЕЧИЕ
1. Предварительные замечания
2. Наблюдения
3. Предварительное объяснение
4. Решение
5. Некоторые выводы для модели "Смысл <=> Текст"
ТАВТОЛОГИЧЕСКИЕ И КОНТРАДИКТОРНЫЕ АНОМАЛИИ 622
ДЕЙКСИС В ЛЕКСИКЕ И ГРАММАТИКЕ И НАИВНАЯ МОДЕЛЬ МИРА
1. Вводные замечания о наивной модели мира
2. Основные понятия и оппозиции дейксиса
3. Пространство и время говорящего
4. Место наблюдателя
5. Личная сфера говорящего
6. Заключение
Литература
РОМАН "ДАР" В КОСМОСЕ ВЛАДИМИРА НАБОКОВА
1. Вводные замечания
2. Устройство "Дара" и космос Набоков
2.1. Поэтическая техника "Дара"
2.2. Космос Набокова
3. Тема "Дара"
3.1. Из творческой истории "Дара"
3.2. Из истории изучения "Дара"
3.3. Интерпретация "Дара"
УКАЗАТЕЛИ
Условные обозначения
Указатель лексем
Предметный указатель
Именной указатеть
Апресян 1974 -Апресян Ю. Д. Лексическая семантика: Синонимические средства языка. М.: Наука. 1974. (Переизд.: Апресян Ю. Д. Избранные труды. Т. 1. М., 1995.)
Jyzyk. Poetyka. Wroclaw etc.: Ossolineum, 1978. C. 129-151.
Апресян 1980 - Апресян Ю. Д. Типы информации для поверхностно-семантического компонента модели «Смысл Текст» // Wiener Slawistischer Almanach. Bd. 1. Wien, 1980.
Апресян 1985 -Апресян Ю. Д. Синтаксические признаки лексем // Russian Linguistics. Vol. 9. № 2-3. 1985. Р. 289-317.
Апресян 1986 -Апресян Ю. Д. Дейксис в лексике и грамматике и наивная модель мира // Семиотика и информатика. Вып. 28. М., 1986. С. 5-33.
Апресян 1988 - Апресян Ю. Д. Глаголы моментального действия и перформативы в русском языке // Русистика сегодня. Язык: система и ее функционирование. М.: Наука, 1988. С. 57-78.
Апресян 1989 - Апресян Ю. Д., Иомдин Л. Л. Конструкции типа негде спать: синтаксис, семантика, лексикография // Семиотика и информатика. Вып. 29. М., 1989. С. 34-92.
Апресян 1992 - Апресян Ю. Д. Лексикографические портреты (на материале глагола БЫТЬ) // НТИ. Сер. 2. № 3. (Переизд.: Апресян Ю. Д. Избранные труды. Т. 2. Интегральное описание языка и системная лексикография. М.: Языки русской культуры, 1995. С. 503-537.)
Апресян 2003 -Апресян Ю. Д. Лингвистическая терминология Словаря И Апресян Ю. Д. и др. Новый объяснительный словарь синонимов русского языка. Вып. 3. М.: Языки славянских культур, 2003. С. XVIII-XLIX.
Апресян 2005 - Апресян Ю. Д. О московской семантической школе И Вопросы языкознания. 2005. № 1. С. 3-30.
Апресян 2006 - Апресян Ю. Д. Правила взаимодействия значений // Апресян Ю. Д. (отв. ред.). Языковая картина мира и системная лексикография. М.: Языки славянских культур, 2006. С. ПО-145.
Апресян 2012 -Апресян Ю. Д. Грамматика глагола в активном словаре русского языка // Смыслы, тексты и другие захватывающие сюжеты: Сб. статей в честь И. А. Мельчука. М.: Языки славянских культур, 2012. С. 42-59.
Апресян и др. 2010 - Конструкция типа негде спать", синтаксис, семантика, лексикография //АпресянЮ. Д., Богуславский II. М., Иомдин Л. Л., Санников В. 3. Теоретические проблемы русского синтаксиса. Взаимодействие грамматики и словаря. М.: Языки славянских культур, 2010. С. 59-112.
Апресян В. 2006 - Апресян В. Ю. Уступительность как системообразующий смысл И Вопросы языкознания. 2006. № 2. С. 3-27.
Апресян В. 2010 -Апресян В. Ю. Семантическая структура слова и его взаимодействие с отрицанием //Международная конф. «Диалог», 26-30 мая 2010.
Апресян В. 2013 -Апресяи В. Ю. Семантика эмоциональных каузативов: статус каузативного компонента. Международная конф. «Диалог», 29 мая - 2 июня 2013. С. 44-57.
Арутюнова 1976 -Арутюнова Н. Д. Предложение и его смысл. М.: Наука, 1976. Арутюнова, Ширяев 1983 - Арутюнова Н. Д, Ширяев Е. Н. Русское предложение:
Бытийный тип. М.: Рус. яз., 1983.
Барентсен 1980 -Барентсен А. Об особенностях употребления союза пока при глаголах ожидания // Studies in Slavic and general linguistics, 1. Rodopi. 1980. P. 17-68.
Беляева 2008 -Беляева А. В. Объектный генитив отрицания при глаголах обладания и восприятия // Рахилина Е.
В. (ред.). Объектный генитив при отрицании в русском языке. Исследования по теории грамматики. Вып. 5. М.: Пробел-2000, 2008. С. 57-77.
Богуславская 2004 - Богуславская О. Ю. Всякий 2, всяческий, всевозможный, разнообразный 2, разный 2, различный 2 // Апресян Ю. Д. (ред.) Новый объяснительный словарь синонимов русского языка. 2-е изд. М.; Вена: Языки славянской культуры, 2004.
Богуславский 1985 -Богуславский II. М. Исследования по синтаксической семантике. М.: Наука, 1985.
Богуславский 1996 -Богуславский II. М. Сфера действия лексических единиц. М.: Языки русской культуры, 1996.
Богуславский 1998 -Богуславский II. М. Сфера действия начинательности и актуальное членение: втягивание ремы // Семиотика и информатика. Вып. 36. М.: Языки русской культуры; Рус. словари, 1998.
Богуславский 2001 -Богуславский II. М. Модальность, сравнительность и отрицание // Русский язык в научном освещении. 2001. 1(1).
Богуславский 2002 - Богуславский II. М. «Сандхи» в синтаксисе // Вопросы языкознания. 2002. №5. С. 19-37.
Бондарко 1971-Бондарко А. В. Вид и время русского глагола. М., 1971.
Борщев, Парти 1998 - Борщев В. Б., Парти Б. Л". Бытийные предложения и отрицание в русском языке: семантика и коммуникативная структура // Диалог 98: Компьютерная лингвистика и ее применения / Под ред. А. С. Нариньяни. Казань: Хетер, 1998. С. 173-182.
Борщев, Парти 2002 -Борщев В. Б., Парти Б. X. О семантике бытийных предложений // Семиотика и информатика. Вып. 37. М.: ВИНИТИ, 2002. С. 59-77.
Булаховский 1953 -Булаховский Л. А. Курс русского литературного языка. Т. 2. Киев, 1963.
Булаховский 1954 - Булаховский Л. А. Русский литературный язык первой половины XIX века. М., 1954.
Булыгина 1980 - Булыгина Т. В. Грамматические и семантические категории и их связи // Аспекты семантических исследований, 1980. С. 320-355.
Булыгина 1982 -Булыгина Т. В. К построению типологии предикатов в русском языке // Селиверстова О. Н. (отв. ред.). Семантические типы предикатов. М.: Наука, 1982. С. 7-85.
Булыгина, Шмелев 1989 -Булыгина Т. В., Шмелев А. Д. Ментальные предикаты в аспекте аспектологии //Логический анализ языка: Проблемы интенсиональных и прагматических контекстов. М., 1989.
Булыгина, Шмелев 1993 - Булыгина Т. В., Шмелев А. Д. Гипотеза как мыслительный и речевой акт // Логический анализ языка. Ментальные действия. М., 1993.
Булыгина, Шмелев 1997 - Булыгина Т В., Шмелев А. Д. Языковая концептуализация мира (на материале русской грамматики). М.: Языки русской культуры, 1997.
Бэбби 1985 - Babby L. Word order, case and negation in Russian existential sentences // Chvany С. V., Brecht K. D. (eds.). Morphosyntax in Slavic. Columbus (Ohio): Slavica Publishers, 1980. P. 221-234. (Русск. пер.: Бэбби Л. Порядок слов, падеж и отрицание в бытийных предложениях русского языка // Новое в зарубежной лингвистике. М.: Прогресс, 1985. С. 464-474.)
Всеволодова 1997 -Всеволодова М. В. Аспектуально значимые лексические и грамматические семы русского глагольного слова // Труды аспектологического семинара филологии. фак-та МГУ им. М. В. Ломоносова. Т. 1. М., 1997.
Гиро-Вебер, Микаэлян 1999 -Гиро-Вебер М., Микаэлян И. Семантика глаголов прикосновения во французском и русском языках // Логический анализ языка. Языки динамического мира. Дубна, 1999. С. 18-34.
Гловинская 1982 - Гловинская М. Я. Семантические типы видовых противопоставлений русского глагола. М., 1982.
Гловинская 2001 - Гловинская М. Я. Многозначность и синонимия в видо-временной системе русского глагола. М., 2001.
Грайс 1985 - Грайс Г П. Логика и речевое общение // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 16. Лингвистическая прагматика. М.: Прогресс, 1985. С. 217-237.
Грамматика 1980 - Русская грамматика / Отв. ред. Н. Ю. Шведова. М.: Наука, 1980.
Демьянова 2008 -Демьянова Е. А. Экспериенциальное знание: контексты глаголов восприятия // Рахилина Е. В. (ред.). Объектный генитив при отрицании в русском языке. Исследования по теории грамматики. Вып. 5. М.: Пробел-2000, 2008. С. 48-56.
Десятова 2008 - Десятова А. В. Генитив отрицания при посессивных глаголах // Рахилина Е. В. (ред.). Объектный генитив при отрицании в русском языке. Исследования по теории грамматики. Вып. 5. М.: Пробел-2000, 2008. С. 32-42.
Добрушина 2003 - Добруишна Е. Р. Что значит НЕТ // Киселева К., Пайар Д. (сост). Дискурсивные слова русского языка: контекстное варьирование и семантическое единство. М.: Азбуковник, 2003. С. 146-193.
Дымарский 2001 -Дымарский М. Я. Проблемы текстообразования и художественный текст. На материале русской прозы XIX-XX вв. М.: УРСС, 2001.
Есперсен 1958 - Есперсен О. Философия грамматики. М.: Изд-во иностр. лит, 1958. (Англ, ориг: Jespersen О. The Philosophy of Grammar. London, 1924.)
Живов, Успенский 1997 - Успенский Б. А. Претеритные формы глагола «быти» в русском языковом сознании XVI-XVIII веков // Успенский Б. А. Избранные труды. Т. III. Grammatica sub specie theologiae. 1997. С. 363-388.
Зализняк 1983 - Зализняк Анна А. Семантика глагола бояться в русском языке //Изв. АН СССР. Сер. лит. и яз. 1983. Т. 42. № 1.
Зализняк 2001 - Зализняк Анна А. Семантическая деривация в синхронии и диахронии: проект создания «Каталога семантических переходов» //Вопросы языкознания. 2001. №2. С. 13-25.
Зализняк 2003 - Зализняк Анна А. Счастье и наслаждение в русской языковой картине мира //Русский язык в научном освещении. 2003. № 5. С. 85-105.
Зализняк 2006 - Зализняк Анна А. Многозначность в языке и способы ее представления. М.: Языки славянской культу ры, 2006.
Зализняк 2013 - Зализняк Анна А. Семантический переход как объект типологии // Вопросы языкознания. 2013. № 2. С. 32-51.
Зализняк, Микаэлян 2005 - Зализняк Анна А., Микаэлян И. Л. Русский союз а как лингвоспецифичное слово // Компьютерная лингвистика и интеллектуальные технологии. Труды Междунар. конф. Диалог’2005. Звенигород, 1-6 июня 2005. М., 2005. С. 153-159.
Зализняк, Шмелев 2000 - Зализняк Анна А., Шмелев А. Д. Лекции по русской аспектоло- гии. М.: Языки русской культуры, 2000.
Зализняк, Шмелев 2012 - Зализняк Анна А., Шмелев А. Д. Лексика радости // Зализняк Анна А. , Левонтин II. Б., Шмелев А. Д. Константы и переменные русской языковой картины мира. М.: Языки славянских культур, 2012. С. 462-470.
Зельдович 1998 - Зельдович Г. М. О типах семантической информации: слабые смыслы // Известия РАН. 2. Сер. лит. и яз. 1998.
Иорданская 1985 - Иорданская Л. Н. Семантико-синтаксические особенности сочетания частицы не с иллокутивно-коммуникативными глаголами в русском языке // Russian linguistics. 1985. Vol. 9. № 2-3. Р. 241-255.
Исаченко 1960 -Исаченко А. В. Грамматический строй русского языка в сопоставлении со словацким. Ч. 2. Братислава, 1960.
Ицкович 1974 -Ицкович В. А. Очерки синтаксической нормы. 1-3 // Синтаксис и норма. М.: Наука, 1974. С. 43-106.
Ицкович 1982 -Ицкович В. А. Очерки синтаксической нормы. М.: Наука, 1982. Квятковский 1966 - Квятковский А. Поэтический словарь. М.: Изд-во «Советская эн
циклопедия», 1966.
Кибрик 2000 - Кибрик А. Е. Внешний посессор как результат расщепления валентности //Иомдин Л. Л., Крысин Л. П. (ред.). Слово в тексте и в словаре: Сб. статей к семидесятилетию Ю. Д. Апресяна. М.: Языки русской культуры, 2000. С. 434-446.
Князев 2007 - Князев Ю. И. Грамматическая семантика: Русский язык в типологической перспективе. М.: ЯСК, 2007.
Кобозева 1976 -Кобозева И. М. Отрицание и пресуппозиции (в связи с правилом перенесения отрицания в русском языке): Автореф. дис. ... канд. филол. наук. М.: МГУ, 1976.
Кобозева 2003 - Кобозева И. М. Отрицание в предложениях с предикатами восприятия, мнения и знания. Логический анализ языка. Избранное 1988-1995. М.: Индрик, 2003.
Кошмидер 1962 -Коишидер Э. Турецкий глагол и славянский глагольный вид. Вопросы глагольного вида. М., 1962.
Крысько 1997 - Крысько В. Б. Исторический синтаксис русского языка. Объект и переходность. М.: Индрик, 1997.
Кустова 1998 - Кустова Б. И. Производные значения с эксперпенциальной составляющей // Семиотика и информатика. Вып. 36. М.: Языки русской культуры; Рус. словари, 1998. С. 19-40.
Кустова 2004 - Кустова Г. II. Типы производных значений и механизмы языкового расширения. М.: Языки русской культуры, 2004.
Левонтина 2003 -ЛевонтинаII. Б. ВОВРЕМЯ, СВОЕВРЕМЕННОИ АпресянЮ. Д. и др. Новый объяснительный словарь синонимов русского языка. Вып. 3. М.: Языки русской культуры, 2003.
Летучий 2008 -Летучий А. Б. Генитив, классы глаголов и пресуппозиции И Рахилина Е. В. (ред.). Объектный генитив при отрицании в русском языке. Исследования по теории грамматики. Вып. 5. М.: Пробел-2000, 2008. С. 78-96.
MAC - Словарь русского языка: В 4 т. /Ред. А. П. Евгеньева. М.: Рус. яз., 1981.
Маслов 1948 -Маслов Ю. С. Вид и лексическое значение глагола в русском языке //
ИАН С ЛЯ. 1948. Т. 7. № 4.
Маслов 1976 -Маслов Ю. С. [Рец. на:] S. G. Andersson. Aktionalitat im Deutschen // Вопросы языкознания. 1976. № 2.
Маслов 1984 -Маслов Ю. С. Очерки по аспектологии. Л., 1984.
Мельчук 1974 -Мельчук II. А. Опыт теории лингвистических моделей «Смысл «- Текст». 4.1. М„ 1974.
Мельчук 1998 -Мельчук II. А. Курс общей морфологии. Т. 2. М.; Вена: Языки русской культуры; Wiener slawistischer Almanach, 1998. Sdb. 38/2.
Мельчук, Холодович 1970 -Мельчук И. А., Холодович А. А. К теории грамматического залога//Народы Азии и Африки. 1970. №4. С. 111-124.
Падучева 1969 - Падучева Е. В. Семантический анализ отрицательных предложений в русском языке // Машинный перевод и прикладная лингвистика. Вып. 12. 1969. С. 5-35.
Падучева 1974 - Падучева Е. В. О семантике синтаксиса. Материалы к трансформационной грамматике русского языка М.: Наука, 1974 (2-е изд. УРСС, 2007).
Падучева 1977 - Падучева Е. В. Понятие презумпции и его лингвистические применения // Семиотика и информатика. Вып. 8. М.: ВИНИТИ, 1977. (http://lexicograph. ruslang.ru/TextPdfl /presumption-7 7. pdf)
Падучева 1981 -Падучева Е. В. Презумпции и другие виды неэксплицитной информации в предложении//НТИ. Сер. 2. 1981. № 11. (http://lexicograph.ruslang.ru/TextPdfl/ prezumpcii_l 981 .pdf)
Падучева 1982 -Падучева Е. В. Тема языковой коммуникации в сказках Льюиса Кэрролла//Семиотика и информатика. Вып. 18. М.: ВИНИТИ, 1982. (Переизд.: Падучева Е. В. Статьи разных лет. М.: Языки славянских культур, 2009.)
Падучева 1985 - Падучева Е. В. Высказывание и его соотнесенность с действительностью. М.: Наука, 1985 (6-е изд. ЛКИ, 2010). (http://lexicograph.ruslang.ru/TextPdfl/ paducheva 1985 .pdf)
Падучева 1986 - Падучева Е. В. Семантика вида и точка отсчета // ИАН СЛЯ. 1986. 45 (5). С. 413-424.
Падучева 1990 - Падучева Е. В. Отрицание, Отрицательные слова // Лингвистический энциклопедический словарь. М.: СЭ, 1990. С. 354-355.
Падучева 1991 - Падучева Е. В. Говорящий: субъект речи и субъект сознания // Логический анализ языка. Культурные концепты. М.: Наука, 1991. С. 164-169.
Падучева 1992 - Падучева Е. В. О семантическом подходе к синтаксису и генитивном субъекте глагола БЫТЬ //Russian linguistics. 1992. Vol. 16. № 1. Р. 53-63.
Падучева 1996 - Падучева Е. В. Семантические исследования: Семантика времени и вида в русском языке. Семантика нарратива. М.: Языки русской культуры, 1996. (http://lexicograph.ruslang.ru/TextPdfl/PaduSemantIssll996.pdf)
Падучева 1996а - Падучева Е. В. Неопределенность как семантическая доминанта русской языковой картины мира // Problemi di morphosintassi delle lingue slave. V. 5. Determinatezza e indeterminatezza nelle lingue slave. Padova: Unipress, 1996.
Падучева 1997 -Падучева E. В. Родительный субъекта в отрицательном предложении: синтаксис или семантика? // Вопросы языкознания. 1997. № 2. С. 101-116.
Падучева 1997а - Падучева Е. В. Об эгоцентрической семантике союзов А и НО // Славянские сочинительные союзы. М.: Институт славяноведения, 1997. (Переизд.: Падучева Е. В. Статьи разных лет. М.: Языки славянских культур, 2009.)
Падучева 1998 - Падучева Е. В. К семантике пропозициональных предикатов: знание, фактивность и косвенный вопрос // Известия РАН. Сер. литературы и языка. Т. 57. № 2. 1998. С. 19-26.
Падучева 2000 - Падучева Е. В. Наблюдатель как Экспериент за кадром // Иомдин Л. Л., Крысин Л. П. (ред.). Слово в тексте и в словаре: Сб. статей к семидесятилетию Ю. Д. Апресяна. М.: Языки русской культуры, 2000. С. 185-201.
Падучева 2001 - Падучева Е. В. Русский литературный язык до и после Пушкина // Gerhard Ressel (ed.). A. S. Pushkin und die kulturelle identitat Russlands. Frankfurt am Main: Peter Lang, 2001. S. 97-108.
Падучева 2004 - Падучева E. В. Динамические модели в семантике лексики. М.: Языки славянской культуры, 2004. (http://lexicograph.ruslang.ru/TextPdfl/PaduDinamMod2004. pdf)
Падучева 2004а - Падучева Е. В. Эффект снятой утвердительности // Компьютерная лингвистика и интеллектуальные технологии. Труды междунар. конф. Диалог 2004. «Верхневолжский», 2-7 июня 2004. М.: Наука, 2004. С. 479-486. (http://lexicograph. ruslang.ru/TextPdf2/dialog_2004_Paducheva.pdf)
Падучева 20046 - ПадучеваЕ. В. Накопитель эффекта и русская аспектология //Вопросы языкознания. 2004. № 5. С. 46-57.
Падучева 2005 - Падучева Е. В. Эффекты снятой утвердительности: глобальное отрицание // Русский язык в научном освещении. 2005/2 (10). М.: Языки славянской культуры, 2005. С. 17-42. (http://lexicograph.ruslang.ru/TextPdf2/ryns2005.pdf)
Падучева 2006 - Падучева Е. В. Генитив дополнения в отрицательном предложении // Вопросы языкознания. 2006. № 6. С. 21-44.
Падучева 2007 - Падучева Е. В. Генитив отрицания и наблюдатель в глаголах типа звенеть и пахнуть //Язык как материя смысла. К 90-летию акад. Н. Ю. Шведовой. М.: Азбуковник, 2007. С. 164-171.
Падучева 2007а - Падучева Е. В. Какой-нибудь и любой", контекст снятой утвердительности // Язык и действительность. Сб. науч. трудов памяти В. Г. Гака. М.: Комкнига, 2007.
Падучева 2008а - ПадучеваЕ. В. Послесловие. Генитив отрицания: морфология, семантика, синтаксис // Рахилина Е. В. (ред.). Объектный генитив при отрицании в русском языке. Исследования по теории грамматики. Вып. 5. М.: Пробел-2000, 2008. С. 123-147.
Падучева 20086 - Падучева Е. В. Дискурсивные слова и категории: режимы интерпретации // Исследования по теории грамматики. Вып. 4: Грамматические категории в дискурсе. М.: Гнозис, 2008. С. 56-86.
Падучева 2009 - Падучева Е. В. Understatement и смещенное отрицание // «Слово - чистое веселье»: Сб. статей в честь А. Б. Пеньковского. М.: Языки славянских культур, 2009. С. 445-454.
Паду чева 2009а - Падучева Е. В. Лексическая аспектуальность и классификация предикатов по Маслову-Вендлеру // Вопросы языкознания. 2009. № 6. С. 3-21. (http:// lexicograph.ruslang.ru/TextPdf2/Maslov_Vendler_final.pdf)
Падучева 2010 -ПадучеваЕ. В. Зеркальная симметрия прошедшего и будущего: фигура наблюдателя // ИАН СЛЯ. 2010. Т. 69. № 3. С. 16-20. (http://lexicograph.ruslang.ru/ TextPdf2/sy mmetr-2010 .pdf)
Падучева 2011a -Падучева E. В. Эгоцентрические валентности и деконструкция говорящего // Вопросы языкознания. 2011. № 3. С. 3-18. (http://lexicograph.ruslang.ru/ TextPdfl/egocentricals.pdf)
Падучева 20116 - Падучева Е. В. Имплицитное отрицание и местоимения с отрицательной поляризацией // Вопросы языкознания. 2011. № 1. С. 3-18. (http://lexicograph. ruslang.ru/TextPdfl/vnutrilex_neg-VJa.pdf)
Падучева 2011в - Падучева Е. В. «Мало ли кто» и другие маргинальные предикативные конструкции // Конф. «Русский язык: конструкционные и лексико-семантические подходы». СПб., 24-26 марта 2011.
Падучева 2012 - Отрицание // Проект корпусного описания грамматики современного русского языка Русграм (http://rusgram.ru), 2012.
Падучева 2012а - Презумпция //Проект корпусного описания грамматики современного русского языка Русграм (http://rusgram.ru), 2012.
Падучева 2013 -Модальность //Проект корпусного описания грамматики современного русского языка Русграм (http://rusgram.ru). На правах рукописи, 2013.
Паперно 2012 -Паперно Д. А. Отрицательные конструкции финно-угорских языков как проблема теории языка // Финно-угорские языки: фрагменты грамматического описания. М.: Рукописные памятники древней Руси, 2012. С. 356-381.
Пекелис 2008 - Пекелис О. Е. Семантика причинности и коммуникативная структура: потому что и поскольку // Вопросы языкознания. 2008. № 1. С. 66-84.
Пеньковский 2004 - Пеньковский А. Б. Очерки по русской семантике. М.: Языки славянской культуры, 2004.
Пешковский 1938 - Пешковский А. М. Русский синтаксис в научном освещении. 6-е изд. М., 1938 (7-е изд. М., 1956; 8-е изд. М„ 2001).
Плунгян 2000 - Плунгян В. А. Общая морфология. М.: УРСС, 2000.
Плунгян 2004 - Плунгян В. А. К дискурсивному описанию аспектуальных показателей // Типологические обоснования в грамматике: К 70-летию проф. В. С. Храковского. М., 2004.
Плунгян 2011 - Плунгян В. А. Введение в грамматическую семантику: грамматические значения и грамматические системы языков мира. М.: РГГУ, 2011.
Равнч 1971 - Равич Р. Д. О выборе падежа прямого дополнения при переходных глаголах с отрицанием в русском языке // Фонетика. Фонология. Грамматика. К семидесятилетию А. А. Реформатского. М.: Наука, 1971. С. 254-265.
Рассудова 1968 -Рассудова О. П. Употребление видов глагола в русском языке. М., Изд- во МГУ, 1968.
Рассудова 1982 - Рассудова О. П. Употребление видов глагола в современном русском языке. 2-е изд. М.: Изд-во «Русский язык», 1982.
Рахилина 2008 - Рахилина Е. В. Предисловие // Объектный генитив при отрицании в русском языке. М.: Пробел-2000, 2008. С. 10-31.
Рахилина 2010 - Рахилина Е. В. (ред.). Лингвистика конструкций. М.: Азбуковник, 2010.
Рахилина, Резникова, Карпова 2010 - Рахилина Е. В., Резникова Т. И., Карпова О. С. Семантические переходы в атрибутивных конструкциях: метафора, метонимия и ребрендинг //РахилинаЕ. В. (ред.). Лингвистика конструкций. М.: Азбуковник, 2010.
Рожнова 2009 - Рожнова М. А. Синтаксические свойства отрицательных местоимений в испанском и русском языках. Дипломная работа. РГГУ 2009.
Санников 1989 - Санников А. 3. Русские сочинительные конструкции. Семантика. Прагматика. Синтаксис. М.: Наука, 1989.
Санников 1999 - Санников А. 3. Русский язык в зеркале языковой игры. М.: Языки русской культуры, 1999.
Санников 2001 - Санников А. 3. Русский язык в зеркале языковой игры. М.: Языки русской культуры, 2001.
Селиверстова 1977 - Селиверстова О. Н. Семантический анализ экзистенциальных и посессивных конструкций в английском языке // Категории бытия и обладания в языке. М.: Наука, 1977.
Татевосов 2002 - Татевосов С. Г. Семантика составляющих именной группы: кванторные слова. М.: ИМЛИ РАН, 2002.
Тестелец 2001 - Тестелец Я. Г. Введение в общий синтаксис. М.: РГГУ, 2001.
Томмола 1986 - ТоммолаХ. Аспектуальность в финском и русском языках //Neuvostoliitto
instituutin vuosikirja (Helsinki). 1986. № 28.
Томсон 1903 - Томсон А. ТІ. Винительный падеж прямого дополнения в отрицательных предложениях в русском языке // Русский филологический вестник XLIX. Варшава, 1903. С. 192-234.
Успенский 1960 - Успенский В. А. Предисловие «От редактора перевода» // Черч А. Введение в математическую логику. М., 1960.
Филипенко 2003 - Филипенко М. В. Семантика наречий и адвербиальных выражений. М.: Азбуковник, 2003.
Храковский 2007 - Храковский В. С. Эвиденциальность, эпистемическая модальность, (ад)миративность // Храковский В. С. (ред.). Эвиденциальность в языках Европы и Азии: Сб. статей памяти Н. А. Козинцевой. СПб.: Наука, 2007. С. 600-632.
Шатуновский 1996 - Шатуновский И. Б. Семантика предложения и нереферентные слова. М.: Школа «Языки русской культуры», 1996.
Шведова 1960 - Шведова Н. Ю. Очерки по синтаксису русской разговорной речи. М.: Наука, 1960.
Шведова 2007 - Русский семантический словарь / Под ред. Н. Ю. Шведовой. Т. IV. Глагол. М.: Азбуковник, 2007.
Шлуинский 2006 - Шлуинский А. Б. К типологии предикатной множественности: организация семантической зоны // Вопросы языкознания, 2006. № 1. С. 46-75.
Шмелев 1958 -Шмелев Д. Н. Экспрессивно-ироническое выражение отрицания в современном русском языке //Вопросы языкознания. 1958. № 6. С. 63-75.
Шмелев 1996 - Шмелев А. Д. Референциальные механизмы русского языка. Тампере, 1996.
Черч 1960 - Черч А. Введение в математическую логику. М.: Изд-во иностр. лит-ры, 1960.
Янко 2001 -Яико Т. Е. Коммуникативные стратегии русской речи. М.: Языки славянской культуры, 2001.
Aelbrecht, Haegeman, Nye 2012 - Aelbrecht L., Haegeman L., Nye R. (eds.). Main clause phenomena: New horizons. Amsterdam; Philadelphia: John Benjamins, 2012.
Aikhenvald 2004 -Aikhenvald A. Y. Evidentiality, Oxford: Oxford University Press, 2004. Auwera, Plungian 1998 -Auwera J. Jan der, Plungian FA. Modality’s semantic map //
PlankF. (ed.). Linguistic typology. Berlin: Mouton de Gruyter, 1998. P. 79-124.
Babby 1980 - Babby L. H. Existential Sentences and Negation in Russian. Ann Arbor: Caroma Publishers, 1980.
Babby 2001 -Babby L. H. The genitive of negation: a unified analysis //Annual Workshop on Formal Approaches to Slavic Linguistics: The Bloomington Meeting 2000 (FASL 9). Ann Arbor: Michigan Slavic Publications, 2001. P. 39-55.
Bach 1986 - Bach E. The algebra of events //Linguistics and philosophy. 1986. V. 9. P. 5-16. Beaver 1997 - Beaver D. Presupposition H Benthem vanJ.,Meulen ter A. (eds.). The Handbook
of Logic and Language. Amsterdam: Elsevier, 1997. P. 939-1008.
Beaver, Geurts 2011 - Beaver D., Geurts B. Presupposition // Zalta E. (ed.). The Stanford Encyclopedia of Philosophy. 2011. (https://webspace.utexas.edU/dib97/sep-v3.2.pdf)
Boguslawski 1981 - Boguslawski A. On describing accomplished facts with imperfective verbs //The Slavic verb. Copenhagen: Rosenkilde and Bagger, 1981. P. 34-40.
Borovikoff 1997 - Borovikoff N. L. Negated adjunct phrases are REALLY the Genitive of negation // Lindseth M., Franks S. (eds.). Annual workshop on formal approaches to Slavic linguistics. Ann Arbor: Michigan Slavic publications, 1997. P. 67-85.
Borschev et al. 2005 - Borschev F, Paducheva E., Partee B., Testelets Y, Yanovich I. Sentential and constituent negation in Russian BE-sentences revisited //Formal approaches to Slavic linguistics: The princeton meeting 2005 (FASL 14). Ann Arbor: Michigan Slavic publications, 2005.
Borschev, Partee 1998 - Borschev U, Partee В. H. Formal and lexical semantics and the genitive in negated existential sentences in Russian // Formal Approaches to Slavic Linguistics 6: The Connecticut Meeting 1997. Ann Arbor: Michigan Slavic publications,
Borschev, Partee 2002a - Borschev F, Partee В. H. The Russian Genitive of negation in existential sentences //Prague linguistic circle papers. 2002. V. 4. P. 185-250.
Borschev, Partee 2002b - Borschev F, Partee В. H. The Russian genitive of negation: Theme- Rheme structure or perspective structure? // Journal of Slavic Linguistics. 2002. 10. P. 105-144.
Bronnikov 2006 - Bronnikov G. The Russian vsjakij //Formal Approaches to Slavic Linguistics: The Princeton Meeting 2005 (FASL 14). Ann Arbor: Michigan Slavic publications, 2006. P. 66-82.
Bybee et al. 1994 - Bybee J. L., Perkins R., Pagliuca W. The Evolution of Grammar: Tense, aspect and modality in the languages of the world. Chicago: Univ. of Chicago Press, 1994.
Carlson 1980 - Carlson G. N. Reference to Kinds in English. New York: Garland Publishing Co., 1980.
Carston 1998 - Carston R. Negation, ‘presupposition’ and the semantics-pragmatics distinction//Journal of Linguistics. 1998. V. 34. P. 309-350.
Chvany 1975 - Chvany С. E On the Syntax of BE-Sentences in Russian. Cambridge (Mass.): Slavica Publishers, 1975.
Cohen, Krifka 2011 - Cohen A., Krifka M. Superlative Quantifiers as Modifiers of Meta- SpeechActs IIPartee B., GlanzbergM., SkiltersJ. (eds.). The Baltic International Yearbook of Cognition, Logic and Communication. Vol. 6. Manhattan (KS): New Prairie Press, 2011. P. 1-56.
Dahl 1985 - Dahl O. Tense and aspect systems. Basil Blackwell Ltd., 1985.
Dobrovol’skij, Levontina 2012 -Dobrovol’skij D., Levontina I. Russian NET vs. German NEIN ‘NO’: a semiotic approach//Russian linguistics. 2012. 36. P. 213-219.
Donnellan 1966 - Donnellan K. S. Reference and definite descriptions // The Philosophical Review. Vol. 75. № 3. 1966. P. 281-304. (Рус. пер.: Доинеллан К. С. Референция и определенные дескрипции // Еіовое в зарубежной лингвистике. Вып. 13. Логика и лингвистика (проблемы референции) / Ред. Н. Д. Арутюнова. М.: Радуга, 1982. С. 134-160.)
Dowty 1979 - Dowty D. R. Word meaning and Montague grammar. The semantics of verbs and times in Generative Semantics and in Montague’s PTQ. Dordrecht: Reidel, 1979.
Fauconnier 1975 - Fauconnier G. Pragmatic scales and logical structures // Linguistic inquiry. 1975. V. 6. P. 353-375.
Fillmore 1968 - Fillmore Ch. J. Lexical entries for verbs // Foundations of Language. 1968. Vol. 4. №4. P. 373-393.
Fillmore 1969 - Fillmore Ch. J. Types for lexical information H Kiefer F. (ed.). Studies in Syntax and Semantics. Dordrecht, 1969.
Fillmore 1971 - Fillmore Ch. J. Verbs of Judging: An Exercise in Semantic Description // Fillmore C. J., Langendoen D. T. (eds.). Studies in Linguistic Semantics. New York: Holt, Rinehart & Winston, 1971.
Firbas 1975 - Firbas J. On «existence|appearance on the scene» in functional sentence perspective // Prague studies in English. 1975. Vol. XVI.
Fontanille 1989 -Fontanille J. Les espaces subjectifs. Introduction a la semiotique de l’obser- vateur (discours, peinture, cinema). Paris: Hachette, 1989.
Forsyth 1970 - Forsyth J. A grammar of aspect. Cambridge, 1970.
Fowler, Yadroff 1993 - Fowler G., YadroffM. The Argument Status of Accusative Measure Nominals in Russian // Journal of Slavic Linguistics. 1993. 1(2). P. 251-279.
Fraassen 1968 - Fraassen van C. Presupposition, Implication, and Self-Reference // Journal of Philosophy. 1968. 65 (5). P. 136-152.
Franks, Dziverek 1993 -Franks S., Dziverek K. Negated adjunct phrases are really partitive // Journal of Slavic linguistics. 1993. 1 (2). P. 280-305.
Frege 1892/1977 - Frege G. Sinn und Bedeutung // Zeitschrift fur Philosophie und philo- sophische Kritik. 1892. № 100. S. 25-50. (Русск. пер.: Фреге Г. Смысл и денотат // Семиотика и информатика. Вып. 8. М.: ВИНИТИ, 1977. С. 181-210.)
Friedman 2005 - Friedman К Admirativity: Between modality and evidentiality // Sprachtypologie und Universalienforschung. Vol. 58. No. 1. P. 26-37.
Friedman 2012 - Friedman F. Perhaps Mirativity is Phlogiston, but Admirativity is Perfect: On Balkan Evidential Strategies//Linguistic Typology. 2012. Vol. 16. № 3. P. 505-527.
Geis, Zwicky 1971 - Geis M. L., Zwicky A. M. On invited inferences // Linguistic Inquiry. 1971. 2 (4). P. 561-566. (http://www.jstor.org/stable/4177664)
Giannakidou 2002 - Giannakidou A. Licensing and Sensitivity in Polarity Items: From Downward Entailment to (Non)Veridicality // Chicago Linguistic Society. 2002. 39.
Grice 1975 - Grice H. P. Logic and conversation // Syntax and Semantics. Vol. 3. Speech Acts. N. Y.: Academic Press, 1975. (Русск. пер.: Грайс Г. П. Логика и речевое общение // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 16. Лингвистическая прагматика. М.: Прогресс, 1985. С. 217-237.)
Groenn 2004 - GroennA. The semantics and pragmatics of the Russian factual imperfective. University of Oslo, 2004.
Guiraud-Weber 1984 - Guiraud-Weber M. Les propositions sans nominatif en russe modeme. Paris, 1984.
Guiraud-Weber 2002 - Guiraud-Weber M. Le marquage differentiel de l’objet en russe modeme: quoi de neuf? // Essais sur le discours de l’Europe eclatee. 2002. № 20.
Guiraud-Weber 2003 - Guiraud-WeberM. Еще раз о русском генитиве отрицания: взгляд со стороны //Russian linguistics. 2003. Р. 363-384.
Hajicova 1975 - Hajicova Е. Negace a presupozice ve vyznamove stavbe vety. Praha: Academia, 1975.
Haspelmath 1997 -HaspelmathM. Indefinite pronouns. Oxford: Clarendon Press, 1997. Heim 1983 -Heim I. On the projection problem for presuppositions //BarlowM., FlickingerD.,
WestcoatM. (eds.). Second Annual West Coast Conference on Formal Linguistics. Stanford University, 1983. P. 114-126.
Hoeksema 2000 - Hoeksema J. Negative polarity items: triggering, scope and Ccommand // Horn L., Kato Y. (eds.). Negation and Polarity. Semantic and Syntactic Perspectives. Oxford University Press. 2000. P. 123-154. (http://odur.let.rug.nl/~hoeksema/tsc.pdf)
Hom 1989 - Horn L. R. A natural history of negation. Chicago: University of Chicago Press, 1980.
Hunyadi 1981 -Hunyadi L. Отрицание и конструкции с числительными в современном русском языке // Annales Instituti philologiae slavicae universitatis debrecieniensis de Lodovico Kossuth nominatae. Debrecen, 1981. P. 51-56.
Israeli 1996 - Israeli A. Discourse analysis of Russian aspect: accent on creativity // JSL. 1996. 4.
Jackendoff 1972 -JackendoffR. S. Semantic interpretation in generative grammar. Cambridge: MIT Press, 1972.
Jackendoff 1990 -Jackendoff R. S. Semantic Structures. Cambridge: MIT Press, 1990. Jakobson 1955 - Jakobson R. On linguistic aspects of translation // Brower R. A. On transla
tion. Cambridge (Mass.), 1955.
Jakobson 1957 - Jakobson R. Shifters, verbal categories and the Russian verb. Cambridge (Mass.): Harvard Univ. Press, 1957. (Русск. пер.: Якобсон P. Шифтеры, глагольные категории и русский глагол // Принципы типологического анализа языков различного строя / Отв. ред. О. Г. Ревзина. М.: Наука, 1972. С. 95-113.)
Jespersen 1924/1958 -Jespersen О. The Philosophy of Grammar. London, 1924. (Русск. пер.: Есперсен О. Философия грамматики. М., 1958.)
Karttunen 1971 - Karttunen L. Implicative Verbs // Language. 1971. 47. P. 340-358. (Франц, пер.: Karttunen L. La logique des constructions anglaises a complement predica- tif // Langages. 1973. № 30. P. 56-80; Русск. пер.: Карттунен Л. Логика английских конструкций с сентенциальным дополнением // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 16. Лингвистическая прагматика. М.: Прогресс, 1985. С. 303-332.)
Karttunen 1973 - Karttunen L. Presuppositions of Compound Sentences // Linguistic Inquiry.
1973. V. 4. P. 167-193.
Karttunen 1974 -Karttunen L. Presuppositions and linguistic context//Theoretical Linguistics.
1974. V. l.P 181-194.
Karttunen 2012 - Karttunen L. Simple and Phrasal Implicatives. In Proceedings of *SEM: The First Joint Conference on Lexical and Computational Semantics. Montreal, Canada. June 7-8, 2012. P. 124-131.
Karttunen,Peters 1979-KarttunenL.,PetersS. Conventionalimplicatures//OhC.,DinneenD. (eds.). Syntax and semantics. Vol. 11: Presuppositions. New York, 1979. P. 1-56.
Karttunen, Zeanan 2005 - Karttunen L., Zeanen A. Veridicity // Katz G., Pustejovsky J., Schilder E (eds.). Annotating, Extracting and Reasoning about Time and Events. Dagstuhl Seminar Proceedings. Dagstuhl (Germany), 2005.
Keenan 1976 - Keenan E. L. Towards a Universal Definition of «Subject» // Li Ch. N. (ed.). Subject and Topic. N. Y.: Academic Press, 1976. P. 303-333. (Русск. пер.: Кинэн Э. Л. К универсальному определению подлежащего // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 11. Современные синтаксические теории в американской лингвистике / Сост. и ред. А. Е. Кибрик. М.: Прогресс, 1982. С. 236-276.)
Kempson 1975 -Kempson R.M. Presupposition and the delimitation of semantics. Cambridge: Univ. Press, 1975.
Kiparsky, Kiparsky 1970 - Kiparsky P., Kiparsky C. Fact // Bierwisch M., Heidolph К. E. (eds.). Progress in Linguistics. The Hague: Mouton, 1970. P. 143-173. (Reprinted in: Jakobovits L., Steinberg D. (eds.). Semantics: An Interdisciplinary Reader. Cambridge University Press, 1971.)
Kiss 1995 - Kiss E. K. Definiteness effect revisited H Kenesei I. (ed.). Levels and Structures. Szeged, 1995. (Approaches to Hungarian. Vol. 5.)
Klima 1964 - Klima E. Negation in English // Fodor J., Katz J. (eds.). The Structure of Language. Englewood Cliffs: Prentice-Hall, 1964. P. 246-323.
Klenin 1978 - Klenin E. Quantification, partitivity and the Genitive of negation in Russian // Comrie B. (ed.). Classification of Grammatical Categories. Urbana: Linguistics Research, 1978. P. 163-182.
Klima 1964 - Klima E. S. Negation in English // Fodor J. A., Katz J. (eds.). The structure of language. Englewood Cliffs (NJ), N. Y.: Prentice-Hall, 1964. P. 246-325.
Kratzer 1978 - Kratzer A. Semantik der Rede. Kontexttheorie, Modalworter, Konditionalsatze. Scriptor, 1978.
Ladusaw 1980 - Ladusaw W. On the notion ‘affective’ in the analysis of negative polarity items//Journal of linguistic research. 1980. 1 (2). P. 1-16.
Lazard 1999 - Lazard G. Mirativity, evidentiality, mediativity, or other? // Linguistic Typology.
1999. 3. P. 91-109.
Letucij 2008 - Letucij А. Сравнительные конструкции, ирреалис и эвиденциальность // Wiener Slawistischer Almanach. Sbd. 72. 2008. P. 215-238.
Levin 1993 - Levin B. English Verb Classes and Alternations: A preliminary investigation. Chicago: Chicago UP, 1993.
Levin, Rappaport 1995 - Levin B., Rappaport Hovav M. Unaccusativity: At the syntax-lexical semantics interface. Cambridge (Mass.): MIT Press, 1995.
Levin, Rappaport 2005 - Levin B., Rappaport Hovav M. Argument realization. Cambridge University Press, 2005.
Lyons 1968/1978 - Lyons J. Introduction to Theoretical Linguistics. Cambridge, 1968. (Русск. пер.: Лайонз Дж. Введение в теоретическую лингвистику М.: Прогресс, 1978.)
Lyons 1977 -Lyons J. Semantics. Vol. 1-2. London: Cambridge University Press, 1977. Mehlig 1992 -МелигХ. P. Предельность и непредельность в пространстве и во време
ни // Reuther Th. (Hrsg.). Slavistische Linguistik 1991. Referate des XVII. Konstanzer Slavistischen Arbeitstreffens Klagenfurt. Mtlnchen: Otto Sagner, 1992. S. 242-250. (Slavistische Beitrage. Bd 292.)
Miestamo 2005 - Miestamo M. Standard Negation. The Negation of the declarative verbal main clauses in a typological perspective. (Empirical approaches to language typology. 31.) Berlin; New York: Mouton de Gruyter, 2005.
Miller 1974 -Miller J. «Future tense» in Russian//Russian Linguistics. Vol. I. 1974. № 3-4. P. 255-270.
Moore 1993 -Moore G. E. Selected Writings. Moore’s Paradox. London: Routledge, 1993. P. 207-212.
Mustajoki 1985 -Mustajoki А. Падеж дополнения в русских отрицательных предложениях 1: изыскание новых методов в изучении старой проблемы // Slavica Helsingiensia. 2. Helsinki, 1985.
Mustajoki, Heino 1991 -Mustajoki A., Heino H. Case selection for the direct object in Russian negative clauses // Slavica Helsingiensia. 9. Helsinki, 1991.
Nunberg, Zaenen 1992 - Nunberg G., Zaenen A. Systematic polysemy in lexicology and lexicography //Euralex’1992. P. II. 1992.
Paducheva 2008 - Paducheva E. V. Negation, suspended assertion and duality. The Third International Conference on Cognitive Science. Moscow, 20-25.06.2008. V. 1. 2008. P. 122-123.
Paducheva, Pentus 2008 - Paducheva E., Pentus M. Formal and informal semantics of felicity // S. Rothstein (ed.). Theoretical and Crosslinguistic Approaches to the Semantics of Aspect. Amsterdam, 2008.
Paduceva 2013 - Paduceva Ye. U Русский глагол БЫТЬ: употребления в значении совершенного вида // Семантический спектр славянского вида. IV Конференция Комиссии по аспектологии Международного Комитета Славистов. Гётеборгский университет, 10-14 июня 2013 г.
Partee 1973 - Partee В. Some structural analogies between tenses and pronouns in English // The Journal of Philosophy. 1973. 70.
Partee 1996 - Partee В. H. The development of formal semantics in linguistic theory // Lappin S. (ed.). The Handbook of Contemporary Semantic Theory. Oxford: Blackwell, 1996. P. 11-38. (http://bhpartee.narod.ru/Partee_1996DevelofFormalSemantics.pdf)
Partee 2004 - Partee В. H. The airport squib: Any, almost, and superlatives // Compositionality inFormal Semantics: Selected Papers by В. H. Partee. Oxford: Blackwell Publishing, 2004. P. 231-240.
Partee, Borschev 2002 - Partee В. H., Borschev V. B. Genitive of Negation and Scope of Negation in Russian Existential Sentences // Annual Workshop on Formal Approaches to Slavic Linguistics: the Second Ann Arbor Meeting 2001 (FASL 10). Ann Arbor: Michigan Slavic Publications, 2002. P. 181-200.
Partee, Borschev 2004 - Partee В. H., Borschev V. B. The semantics of Russian Genitive of Negation: The nature and role of Perspectival Structure // Watanabe K., Young R. B. (eds.). Proceedings of Semantics and Linguistic Theory (SALT). 14. Ithaca (NY): CLC Publications, 2004. P. 212-234.
Partee, Borschev 2004a - Partee В. H., Borschev V. B. The Russian Genitive of Negation: Integration of Lexical & Compositional Semantics. Project proposal for NSF Grant BCS-0418311, awarded for 2004-2008.
Partee, Borschev 2007 -Partee В. H., Borschev V. Existential sentences, BE, and the Genitive of Negation in Russian// Comorovski I., Heusingervon К. (eds.). Existence: Semantics and Syntax. Dordrecht: Springer, 2007. P. 147-190.
Partee et al. 2012 - Partee В. H., Borschev V., Paducheva E. V., Testelets Y., Yanovich I. The Role of verb semantics in genitive alternations: Genitive of Negation and Genitive of Intensionality // A. Gronn A., PazeTskaya A. (eds.). The Russian Verb. Oslo Studies in Language. 4(1). 2012. P. 1-29. http://www.journals.uio.no/osla
Perelmutter 2005 - Perelmutter R. Case choice in Russian genitive / nominative absence constructions //Russian linguistics. 2005. P. 319-346.
Pereltsvaig 2000 - Pereltsvaig A. Monotonicity-based vs. veridicality-based approaches to negative polarity: evidence from Russian // King T. H., Sekerina І. A. (eds.). Formal Approaches to Slavic Linguistics: The Philadelphia Meeting 1999. Ann Arbor: Michigan Slavic Publications, 2000. P. 328-346.
Pesetsky 2002 - Pesetsky D. Summary of unaccusativity and related issues // Class handout, course 24.902. Cambridge: MIT, 2002.
Portner, Partee 2002 - Portner P, Partee В. H. (eds.). Formal Semantics: The Essential Readings. Oxford: Blackwell Publishers, 2002.
Potts 2005 - Potts Ch. The Logic of Conventional Implicatures. Oxford Studies in Theoretical Linguistics. Oxford: Oxford University Press, 2005.
Potts 2007 - Potts Ch. Conventional implicatures, a distinguished class of meanings // The Oxford Handbook of Linguistic Interfaces. 2007. P. 475-501.
Potts 2008 - Potts Ch. Indirect answers and cooperation: On Asher and Lascarides’s ‘Making the right commitments in dialogue’. Commentary paper for the University of Michigan Linguistics and Philosophy Workshop on Implicatures. 2008. Nov. 21-23.
Pustejovsky 1991 -Pustejovsky J. The generative lexicon//Computational Linguistics. 1991. Vol. 17.
Quine 1953 - Quine W. O. From a Logical Point of View. Cambridge (Mass.): Harvard UP, 1953. Quine 1961 - Quine W. O. Logic as a source of syntactical insight // Structure of language and
its mathematical aspects. Providence, 1961.
Rappaport 1985 - Rappaport G. Aspect and modality in contexts of negation // Flier Al., Timberlake A. (eds.). The scope of Slavic aspect. Columbus (Ohio), 1985.
Reichenbach 1947 -ReichenbachH. Elements of Symbolic Logic. N. Y.: The MacMillan Co., 1947.
Restan 1960 - Restan P. A. The objective case in negative clauses in Russian: the Genitive or the Accusative? // Scando-Slavica 6. 1960. P. 92-111.
Rihbani 1920 -Rihbani A. M. The Syrian Christ. London: A. Melrose, 1920.
Roberts 2006 -Roberts C. Only, presupposition and implicature // Journal of Semantics. 2006. (http: //ling. о su. edu/~crobert s/only. pdf)
Roberts 2012 -Roberts C. Questions in discourse. NASSLLI, Austin. 2012. (http://nasslli2012. com/courses/questions-in-discourse)
Roberts et al. 2012 -Roberts C., Tonhauser J., Beaver D., SimonsM. Towards a taxonomy of projective content. 2012. (http://nasslli2012.com/files/courses/tonhauser-et-al-taxonomy- of-projective-content.pdf)
Russell 1940 -Russell B. An inquiry into meaning and truth. L., 1940.
Schenner 2012 - Schenner M. Structures for Interpreting Evidentials. International workshop «The nature of evidentiality». Leiden, The Netherlands, 14-16 June 2012. (http://media. leidenuniv.nl/legacy/schenner-mathias.pdf)
Schmerling 1971 - Schmerling S. F. Presupposition and the notion of normal stress // CLS- VII. Chicago, 1971.
Searle 1975 - Searle J. R. Indirect speech acts // Syntax and Semantics. Vol. 3. N. Y.: Acad. Press, 1975. P. 59-82. (Русск. пер.: Серл Дж. Косвенные речевые акты // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 17. Теория речевых актов. М.: Прогресс, 1986. С. 195-222.)
Sgall, Hajicova 1977 -SgallР, HajicovaЕ. Focus on focus. I //Prague bull. math, linguistics. 1977. V. 28. P. 5-54.
Smith 1997 - Smith C. S. The parameter of aspect. 2nd ed. Dordrecht, 1977.
Stalnaker 1972 - Stalnaker R. Pragmatics // Davidson D., Hannan G. (eds.). Semantics of Natural Language. Dordrecht: D. Reidel, 1972. P. 380-397.
Stalnaker 1974 - Stalnaker R. Pragmatic presupposition // Stalnaker R. (ed.). Context and Content. Oxford University Press, 1974.
Stalnaker 1974a - Stalnaker R. Pragmatic presuppositions // Munitz M., Unger P. (eds.). Semantics and Philosophy. New York: University Press, 1974. P. 197-214.
Strawson 1952 - Strawson P. F. Introduction to logical theory. L., 1952.
Strawson 1964 - Strawson P. F. Identifying reference and truth values // «Theoria». XXX. 1964. P. 96-118.
Szabolcsi 1986 - Szabolcsi A. From the definiteness effect to lexical integrity // Abraham W., deMeij S. (eds). Topic, Focus and Configurationality. Amsterdam, 1986.
Talmy 2000 - Talmy L. Toward a Cognitive Semantics. Vol. 2. Concept Structuring Systems. Cambridg (Mass.); London: A Bradford Book - The MIT Press. 2000.
Tatevosov 2002 - Tatevosov S. G. The parameter of actionality // Linguistic typology. 2002. V. 6. Timberlake 1975/1986 - Timberlake A. Hierarchies in the Genitive of Negation // Slavic and
East European Journal. 1975. V. 19. P. 123-138. (Reprinted in: Brecht R. D., Levine J. S. (eds). Case in Slavic, Columbus: Slavica Publishers, 1986. P. 338-360.)
Timberlake 1985 - Timberlake A. The temporal schemata of Russian predicates // Flier M. S., Brecht R.D. (eds). Issues in Russian morphosyntax. Columbus (Ohio), 1985.
Timberlake 2004 - Timberlake A. A reference grammar of Russian. Cambridge UP, 2004.
van Fraassen 1968 - van Fraassen В. C. Presupposition, Implication and Self-Reference. Journal of Philosophy. 1968. 65 (5). P. 136-152.
Vendler 1967 - Vendler Z. Linguistics in Philosophy. Ithaca (NY): Cornell University Press, 1967.
Vendler 1980 - Vendler Z. Telling the facts // Kiefer F, Searle J. (eds.). Speech Act Theory and Pragmatics. Dordrecht, 1980. (Русск. пер.: Вендлер 3. Факты в языке // Философия. Логика. Язык. М.: Прогресс, 1987.)
Ѵеугепс 1964 - Ѵеугепс J. кто-нибудь et кто-либо formes concurrentes? // Revue des etudes slaves. 1964. V. 40. P. 224-233.
Weinreich 1963/1970 - Weinreich U. On the Semantic Structure of Language // Greenberg J. (ed.). Universals of Language. Cambridge (Mass.): MIT Press, 1963. P. 114-171. (Переизд.: Weinreich U. On Semantics. Univ. of Pennsylvania Press, 1980. P. 37-96; Русск. пер.: Вейнрейх У. О семантической структуре языка / Пер. И. А. Мельчука // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. V: Языковые универсалии / Ред. В. А. Звегинцев. М.: Прогресс, 1970. С. 163-249.)
Weiss 2013 - Weiss D. Russian Double Verbs in the 1st PL Imperative // Proceedings of the 6th International Conference on Meaning-Text Theory Prague. August 30-31, 2013. P. 222-232.
Wierzbicka 1969 - Wierzbicka A. Dociekania semantyczne. Wroclaw etc.: Ossolineum, 1969. Wierzbicka 1980 - Wierzbicka A. Lingua mentalis. Sydney etc.: Acad. Press, 1980. Wierzbicka 1980a - Wierzbicka A. The Case for Surface Case. Ann Arbor: Caroma, 1980. Wierzbicka 1987 - Wierzbicka A. The semantics of modality. Folia Linguistica. Acta Societatis
Linguisticae Europaeae. 1987. Tomus XXI/1. P. 25-43.
Wierzbicka 1988 - Wierzbicka A. The Semantics of Grammar. Amsterdam; Philadelphia: John Benjamins, 1988.
Wierzbicka 1996 - Wierzbicka A. Semantics: Primes and Universals. Oxford; New York: Oxford University Press, 1996.
Wierzbicka 2006 - Wierzbicka A. English: meaning and culture. Oxford University Press, 2006.
Zalizniak 1992 - Zalizniak Anna. Issledovanija po semantike predikatov vnutrennego sostoianiia. Mtinchen: Otto Sagner, І 992.
Zalizniak et al. 2013 - Zalizniak Anna A., Bulakh M., Ganenkov D., Gruntov I., Maisak T., Rousseau M. Database of semantic shifts in the languages of the world. Available online at: http://semshifts.iling-ran.ru.
Zwarts 1998 - Zwarts F. Three types of polarity items H Hamm E, Hinrichs E. (eds.). Plurality and Quantification. Dordrecht: Kluwer, 1998. P. 177-238.
Теория языка
Лексическая семантика
By Апресян Ю.Д.
Nov 4, 2006, 16:13
(Ю.Д.Апресян. Избранные труды. Том 1. Лексическая семантика. Синонимические средства языка. М., 1995, стр. 3-69.)
Предисловие
Нынешняя эпоха развития лингвистики - это, бесспорно, эпоха семантики, центральное положение которой в кругу лингвистических дисциплин непосредственно вытекает из того факта, что человеческий язык в своей основной функции есть средство общения, средство кодирования и декодирования определенной информации. Последовательное развитие этого тезиса неизбежно приводит к концепции лингвистики как такой науки, в которую входит, наряду с другими дисциплинами, еще и развитая семантика, складывающаяся из описания не только грамматических, но и лексических значений. Тем самым словарь оказывается необходимой частью полного теоретического описания языка <…>, а не только «памятником лексики» или практическим справочным пособием для его носителей. По аналогии с теоретической и практической (школьной) грамматикой целесообразно говорить и о двух соответствующих типах словарей. С другой стороны, полное семантическое описание содержательных единиц языка, даваемое, в частности, словарем теоретического типа, оказывается естественной основой для строгого определения любых лингвистических понятий, в основе которых лежит представление о семантических тождествах и различиях соответствующих языковых объектов.
Данная книга может рассматриваться как попытка построить фрагмент такой системы семантических понятий, которая могла бы послужить теоретической основой для словаря нового типа. <…>
Глава первая
Основные идеи современной семантики
Истоки семантики
Современная лексическая семантика уходит своими корнями в ряд лингвистических и смежных с ними дисциплин, из которых важнейшими являются следующие:
1) Лексикография, чьи практические потребности постоянно ставили теоретическую семантику перед необходимостью создать аппарат для исчерпывающего и неизбыточного толкования лексических значений, характеристики лексической и синтаксической сочетаемости слов, описания их семантических связей с другими словами и т.п.
Лексикография требует прежде всего ответа на вопрос, чтó слова значат. Между тем теоретическая семантика предшествующей эпохи занималась почти исключительно вопросом о том, кáк слова значат. Именно этому посвящено учение о способах развития значений – сужении и расширении, дифференциации и аттракции, метафоре и метонимии и т.п., а также более тонкие наблюдения над направлением переносов – от пространственных значений – к временным, но не наоборот; от nomina anatomica – к именам физических предметов, но не наоборот; от названий свойств, воспринимаемых осязанием, обонянием и вкусом, - к названиям свойств, воспринимаемых зрением или слухом, но не наоборот; и ряд других.
По указанной причине семантика и лексикография долгое время развивались независимо друг от друга. Как свидетельствует Л.В.Щерба, «лингвистика 19 в., увлеченная открытиями Боппа, Гримма, Раска и др., как правило, вовсе не интересовалась вопросами теории лексикографии» (Щерба 1940: 78). Это положение вещей в значительной мере сохранялось и в первой половине нашего столетия и дало У. Вейнрейху основание писать о «роковой бездне между теоретической и описательной семантикой, бездне, которая обрекает первую на бесплодие, а последнюю – на атомизм» (Вейнрейх 1963: 115). Однако в целом для лингвистики 20 века характерно встречное развитие семантики и лексикографии, отразившееся в работах таких замечательных языковедов, какими были Л.В.Щерба, Ш.Балли, Э.Сэпир, К.Эрдман, Дж.Фирт, В.В.Виноградов. Современная семантика так или иначе усвоила следующие сформулированные этими учеными принципы: а) сущность, называемая (лексическим) значением слова, - это не научное, а «наивное» (по Л.В.Щербе – («обывательское») понятие о соответствующей вещи, иногда отягощенное смысловыми и эмоциональными ассоциациями, не соответствующими каким-либо существенным признакам обозначаемого словом предмета или факта <…> ; б) эта сущность должна раскрываться в толковании слова, выполняемом на особом «интеллектуальном языке-идентификаторе»…, который строится в основном на базе обычного языка, но может содержать и такие слова…, которые не имеют прямых семантических соответствий в естественном языке; в) слова в языке соединяются друг с другом не вполне свободно, т.е. не только на основе информации об их значениях; процессы построения словосочетаний и предложений подчиняются особым сочетаемостным ограничениям – лексическим и конструктивным…; г) даже в относительно свободных словосочетаниях значение целого словосочетания далеко не всегда складывается из значений образующих его слов по простому закону суммирования; существуют и более интересные правила взаимодействия значений, дающие не «сумму значений», а некий более сложный продукт <…>
2) Лингвистическая семантика 40-х и 50-х годов <…> , из которой было заимствовано представление о компонентной структуре лексических значений (в свою очередь перенесенное в лингвистическую семантику из фонологии и грамматики, где анализ по дифференциальным признакам – фонологическим и грамматико-семантическим – практиковался в течение десятилетий); ср. жеребец = ‘лошадь + самец’, кобыла = ‘лошадь + самка’, кобель = ‘собака + самец’, сука = ‘собака + самка’, мужчина = ‘человек + самец + взрослый’, женщина = ‘человек + самка + взрослая’, мальчик = ‘человек + самец + невзрослый’, девочка = ‘человек + самка + невзрослая’ и т.д.
Первоначально анализировались относительно простые и замкнутые системы типа терминов родства, названий животных, военных и иных номенклатур и даже высказывалась мысль <…> , что исчерпывающее разложение значений на дифференциальные признаки возможно только в рамках таких систем. Однако в обстоятельной книге М. Матьо (Матьо 1968) принципы анализа по дифференциальным признакам были распространены на гораздо более широкие слои лексики.
Традиционная теория дифференциальных семантических признаков была существенно дополнена в 60-х годах концепцией интегральных признаков, в силу которой в значение слова могут входить такие семантические компоненты, по которым оно не противопоставляется никаким другим значениям в пределах определенного тематического круга слов. Для слов сын и дочь признак степени родства является дифференциальным, поскольку именно он лежит в основе противопоставления сын – племянник, дочь – племянница , а для слова дети тот же признак оказывается интегральным, так как противопоставленного детям родового названия для племянников и племянниц в русском языке нет. В связи с этим было сделано наблюдение, что в лексике преобладают эквиполентные, а не привативные оппозиции (ср. бор = ‘большой густой хвойный лес’ - роща = ‘небольшой, обычно лиственный лес’ при отсутствии однословного выражения для значений "небольшой густой хвойными лес", "большой лиственный лес" и т. п.; см. Шмелев).
Наряду с существенными семантическими признаками значений (дифференциальными и интегральными) было признано необходимым рассматривать в ряде случаев несущественные признаки, называемые «ассоциативными» (Шмелев 1969: 26), или «потенциальными» (Гак 1972: 382); ср. с. 67. Для слова молния, например, таким признаком является быстрота, для слов дед и бабка - старый возраст, для слов дядя и тетя - тот факт, что они обычно старше ego , и т. д. Учет ассоциативных признаков важен потому, что во многих случаях они служат основой различных метафорических переносов, ср. телеграмма-молния; дяденъка и тетенька в обращении и т. п.
Одновременно высказывались ценные мысли об отношениях между признаками в составе толкования. Хотя разложение лексического значения на дифференциальные семантические признаки в принципе обходится без синтаксиса (жеребец = "лошадь + самец" = "самец + лошадь", т. е. лексическое значение представляется как неупорядоченное множество юнктивно связанных компонентов), многие авторы не удовлетворялись этим представлением. Так, У. Гуденаф и Ф. Лаунсбери постулировали отношение притяжательности между именами признаков по крайней мере при записи значения на денотативном уровне (племянник = "сын брата или сестры").
Иная идея иерархической организации значения обсуждалась позднее в работах Потье 1965, Хеллер и Макрис 1967, Толстой 1968, Гак 1971.
Изучая цветообозначения, Г. Хеллер и Дж. Макрис установили следующую иерархию семантических компонентов («параметров») в словаре и, по-видимому, в толковании соответствующих слов: главный компонент - тон (длина волны, ср. красный, желтый, синий и т. д.); зависимые компоненты - интенсивность (степень несмешанности с белым, ср. темно-, густо-, светло- ) и яркость (количество отраженного света, ср. ярко-, тускло- ); основанием для этого вывода служит тот факт, что тон встречается без двух других компонентов, а эти последние без тона не встречаются, ср. красный - пурпурный, розовый, алый, багряный.
Толстой (1968: 345, 361 и сл.) выделяет в составе семантических признаков, или сем, образующих данное значение, семы двух видов - опорные (конкретные и немаркированные) и сопутствующие (абстрактные и маркированные, служащие основой противопоставлений; ср. березничек = " б е р е з а + лес + молодость + малая величина"; вразрядку набрана опорная сема).
По В. Г. Гаку (следующему в этом отношении за Б. Потье), наоборот, ядром значения лексемы является, по-видимому, сема родового значения («архисема»), а дополнительным элементом - «дифференциальные семы видового значения» (Гак 1971).
Таким образом, для теории и практики «компонентного анализа значений» характерно признание иерархической организации значения на основе его дифференциальных признаков, имеющее общие черты с представлением о том, что всякое лексическое значение обладает определенной синтаксической структурой <…>
3) Философская и логическая традиция толкования значений слов, восходящая ко временам античности (Аристотель), богато представленная в 17-18 веках (Локк, Лейбниц, Спиноза) и возрождающаяся в наше время <…> В типичных для этого направления работах выражаемое словом понятие анализируется в составе целого высказывания и в связи с той ситуацией, которая им описывается, причем делается попытка свести большое число сложных понятий к небольшому числу простых и эффективно различить любые два понятия. Толкуя, например, такие сложные слова, как надежда, страх, уверенность, отчаяние , Спиноза вводит понятие о будущем и два простых бинарных признака: " хорошее " - " дурное " и " случайные вещи " (они могут наступить или не наступить) – " необходимые вещи " (они должны наступить). Это позволяет ему построить глубокие, хотя и не во всем верные толкования, представление о которых могут дать следующие примеры: «Если мы знаем о будущей вещи, что она хороша и что она может случиться, то вследствие этого душа принимает форму, которую мы называем надеждой... С другой стороны, если полагаем, что могущая наступить вещь дурна, то возникает форма души, которую мы называем страхом. Если же мы считаем, что вещь хороша и наступит с необходимостью, то в душе возникает покой, называемый нами уверенностью... Когда же мы считаем, что вещь дурна и наступит с необходимостью, то в душе возникает отчаяние» Бенедикт Спиноза (Избранные произведения. М., 1957, Т. 1, с. 128-129).
4) Исчисление высказываний математической логики, давшее метаязыку семантики основы рекурсивного синтаксиса с правилами образования и преобразования; существенными чертами этого синтаксиса являются: а) различение имен отношений, или предикатов, и имен предметов, по отношению к которым предикаты играют роль синтаксически господствующих элементов, использованное лингвистической семантикой для определения и записи лексических значений, например, А показывает В Х-у = показывает (А, В, X) = "А каузирует (X видит В) " = "каузирует (А видит (X , В)); б) представление о предикатах более высокого и более низкого порядка, в силу которого предикат более низкого порядка может занимать место предметной переменной в предикате более высокого порядка; ср. в нашем примере второе место двухместного предиката каузироватъ, занятое двухместным же предикатом видеть, порядок которого на единицу ниже порядка каузироватъ; в) преобразования со связками и кванторами, с помощью которых одни правильно построенные формулы переводятся в другие равносильные им и тоже правильно построенные формулы (Рейхенбах 1947; см. также работы Рассел 1940, Тарский 1948, 1956, Куайн 1953, 1960, Черч 1960). В этом же направлении воздействовала на семантику порождающая грамматика Н. Хомского (Хомский 1957) с ее идеей семантически инвариантных преобразований, развитой в современной семантике в весьма содержательную теорию синонимического перифразирования, и модальная логика, откуда в лингвистическую семантику были перенесены определения элементарных модальностей и операции над ними (Модальная логика 1967; из работ лингвистов см. Адамец 1968, Вежбицка 1969): необходимо Р = "невозможно не Р", возможно Р = "неверно, что необходимо не Р" и т. п. В так называемой деонтической модальной логике (логической теории норм и нормативных высказываний) понятию необходимости соответствует понятие обязательности, понятию возможности - понятие разрешенности и понятию невозможности - понятие запрещенности, так что обязательно Р = "невозможно не Р", разрешено Р = "необязательно не Р", запрещено Р = "обязательно не Р". Все эти определения и равенства усвоены современной лингвистической семантикой и используются ею при анализе соответствующих слов.
Внутренняя логика развития лингвистической семантики и те импульсы, которые она получала от смежных с нею наук, действовали в одном направлении, и к концу 60-х годов идейный разнобой предшествующей эпохи стал в значительной мере достоянием истории. Может быть, одним из самых замечательных показателей зрелости современной семантики, при том, что субъективно он многим причиняет огорчения, является тот факт, что одни и те же результаты получаются лингвистами, работающими совершенно независимо друг от друга. Тенденция к интеграции в современной семантике бесспорна и отчетливо проявляется в развитии самых различных направлений, хотя многие из них до сих пор сохраняют принципиальные особенности.
Современная семантика как часть общей теории языка
Для многих современных лингвистических школ характерно понимание семантики как особого компонента полного описания языка, которое в свою очередь мыслится как формальное устройство, моделирующее языковое поведение людей. Чтобы составить себе представление о модели языка в целом и о ее семантическом компоненте в особенности, необходимо уяснить, из каких умений складывается тот феномен, который называется «языковое поведение», «владение языком» и т. п.
Люди, знающие тот или иной естественный язык, могут выполнять с его помощью следующие операции:
1) Строить на этом языке текст, выражающий нужное значение (способность говорения), а также извлекать значение из воспринимаемого текста (способность понимания). Неумение выбрать слова и конструкции, выражающие требуемое значение, приводит к семантической ошибке, например, такой: Преступники угнали несколько государственных и собственных машин. Это предложение либо неправильно (надо было сказать частных, а не собственных ), либо правильно, но нелепо (преступники обокрали себя, угнав свои собственные машины). Ошибка объясняется тем, что автор приведенного высказывания спутал два близких, но не совпадающих по значению слова: частный X = " X , принадлежащий отдельному лицу" и собственный X = "принадлежащий тому лицу, которое пользуется Х-ом" .
2) Соединять слова друг с другом идиоматично, т. е. в соответствии со сложившимися в данном языке и подчас трудно мотивируемыми нормами синтаксической, семантической и лексической сочетаемости. По-русски нельзя сказать транжирить или мотать деньгами (надо: транжирить или мотать деньги), приходить в хандру (надо: впадать в хандру ), хотя никакой семантической ошибки тут нет: форма творительного падежа деньгами может иметь требуемое по смыслу объектное значение (ср. сорить или бросаться деньгами ), а глагол приходить - требуемое по смыслу значение "начинать находиться в состоянии, обозначенном зависимым существительным" (ср. приходить в ярость ).
3) Устанавливать различные семантические отношения между высказываниями, в частности: а) отношения синонимии, ср. Нет на свете дела, более трудного, чем составление словаря = Составление словаря - самое трудн oe дело на свете ; б) отношения логического следования, ср. Мальчик вылечился => Мальчик выздоровел => Мальчик здоров. При говорении эта способность проявляется в умении перифразировать построенный текст многими различными способами, оставляя неизменным его содержание или меняя последнее строго определенным способом, а при понимании - в умении увидеть полное или частичное семантическое тождество внешне различных текстов.
4) Устанавливать различные семантические свойства предложений, в частности: а) отличать семантически правильные предложения от семантически неправильных, б) отличать семантически связные тексты от семантически несвязных.
Подчеркнем, что здесь имеются в виду умения, основанные на владении чисто языковой (словарной и грамматической), а не энциклопедической информацией. Текст Он проплыл 100 метров кролем за 45 секунд для всякого носителя русского языка значит: "Плывя стилем «кроль», он покрыл расстояние в сто метров и затратил на это 45 секунд". Для тех, кто знает не только русский язык, но и таблицу мировых достижений в плавании (элемент энциклопедической, а не языковой информации), то же самое предложение может оказаться гораздо содержательнее. Оно может быть воспринято как сенсационное сообщение о феноменальном мировом рекорде, как напоминание о безграничных физических возможностях человека и т. п.
Достаточно знать только грамматику языка и словарные значения слов, чтобы построить перифразы Стометровую дистанцию (стометровку) он проплыл кролем за 45 секунд, На сто метров кролем у него ушло 45 секунд, Стометровку он прошел кролем за 45 секунд, Он затратил 45 секунд па то, чтобы пройти кролем расстояние в 100 метров, Стометровку он проплыл кролем за 3/4 минуты и очень многие другие. К услугам знатока спорта будут и совершенно иные возможности перифразирования: Кратчайшую олимпийскую дистанцию он проплыл кролем за 45 секунд, На стометровой дистанции кролем он на 10 секунд улучшил прежний мировой рекорд и т. д.
Если человек владеет только языковой информацией, он не сумеет сказать, являются ли семантически связными тексты: Он проплыл 100 метров кролем за 45 секунд, установив, таким образом, феноменальный мировой рекорд и Он проплыл 100 метров кролем за 45 секунд, едва выполнив, таким образом, норму третьего разряда. Если же человек владеет и соответствующей энциклопедической информацией, первое предложение будет для него семантически связно, хотя и неправдоподобно, а второе - несвязно или ложно.
Итак, речь идет лишь о моделировании знания языка, а не знания действительности. В указанных рамках носители языка выполняют все перечисленные операции интуитивно и не отдают себе отчета в том, на каком основании они выбирают то или иное решение, Рассмотрим, например, предложение Хороший кондитер не жарит хворост на газовой плите. Его значение непосредственно очевидно всякому человеку, владеющему русским языком, хотя можно сомневаться в том, что рядовой носитель языка сумеет теоретически удовлетворительно объяснить существо закона, который он интуитивно использует при понимании данного предложения. Однако модель не может апеллировать к интуиции, которой у нее нет, и если мы хотим, чтобы она выполняла доступные человеку операции с текстами, мы должны заложить в нее необходимую информацию в явном виде. Эта информация складывается прежде всего из знания фонетических, морфологических и синтаксических единиц и правил и знания словаря, но, конечно, не исчерпывается этим. Существуют еще некие семантические правила интерпретации текстов; ниже мы эксплицируем одно из них, допустив, что синтаксическая структура предложения и значения входящих в него слов уже известны <…> .
Оставляя в стороне многозначность слов хороший, не, на, выпишем в столбец значения всех других слов .
Кондитер жарить хворост газовый плита
1. 1. 1. 1. 1.
"тот, кто изготовляет "изготовлять пищу "сухие отпавшие "состоящий из "плоский кусок
сласти " нагреванием на/в ветви" газа" (облако) твердого мате-
масле" риала"
2. 2. 2. 2. 2.
"торговец сластями" "обдавать зноем" "печенье, изготов- " производящий " нагревательное
ленное кипяче- газ " устройство для
нием в масле " изготовления
"владелец "работающий на
кондитерской " энергии сжигае-
мого газа "
Если модель не знает закона, по которому из значений слов строится значение предложения, ничто не помешает ей понять это высказывание, например, в следующем смысле: "Хороший торговец сластями не обдает зноем сухие отпавшие ветви на плоском куске металла, производящем газ". Это осмысление получается в результате такой комбинации значений: кондитер 2, жарить 2, хворост 1, газовый 2, плита 1; общее же число принципиально мыслимых комбинаций значений и, следовательно, принципиально возможных прочтений предложения в пределах заданной информации достигает 3 x 2 x 2 х 3 х 2 = 72. Из них лишь одно является оптимальным по своей информативности и естественности. Чтобы сформулировать закон, на основании которого носитель языка безошибочно выбирает именно его, присмотримся внимательнее к значениям слов, дающим оптимальное осмысление предложения. Это значения кондитер 1, жарить 1, хворост 2, газовый 3 и плита 2; характерным для них является наличие ряда общих семантических элементов, а именно элемента "изготовлять" ("тот, кто изготовляет", "изготовлять пищу", "изготовленное", "для изготовления пищи"), элемента "нагревание" ("нагреванием на/в масле", "изготовленное кипячением", "энергия сжигаемого газа", "нагревательное устройство"), элемента "пища" ("сласти", "изготовлять пищу", "кипячением в масле"). Выбор названных значений обеспечивает максимальную повторяемость семантических элементов в пределах предложения; легко убедиться, что при любом другом осмыслении предложения повторяемость семантических элементов будет менее высокой.
Это и есть основной семантический закон, регулирующий правильное понимание текстов слушающим: выбирается такое осмысление данного предложения, при котором повторяемость семантических элементов достигает максимума. Этот закон представляет собой строгую формулировку старого принципа, в силу которого нужное значение многозначного слова «ясно из контекста»; иногда он называется правилом семантического согласования (Гак 1972) .
Теперь можно формально эксплицировать, хотя бы в первом и самом грубом приближении, и понятие семантической связности текста: текст семантически связен, если в лексических значениях синтаксически связанных слов имеются повторяющиеся смысловые компоненты; если ни для одной пары синтаксически связанных друг с другом слов это правило не соблюдено, текст семантически не связен.
Уже этот пример показывает, что попытка смоделировать понимание человеком семантически связных текстов или его умение отличать семантически связные тексты от несвязных приводит к постановке серьезного вопроса о языке, на котором описываются значения слов. Очевидно, например, что, поскольку повторяться в тексте могут только части сложных значений, а не эти значения целиком, каждое из сложных значений должно быть представлено в виде комбинации более простых значений, а каждое из этих простых значений должно (в формальном языке) всегда называться одинаково: если одно и то же простое значение будет называться по-разному в зависимости от того, входит ли оно в сложное значение "А" или "В", факт его повторяемости в словосочетании АВ не может быть непосредственно установлен.
Сказанное позволяет заключить, что искомый язык существенно отличается от естественного языка хотя бы тем, что его слова семантически гораздо проще слов естественного языка и не имеют синонимов. В дальнейшем мы займемся этим вопросом подробнее; здесь же достаточно подчеркнуть, что к точно таким же выводам мы бы неминуемо пришли, если бы рассматривали требования, вытекающие из формальной постановки проблемы моделирования любой другой способности из числа тех, которые в совокупности составляют «владение языком». В частности, не имея специального языка для записи значений, невозможно формально смоделировать умение носителя языка строить тексты с заданным содержанием.
Неудивительно поэтому, что вопрос о языке для записи значений слов и - шире - целых высказываний оказался в центре внимания многих современных школ и направлений семантики, которой теперь отводится очень важная роль: она не просто «изучает значения слов», но отвечает за разработку языка для записи семантической информации и (отчасти) правил перехода от предложений этого языка к предложениям естественного языка. В связи с этим выделяется по крайней мере два уровня представления высказываний: семантический (у некоторых авторов - глубинно-синтаксический) и поверхностно-синтаксический (ср. Жолковский и Мельчук 1965, 1967, Лэмб 1966, Вежбицка 1967б, Лайонс 1967, Лаков 1968, МакКоли 1968б, Филмор 1969, Брекле 1969, Беллерт 1969, Богуславский 1970, Шаумян 1971, Бархударов 1973). В работах последних лет (см. в особенности Мельчук 1974а, 19746) число уровней возрастает до пяти-шести: семантический, глубинно-синтаксический, поверхностно-синтаксический, глубинно-морфологический, поверхностно-морфологический, фонологический. Однако такая концепция уровней и соответствующая ей терминология сложилась не сразу. В конце 60-х годов многие исследователи еще не различали семантической и синтаксической информации. Не желая модернизировать работы, выбранные нами для обзора, мы в большинстве случаев сохраняли использованную в них терминологию. Однако читатель должен иметь в виду, что термины «глубинный уровень» и «глубинная структура» во многих из них (особенно в работах Дж. Лакова и Дж. Лайонса) употребляются не для обозначения того, что сейчас принято называть глубинно-синтаксическим уровнем и глубинно-синтаксической структурой, а для обозначения семантического уровня и семантического представления высказывания. <…>
<…> Более заметным было воздействие на современную семантику идей трансформационной грамматики Н. Хомского, которая в самых первых вариантах мыслилась как устройство, порождающее все грамматически правильные предложения данного языка и не порождающее ни одного неправильного (Хомский 1956, 1957). По предположению, такая грамматика моделирует ту сторону владения языком, которая проявляется в умении отличать правильное от неправильного в языке. Впоследствии (Хомский 1965) понятие правильности стало рассматриваться не на одном, а на двух уровнях: competence - знание языка и performance - использование языка, т. е. фактическая речевая практика. То, что одобряется языковой компетенцией, необязательно встречается в речевой практике, и наоборот.
Первоначально работа в области трансформационной грамматики велась без учета того очевидного факта, что грамматическая правильность предложений существенно зависит от их лексического наполнения. К середине 60-х годов теоретики-трансформационалисты освободились от иллюзий на этот счет (см., например, Клима 1965, Хомский 1965), но сделать правильные выводы из нового понимания отношений между грамматикой и лексикой удалось не сразу.
В течение по крайней мере трех лет <…> делались попытки найти компромисс между первоначальным вариантом порождающей грамматики Н. Хомского и какой-нибудь формой участия в ней словарной информации. Компромисс, предложенный Дж. Катцем, Дж. Федором и П. Посталом и принятый Н. Хомским, выглядит следующим образом.
Порождающее устройство сначала строит глубинную синтаксическую структуру будущего предложения, которая затем подается на вход интерпретирующего семантического устройства. Это устройство 1) определяет число возможных осмыслений данного предложения, 2) записывает с помощью семантических компонентов значение каждого порождаемого предложения, 3) обнаруживает семантические аномалии (например, отмечает бессмысленность предложения Герань женилась, противоречивость Холостяки женаты и т. п.), 4) определяет, какие семантически неаномальные предложения аналитически истинны, т. е. истинны в силу приписанных словам значений (ср. Холостяки неженаты ), а какие - синтетически истинны, т. е. истинны в силу соответствия фактам (ср. Солнце - источник жизни на Земле ), 5) устанавливает отношения равнозначности между предложениями, т. е. перифрастические отношения, и решает ряд других вопросов.
Построение глубинной синтаксической структуры предложения обеспечивается обычными правилами НС-грамматики. Что касается семантической интерпретации предложения, то она осуществляется с помощью особого словаря и так называемых семантических проекционных правил.
В словаре каждое слово в каждом из своих значений получает синтаксическую характеристику (например, существительное, одушевленное, исчисляемое, конкретное); ему приписываются элементарные семантические признаки (например, холостяк = "неженатостъ", "мужской пол"); наконец, оно снабжается указанием о том, каких семантических признаков оно требует от сочетающихся с ним слов (например, честный снабжается пометой, что господствующее существительное должно обладать признаком одушевленности).
Проекционные правила получают на входе значения единиц, являющихся непосредственно составляющими какой-либо конструкции (например, значения слов честный и холостяк в конструкции AN), и сочетают эти значения в новое сложное значение. Проверяя, удовлетворены ли в данной паре слов требования сочетаемости признаков, какие значения данных слов могут в принципе сочетаться и т. д., правила сложения вырабатывают информацию о числе возможных осмыслений предложения, их аномальности-неаномальности и т.д.
Не входя в детали этой системы <…> , подчеркнем ее основное свойство: порождение предложения начинается с порождения его глубинно-синтаксической структуры, подвергаемой в дальнейшем семантической интерпретации. <…> Это - дань первому, ныне отвергнутому варианту трансформационной грамматики и свидетельство половинчатого характера ее перестройки. Противоестественность такого порядка порождающих операций становится очевидной, когда они рассматриваются с точки зрения задач перифразирования. Готовая глубинно-синтаксическая структура жестко ограничивает свободу выбора вариантов выражения определенного значения: поскольку синтаксический компонент трансформационной грамматики порождает цепочки символов классов типа N , V , A , Adv , оказывается невозможным непосредственно установить синонимичность предложений, построенных на основе разных частей речи, например, Ганс любит работу (NVN) и Ганс работает охотно (NVAdv) <…>, Она солит суп - Она сыплет соль в суп, Его ждали вчера - Он должен был приехать вчера, Она прикидывалась глухой - Она делала вид, что глуха - Она симулировала глухоту - Ее глухота была мнимой (притворной). Для формализации таких перифрастических отношений нужна свободная от ограничений синтаксиса семантическая запись, которая позволяла бы представлять поверхностно совершенно разные предложения как реализации одного семантического представления. Иными словами, с точки зрения задач перифразирования более естественно выглядит обратный порядок операций - от значения на входе к синтаксическим структурам на выходе, как это было предусмотрено еще в Жолковский et al . 1961. Неудивительно, что в рассматриваемой модели перифразирование сводится к немногим семантически инвариантным грамматическим трансформациям и подстановке лексических синонимов: такие преобразования не затрагивают или почти не затрагивают синтаксической структуры предложения, а менее тривиальные преобразования требуют ее перестройки.
В результате критического пересмотра модели Дж. Катца, Дж. Фодора и П. Постала идея семантической интерпретации готовой синтаксической структуры уступила место идее синтеза предложения с заданным смыслом. В связи с этим на первый план выдвинулись вопросы о «семантической глубинной структуре предложения» (с нынешней точки зрения - о семантическом представлении высказывания), о перекодировании глубинной структуры в поверхностную, о словарях, ориентированных на решение этой задачи, и о семантическом анализе слова в таком словаре.
Исследование глубинной структуры шло двумя путями. Одни лингвисты довольствовались принципиальной констатацией того, что для некоторых предложений с очень разной поверхностной структурой по ряду причин приходится постулировать одну и ту же глубинную структуру; при этом никакого языка для записи глубинной структуры не предлагалось. Другие лингвисты сосредоточивались на разработке языка для записи глубинных структур и формах их фиксации.
<…>Характерные черты первого подхода полно и отчетливо проявились в работе Дж.Лакова (Лаков 1968), посвященной анализу предложений с инструментальными адвербиальными оборотами типа 1) Seymour sliced the salami with a knife ‘Сеймур нарезал салами ножом’. В прежних трансформационных штудиях им приписывалась синтаксическая структура, в корне отличная от синтаксической структуры предложений типа 2) Seymour used a knife to slice the salami ‘Сеймур воспользовался ножом, чтобы нарезать салами’. Первое предложение квалифицировалось как простое, с инструментальным обстоятельством, а второе – как сложное, представляющее собой трансформ двух простых предложений: Seymour used a knife + Seymour sliced the salami .
Дж.Лаков обратил внимание на то, что эти предложения являются перифразами друг друга. Если считать, что они совершенно различны по своей структуре, придется завести два разных правила семантической интерпретации, которые приписывали бы им одно и то же значение. Между тем ряд фактов указывает на то, что различия между рассматриваемыми предложениями касаются только поверхностной синтаксической структуры; их глубинная структура идентична, и поэтому при их трансформационном порождении можно обойтись одним правилом семантической интерпретации. Одновременно, как считал Дж.Лаков, будут объяснены и все запреты, ограничивающие возможности лексических и синтаксических преобразований таких предложений.
Прежде всего, в предложениях обоих типов выражается значение цели. Для предложений с инфинитивным оборотом этот тезис не нуждается в доказательствах; что касается предложений с инструментальным with , то они могут быть двузначны, ср. I cut my finger with a knife ‘Я разрезал себе палец ножом’ (с целью, намеренно) и ‘Я порезал себе палец ножом’ (без цели порезаться, ненамеренно, случайно). Предложения с нецелевым with отличаются от предложений с однозначно целевым with тем, что не встречаются 1) в форме продолженного вида (I was cutting my finger with a knife – однозначно целевое), 2) с модальными глаголами can ‘мочь’, try ‘пытаться’ и др. под. (I tried to cut my finger with a knife – однозначно целевое), 3) в императиве (Cut your finger with a knife – однозначно целевое) .
Другим общим свойством предложений обоих типов является наличие в них глагола со значением действия. В предложениях, не содержащих такого глагола, не может быть ни инструментального with , ни глагола use . Так, предложения со стативным глаголом know ‘знать’ - * I knew the answer with a sliderule – ‘Я знал ответ с помощью логарифмической линейки’, * I used a sliderule to know the answer ‘Я использовал логарифмическую линейку, чтобы знать ответ’ – неправильны, хотя предложения с противопоставленным know активным глаголом learn ‘узнавать’ вполне допустимы: I learned the answer with a sliderule ‘Я узнал ответ с помощью логарифмической линейки’, I used a sliderule to learn the answer ‘Я использовал логарифмическую линейку, чтобы узнать ответ’.
Третьим общим свойством предложений с with инструментальным и глаголом use является обязательность одушевленного деятеля; предложения, подлежащее которых обозначает неодушевленного деятеля, не могут, по понятным соображениям, содержать ни with инструментального, ни глагола use ; ср. неправильность предложений * The explosion killed Harry with a stone ‘Взрыв убил Гарри камнем’ и * The explosion used a stone to kill Harry ‘Взрыв использовал камень, чтобы убить Гарри’.
Смысл сделанных Дж.Лаковом наблюдений состоит, по нашему мнению, в том, что он уравнивает лексические значения предлога with и глагола use: оба эти слова используются для выражения идеи инструментальности (и могли бы рассматриваться как чисто синтаксические супплетивные производные, если бы предлоги и глаголы были связаны продуктивными словообразовательными моделями). Чтобы сделать этот вывод, не требуется, вообще говоря, никаких других аргументов, кроме того, что предложения Seymour sliced the salami with a knife и Seymour used a knife to slice the salami ситуативно равнозначны: поскольку, кроме with и use , все остальные лексические единицы этих предложений одни и те же и трудно предположить действие каких-либо правил сложения значений, отличных от простого “суммирования”, мы вынуждены заключить, что лексическое значение with и use тоже совпадает. Из этого непосредственно следует, что рассматриваемым предложениям соответствует одно и то же предложение семантического языка. Все другие наблюденные Дж.Лаковом свойства (отнюдь не избыточные, потому что они необходимы для объяснения фактов сочетаемости – несочетаемости различных элементов в составе поверхностных предложений) – не доказательство, а проявление семантического тождества. <…>
Другой подход к исследованию глубинной структуры представлен в работах Ч.Филмора <…>. Этот автор предлагает язык для записи глубинной структуры и некоторые правила перевода глубинных структур в поверхностные, что связано с очень интересными опытами истолкования значений. Поэтому его система заслуживает более подробного анализа.
Ч.Филмор принимает гипотезу компонентной структуры значения и идею последовательного разложения лексического значения каждого слова на все более простые компоненты – вплоть до конечных <…>. Ими являются не только абстрактные понятия типа ‘тождество’, ‘время’, ‘пространство’, ‘тело’, ‘движение’, ‘жизнь’, ‘страх’, но и “неопределяемые термины, которые непосредственно указывают на аспекты или объекты культурного и физического универсума, в котором живут люди” (Филмор 1969: 111). Другим существенным элементом языка, с помощью которого описываются лексические значения, является предикатно-аргументный синтаксис. Полнозначные слова языка (глаголы, многие прилагательные и существительные, некоторые - например, причинные – союзы и т.п.) описываются в словаре с помощью предикатно-аргументных структур, снимающих различия между частями речи (в глубинной структуре частей речи нет).
Разделяя широко распространенные взгляды на аргументную структуру предикатов (buy ‘покупать’ – четырехаргументный глагол, rob ‘грабить’ – трехаргументный, touch ‘касаться’ – двухаргументный, ascend ‘подыматься’ – одноаргументный), Ч.Филмор отступает от обычной практики в том отношении, что считает нужным указывать не только число аргументов данного предиката, но и их семантическое содержание, или роль. Ролевая структура предиката устанавливается на основе инвентаря значений, обычно рассматриваемых в теории падежа, и поэтому иногда называется его падежной структурой. Ч.Филмор устанавливает следующие глубинные падежи, или роли, аргументов: 1) Агент - одушевленный инициатор событий, описываемых соответствующим глаголом, например, Он говорит <…>; 2) Контрагент – сила, против которой направлено действие, например, сопротивляться кому-либо ; 3) Объект – вещь, которая передвигается или изменяется, положение или существование которой является предметом внимания, например, разбить окно , осуждать кого-либо за опоздание , Камень упал ; 4) Место (судя по примерам) – физическое тело, испытывающее непосредственное воздействие со стороны деятеля, например, задеть чей-либо нос ; место отличается от объекта тем, что допускает перифразу типа задеть чей-либо нос – задеть кого-либо по носу ; в случае объекта такая перифраза недопустима, ср., разбить чей-либо нос - *разбить кого-либо по носу ; 5) Адресат (goal), судя по примерам, - лицо, в пользу которого или во вред которому совершается действие, например, осуждать кого-либо , учить кого-либо , продавать что-либо кому-либо , покупать что-либо у кого-либо ; 6) Пациенс – вещь, которая испытывает эффекты действия, например, Он осуждает Петра, грабить кого-либо , красть что-либо у кого-либо ; 7) Результат – вещь, которая возникает в результате действия (ясных примеров этой роли у Филмора нет); 8) Инструмент – стимул или непосредственная физическая причина события, например, ударить кого-либо кнутом , подняться на ноги ; 9) Источник – место, от (из) которого что-либо направлено, например, Он преподает мне математику, Он продает книгу .
Между ролями – элементами глубинной структуры и аргументами – элементами поверхностной структуры нет взаимнооднозначного соответствия. Поэтому а) один аргумент может выполнять несколько ролей (в Онпреподает мне математику подлежащее обозначает одновременно и Агента, и Источник); б) аргумент может быть обязательным, а выполняемая им роль – факультативной (ср. Джон упал , где есть обязательный объект - тело Джона – и факультативный Агент – сам Джон, если он упал намеренно; если же Джон упал ненамеренно, то значение Агента в рассматриваемом предложении не выражается); в) роль может быть обязательной, а аргумент – факультативным; у глагола blame ‘осуждать’ имеются четыре семантически необходимые роли – синкретично (одним аргументом) выражаемый Источник и Пациенс (осуждающий), Объект (проступок) и Адресат (субъект проступка). Обязательной на поверхностном уровне, т.е. реализующейся в любом предложении с глаголом blame , Ч.Филмор считает лишь последнюю роль; все остальные роли на поверхностном уровне могут не выражаться, ср. He was blamed ‘Его осуждали’; г) роль может быть выражена имплицитно, без каких-либо поверхностных экспонентов: в подниматься (по лестнице) и целовать содержится имплицитное указание на Инструмент (ноги и губы соответственно). <…>
Нам остается рассмотреть еще один вопрос, прежде чем перейти к изложению способов фиксации глубинной структуры и правил ее перевода в поверхностную. Речь идет о втором нововведении Ч. Филмора, состоящем в том, что он предложил более тонкую, чем традиционная, концепцию лексического значения. Традиционная концепция значения <…> исходит из представления о том, что содержательная сторона языковых единиц многослойна. Помимо значения в собственном смысле слова (sens intellectuel , Begriffsinhalt , denotation) в нее включаются еще побочное значение, или оттенок значения (nuances , Nebensinn , contextual meaning в смысле Дж. Фирта), а также стилистические и эмоционально-экспрессивные элементы значения (register , valeur é motive или affective , Gef ü hlswert , Stimmungsgehalt , feeling , tone) <…> ; оценка этих аспектов значения с помощью специальной системы стилистических помет давно стала азбукой лексикографической работы. Ч. Филмор идет дальше своих предшественников в том отношении, что расщепляет на две сущности прежде единое понятие собственно значения. Этими сущностями являются значение и пресуппозиция. Поясним последнее понятие.
Под пресуппозициями понимаются условия, которые должны быть удовлетворены, чтобы предложение могло функционировать как вопрос, приказ, утверждение и т. п. Пресуппозиции просьбы Откройте, пожалуйста, дверь складываются из двух предположений говорящего о знаниях, которыми располагает адресат речи: 1) адресату известно, какую дверь имеет в виду говорящий, 2) адресат знает, что эта дверь закрыта. Говоря Гаррис обвинил Мэри в написании передовой статьи, субъект речи предполагает, что Гаррис отрицательно оценивал деятельность Мэри, и утверждает, что Гаррис утверждал, что Мэри была тем человеком, который написал передовую. Говоря Гаррис критиковал Мэри за написание передовой статьи, субъект речи предполагает, что Гаррис считал Мэри автором передовой, и утверждает, что Гаррис отрицательно оценил написание статьи. Употребление глагола chase "преследовать" предполагает, что жертва преследования передвигается с большой скоростью, а употребление глагола escape "совершить побег" - что в какое-то время, пред шествовавшее побегу, его субъект был насильно задерживаем в каком-то месте. Tall "высокий, рослый" и short "низкий, приземистый", в отличие от high "высокий" и low "низкий", предполагают, что предмет, которому приписаны эти свойства, расположен в вертикальной плоскости и имеет контакт с землей. Blame ‘осуждать’ предполагает, что осуждающим является лицо, a accuse "обвинять" - что лицом является и обвиняющий и обвиняемый.
Различие между пресуппозицией и значением в собственном смысле слова проявляется, например, в том, что они по-разному реагируют на отрицание: в область действия отрицания попадает только значение, но не пресуппозиция. В силу этого принципа оказывается, например, что в толковании слова холостяк - "взрослый мужчина, никогда не состоявший в браке" - только те семантические компоненты, которые стоят направо от запятой, образуют собственно значение: именно они отрицаются в предложении Петр не холостяк. Два остающихся компонента - "взрослый мужчина" - образуют пресуппозиции холостяка, потому что предложение Петр не холостяк ни при каких условиях нельзя понять как отрицающее тот факт, что Петр был взрослый мужчина. Иными словами, под отрицанием меняется только значение высказывания, но не его пресуппозиции. <…>
Этот беглый обзор примеров пресуппозиций показывает, что в их число включаются три принципиально различных класса семантических элементов: 1) элементы энциклопедического знания, то есть знания «текущей ситуации», которые ни при каких условиях не могут быть включены ни в толкование лексических значений слов, ни в описание их сочетаемости (ср. самый первый пример - пресуппозиции просьбы); 2) элементы, которые могут быть включены непосредственно в толкования, но не в описание сочетаемости (ср. анализ глаголов accuse "обвинять", criticize "критиковать", chase "преследовать", escape "совершить побег", прилагательных tall "высокий" и short "низкий"); к их числу относятся и элементы, образующие модальную рамку толкования (ср. учение о модальной рамке высказывания, разработанное польскими лингвистами А. Богуславским и А. Вежбицкой <…>); 3) наконец, элементы, которые могут быть включены скорее в описание сочетаемости слова, чем в толкование его значения (ср. пресуппозиции одушевленности Агента для глаголов accuse и blame "винить", "осуждать"). <…>
Большой интерес представляет семантический язык (lingua mentalis) для записи смысла высказываний, разработанный А.Вежбицкой <…> на основе идей ее учителя А.Богуславского <…>. Если для рассмотренных выше работ характерно стремление построить семантический язык как расширение логического языка исчисления предикатов, то А.Вежбицка строит свой lingua mentalis как сужение естественного языка. Это – наиболее простая словарно и синтаксически часть естественного языка, а именно его минимальный словарь и минимальный набор синтаксических конструкций, признаваемый достаточным для описания значений всех остальных лексических и грамматических средств данного языка.
Словарь lingua mentalis состоит из нескольких десятков неопределяемых семантических элементов типа ‘хотеть’, ‘не хотеть’(независимые друг от друга равно сложные модальности), ‘считать’, ‘делать’ и немногих других. Очевидно, что свести реальное разнообразие значений к столь ограниченному набору смыслов можно лишь при условии очень глубокого анализа семантических единиц, обычно принимаемых за элементарные . В этой связи заслуживает внимания предложенное А.Вежбицкой семантическое описание таких на первый взгляд неразложимых понятий, как ‘возможность’, ‘обладание’, ‘правда’, ‘утверждение’, ‘отрицание’, и ряда других; по мысли А.Вежбицкой, Я могу значит ‘Я сделаю, если захочу’, Я обладаю вещью значит ‘Я имею право (=общество хочет, чтобы я мог) сделать с вещью все, что захочу’ <.…>; правда = ‘суждение, которое мы должны принять’, должен Р = ‘не может не Р’ <…>; S есть Р (утверждение) = ‘Я хочу, чтобы ты считал, что S есть Р’; S не есть Р (отрицание) = ‘Я не хочу, чтобы ты считал, что S есть Р’ (таким образом, понятие отрицания связывается с понятием воли); знать = ‘мочь сказать правду’; понимать Р = ‘знать, что Р значит’ (ср. А туп = ‘трудно каузировать А понять ’); А интересуется Х-ом = ‘А хочет знать об Х’ и т.п.
Однако главное отличие lingua mentalis от других семантических языков этого типа лежит не в области словаря, а в области синтаксиса, а именно – в синтаксической структуре его предложений. Обычно двумя основными элементами семантического представления простого предложения считаются n -местный предикат предметные переменные, обозначающие его аргументы (ср. понятие ролевой структуры у Ч.Филмора). А.Вежбицка исходит из того, что в “глубинной структуре” все предикаты суть одноместные имена свойств и единственный аргумент каждого предиката – это субъект S, которому приписывается данное свойство Р: S есть Р. Однако эта формула не исчерпывает структуры высказывания; как ясно хотя бы из приведенных выше примеров, А.Вежбицка дополняет ее третьим элементом – модальной рамкой М (в некоторых работах фигурирует еще один элемент – обозначение времени, когда данное свойство характеризует данный предмет). В результате общая структура предложения на lingua mentalis приобретает следующий вид: М, что S есть Р. При переходе от lingua mentalis к естественному языку эта структура преобразуется по определенным правилам, включающим, в частности, правила снятия модальностей (Вежбицка 1967б: 36).
Сама по себе идея, что всякое предложение естественного языка выражает модальность (и время) и что, следовательно, толкующее его предложение семантического языка должно иметь специальные средства для фиксации соответствующих значений, конечно, не нова. Не ново даже то, что в структуре толкующего предложения предусматривается особое место для символов, в явном виде отражающих имплицитные модальности толкуемого предложения естественного языка – уже А.Сеше и Ш.Балли полагали, что предложения типа Идет дождь в действительности значат нечто вроде ‘Я считаю, что идет дождь’ (ср., например, учение Ш.Балли о модусе и диктуме; Балли 1955: 43 и сл.). Новым является а) набор модальностей (‘Я хочу’, ‘Я считаю’, ‘Я понимаю’, ‘Я думаю’ и т.п.), б) понимание модальной рамки как сложной структуры с отдельными местами для модальностей субъекта сообщения и адресата сообщения (ср. ‘Я считаю, что ты понимаешь, что…’), в) мысль о том, что модальная рамка имплицитно присутствует в любом предложении естественного языка и, следовательно, должна быть эксплицитно представлена в толкующем его предложении семантического языка, г) использование этого аппарата для описания лексических значений. Разработанный А.Вежбицкой аппарат модальностей ставит семантический анализ больших пластов лексики – в первую очередь, частиц, вводных слов, союзов и наречий типа вполне, всего, даже, еще, к счастью, наконец, но, по существу, скорее, только, уже, целый, хотя и т.п. – на гораздо более глубокую, чем прежде, основу (ср. один из первых интересных опытов в этом направлении – Мушанов 1964). Он, надо надеяться, окажет плодотворное влияние на лексикографическую практику, неизменно обнаруживающую свою слабость при столкновении с такими словами. Заметим, в частности, что использование модальностей типа ‘мнение’, ‘ожидание’, ‘предположение’ и т.п. позволяет описать очень тонкие семантические различия, обычно не замечаемые толковыми словарями; ср. Он принес всего 10 книг = ‘Знай, что он принес 10 книг; Я полагаю, что ты понимаешь, что это мало’; Он принес только 10 книг = ‘Знай, что он принес 10 книг; не думай, что больше’; Даже Джон пришел = ‘Другие пришли; Джон пришел; Я ожидал, что Джон не придет’.
Итак, в общей формуле предложения на lingua mentalis - М, что S есть Р - мы проанализировали структуру первого элемента. Перейдем теперь к структуре второго элемента, то есть субъекта. Здесь самое важное нововведение А.Вежбицкой состоит в том, что усматривается принципиальное различие между именами лиц и нелиц : считается, что существительные типа человек, мужчина, женщина, Петр, Мария имеют не одно значение, как было принято думать, а несколько разных. Когда мы говорим Джон лежал на полу , или Джон много весит , мы имеем в виду тело Джона; если же Джону приписываются не физические, а “ментальные” предикаты (Джон не верит этой истории, Джон добр ), мы имеем в виду не тело Джона, а его самого, его ego , его личность; наконец, в случаях типа Джон двигался реализуются, по мнению А.Вежбицкой, оба указанные выше значения: Джон двигался значит, грубо говоря, ‘Тело Джона двигалось, потому что Джон (=личность Джона) хотел, чтобы оно двигалось’.
Одно из проявлений установленного ею различия А.Вежбицка видит в том, что предложения типа Иван поцеловал руку Елены преобразуются в предложения типа Иван поцеловал Елену в руку , а предложения типа Иван поцеловал крышку ящика <руку трупа> - нет (нельзя * Иван поцеловал ящик в крышку <труп в руку> ). Объясняется это следующим образом. В предложения типа Иван поцеловал Елену позиция объекта не замещена; настоящий объект действия – не Елена (имя разумного и наделенного волей существа), а ее рука (физический предмет), что и делает возможным расширение Иван поцеловал Елену в руку. Не то в предложениях типа Иван поцеловал ящик ; здесь позиция объекта уже замещена словом ящик , обозначающим физический предмет, и поэтому расширение предложения за счет объекта в крышку невозможно <…>.
По всей видимости, эти примеры столь же мало могут обосновать выдвинутую А.Вежбицкой концепцию, как приводимые ниже примеры – опровергнуть ее: слишком велика дистанция между семантическим представлением предложения и запретами, действующими в его поверхностной структуре. Тем не менее, обратить внимание на противоречащие примеры полезно хотя бы для того, чтобы представить более объективную картину фактов.
А.Вежбицка приписывает особый статус существительным со значением ‘лицо’. Между тем, синтаксическое поведение, описанное А.Вежбицкой, характерно для гораздо более широкого класса существительных, отличительной чертой которых является семантически не слишком содержательная, сильно грамматикализованная составляющая ‘одушевленность’. Существительное покойник (в отличие от труп ) в русском и некоторых других языках трактуется как одушевленное, и поэтому конструкция типа поцеловать покойника в лоб с ним вполне возможна, хотя покойник , как и труп , вряд ли может быть описан как разумное, наделенное волей и способное к целесообразным реакциям существо. По-видимому, не имеют этих атрибутов и животные, насекомые и т.п., но синтаксически соответствующие названия ведут себя в точности так же, как существительные со значением ‘человек’, ср. ранить медведя в ухо, схватить рыбу за хвост, погладить жука по спинке. Заметим, наконец, что конструкции рассматриваемого типа хотя и не характрены для существительных, обозначающих неодушевленные предметы (лодку, кресло и т.п.), но и не вовсе чужды им; ср. зацепить лодку багром за корму, возьми кресло за спинку, а я возьму за ножки.
Подчеркнем, что мы сомневаемся не в полезности различения трех типов значений существительных, а только в том, что его можно обосновать таким способом.
Рассмотрим, наконец, последний элемент предложения на семантическом языке – его предикат. Мы перечислим коротко те тезисы и выводы А.Вежбицкой, которые привлекают внимание к совершенно новым аспектам старой проблемы предиката, даже если они не кажутся безусловно справедливыми. 1) Предикат – свойство предмета, но не события <…>; 2) типичные предикаты – прилагательные, глаголы со значением состояния (спать ), чувства-состояния (бояться ), положения в пространстве (находиться ) и немногие другие <…>; 3) все остальные глаголы, то есть любые переходные глаголы (включая глаголы восприятия и собственно каузативные глаголы), глаголы перемещения и физических действий – не предикаты. В них входит значение причины (каузации); но причины связывают события, а не предметы и, следовательно, являются не предикатами, а союзами. Приведем несколько примеров анализа: Джон видел лису = ‘У Джона был образ лисы, потому что глаза Джона пришли в (непрямой) контакт с лисой’, Джон разбил окно молотком = ‘Окно разбилось, потому что молоток вошел в контакт с окном, потому что молоток двигался, потому что тело Джона двигалось, потому что Джон хотел, чтобы его тело двигалось, потому что Джон хотел, чтобы окно разбилось’; 4) этот анализ дает основание для вывода о том, что в семантической структуре нет элементов с объектным, местным, инструментальным и другими подобными значениями, а есть только субъекты и приписанные им предикаты. “…С семантической точки зрения понятие объекта бессмысленно (или по крайней мере излишне): “объект действия” – просто субъект какой-то ситуации, каузируемой какой-то другой ситуацией” (Вежбицка 1967а: 34). Аналогичным образом элемент с инструментальным значением “всегда скрывает в себе субъект самостоятельного предложения с выраженным или невыраженным предикатом (Джон разбил окно молотком VS . Джон разбил окно ударом молотка ) и экспонентом причинного отношения (потому что) ” (Вежбицка 1967а: 15-16); элементы со значением места в глубинной структуре тоже выполняют функции субъекта и т.д.
Изложенная выше система, по существу, извлечена целиком из первого постулата А.Вежбицкой: предикаты приписываются только предметам, но не другим предикатам. Этот постулат можно, по-видимому, оспорить, но независимо от нашего к нему отношения необходимо признать, что он позволяет А.Вежбицкой реализовать цель многих теоретиков семантики – свести многоместные предикаты к одноместным – на такой широкой и глубокой основе, равной которой не удалось построить никому другому.
Подчеркнем, что выводы А.Вежбицкой, если они будут признаны справедливыми, никак не препятствуют ни тому, чтобы причина, способ действия и тому подобные значения трактовались как предикаты на уровнях, менее глубоких, чем уровень lingua mentalis , ни тому, чтобы объект, место и другие элементы трактовались на тех же уровнях как актанты.
В заключение этого обзора подчеркнем еще раз, что, несмотря на некоторые расхождения между представителями различных направлений и школ современной семантики, имеется определенный минимум представлений, общий для них всех. В этот минимум входит представление о том, что семантика является компонентом полного лингвистического описания, мыслимого в виде модели, которая умеет 1) строить правильные предложения естественного языка по заданным значениям или извлекать значения из заданных предложений, 2) перифразировать эти предложения, 3) оценивать их с точки зрения семантической связности и выполнять ряд других задач. Главным средством решения всех этих задач признается специальный семантический язык для записи содержания высказывания, а также словари и правила, с помощью которых устанавливается соответствие между переводящими друг друга предложениями естественного и семантического языков. <… >
Глава 2. Семантический язык как средство толкования лексических значений.
Языковой знак и понятие лексического значения.
Соссюровской концепции языкового знака как двусторонней единицы, характеризуемой означающим и означаемым <…> , противостоит знаковая теория Ч.Морриса <…> , которая первоначально сложилась в семиотике, а в недавнее время, в существенно пересмотренном и дополненном виде, была перенесена в лингвистику (Мельчук 1968). В рамках этой теории языковой знак характеризуется не только именем (означающим) и семантикой (означаемым), но и еще двумя параметрами – синтактикой и прагматикой <…> .
Понятие имени мы будем считать достаточно очевидным и поэтому оставим его без пояснений. Под семантикой в большинстве случаев понимаются сведения о классе называемых знаком вещей с общими свойствами или классе внеязыковых ситуаций, инвариантных относительно некоторых свойств участников и связывающих их отношений. Под синтактикой знака понимается информация о правилах соединения данного знака с другими знаками в тексте. Под прагматикой знака понимается информация, фиксирующая отношение говорящего или адресата сообщения к ситуации, о которой идет речь. Рассмотрим семантику, синтактику и прагматику знака подробнее, но только в том объеме, который необходим для эксплуатации понятия лексического значения.
Семантика языкового знака отражает наивное понятие о вещи, свойстве, действии, процессе, событии и т.п. Простейший пример расхождения между наивными и научными представлениями дал еще Л.В.Щерба, полагавший, что специальные термины имеют разные значения в общелитературном и специальном языках. «Прямая (линия) определяется в геометрии как «кратчайшее расстояние между двумя точками». Но в литературном языке это, очевидно, не так. Я думаю, что прямой мы называем в быту линию, которая не уклоняется ни вправо, ни влево (а также ни вверх, ни вниз)» (Щерба 1940: 68). Отделяя «обывательские понятия» от научных, Л.В.Щерба там же говорит, что не надо «навязывать общему языку понятия, которые ему вовсе не свойственны и которые – главное и решающее – не являются какими-либо факторами в процессе речевого общения». Впоследствии Р.Халлинг и В.Вартбург, разрабатывая систему и классификацию понятий для идеологического словаря, поставили себе целью отразить в ней «то представление о мире, которое характерно для среднего интеллигентного носителя языка и основано на донаучных общих понятиях, предоставляемых в его распоряжение языком» (Халлиг и Вартбург 1952; XIV). Это представление о мире они назвали «наивным реализмом». Те же идеи легли в основу рассмотренных нами в первой главе лексикографических опытов ряда московских лингвистов. <…>
Складывающаяся веками наивная картина мира, в которую входит наивная геометрия, наивная физика, наивная психология и т.д. отражает материальный и духовный опыт народа – носителя данного языка и поэтому может быть специфичной для него в двух отношениях.
Во-первых, наивная картина некоторого участка мира может разительным образом отличаться от чисто логической, научной картины того же участка мира, которая является общей для людей, говорящих на самых различных языках. Наивная психология, например, как об этом свидетельствуют значения сотен слов и выражений русского языка, выделяет сердце или душу, как орган, где локализуются различные эмоции. Можно сомневаться в том, что это соответствует научным психологическим представлениям.
Чтобы правильно истолковать значение слова цепенеть , относящегося к замирать приблизительно так же, как исступление относится к возбуждение , экстаз – к восторг , паника – к страх , мы должны мысленно нарисовать более сложную картину человеческой психики, включающую представление о двух типах принципиально различных устройств: а) устройствах, с помощью которых мы чувствуем (душа, или сердце), логически осваиваем мир (ум) и физически ведем себя (тело); б) устройствах, следящих за нашим поведением и контролирующих его (воля). Глагол замирать значит, по МАС, " становиться совершенно неподвижным "; глагол цепенеть обозначает родственный замиранию процесс, с тем, однако, уточнением, что физическое поведение выходит из-под контроля следящего устройства; ср. Вдруг телеграмма: одна бомба разворотила экипаж, другая - царя. Натурально все цепенеют, гробовое молчание (Ю. Давыдов).
Для описания значений семантически более сложных лексических единиц, обозначающих внутренние состояния человека (Волосы встают дыбом от страха, Мурашки ползут по спине от ужаса, Комок подступает к горлу от волнения и т. п,), требуется, как показала Л. Н. Иорданская (1972), дополнение к модели психики в виде перечня физических систем человека, рассматриваемых в качестве манифестантов определенных классов чувств, и перечня типов их реакций (Глаза полезли на лоб от удивления - "экстраординарное функционирование " , Дыхание прерывается - "остановка функционирования " и т. п.).
Задача лексикографа, если он не хочет покинуть почвы своей науки и превратиться в энциклопедиста, состоит в том, чтобы вскрыть эту наивную картину мира в лексических значениях слов и отразить ее в системе толкований. Первые попытки в этом направлении показали, насколько непростой является эта задача. Казалось бы, употребление русских слов высота, высокий, низкий вполне регулируется следующими словарными толкованиями: высота = "протяженность предмета снизу вверх", высокий = "большой в высоту", низкий = "небольшой в высоту". Однако анализ связанной с ними наивной геометрии показывает, что в языке существует более сложная система правил употребления этих слов, отражающая разные особенности их значения, которой превосходно владеют и интуитивно пользуются в речевой практике носители русского языка. Ниже мы изложим некоторые наблюдения, касающиеся только слова высота (ср. Бирвиш 1967).
В языке эвклидовой геометрии это слово значит "перпендикуляр, опущенный из вершины геометрической фигуры на основание или его продолжение". Это понятие отличается от наивного понятия высоты по крайней мере следующими признаками: 1) Эвклидовых высот у геометрического объекта столько, сколько у него вершин; наивная высота у физического предмета всего одна. 2) Эвклидова высота продолжает быть высотой, даже если она расположена в горизонтальной плоскости; наивная высота вертикальна или тяготеет к вертикали (ср. эвклидову и обычную высоту современного архитектурного сооружения, которое имеет вид ромба и опирается на землю одной из своих вершин). 3) В эвклидовой геометрии любые многоугольники и многогранники имеют высоту; в наивной геометрии осмысление одного из измерений предмета как высоты зависит от его внутреннего устройства, его формы, места крепления к другому предмету, соседства других тел и т. п. Измерение, которое у полого предмета (например, ящичка, шкатулки) осмысляется как высота, у предмета точно такой же внешней формы, но со сплошной внутренней структурой скорее будет осмыслено как толщина (ср. книгу, металлическую отливку). Окно определенной формы может быть названо узким и высоким, а картина с точно такой же внешней рамкой (ср., например, традиционную форму японской живописи) мыслится как узкая и длинная. Предметам с компактной формой (ящикам, рюкзакам, столам) высота может быть приписана независимо от того, опираются ли они своим низом на другой предмет или нет, а предметам с вытянутой формой (трубам, столбам, переносным лестницам) высота приписывается обычно тогда, когда они имеют снизу точку (линию, грань) крепления или опоры: деревянная лестница может быть высокой, а веревочная лестница всегда длинная, даже если она касается земли. Автономно стоящая заводская труба скорее высокая, чем длинная, а бегущий по ее стене металлический стержень громоотвода скорее длинный, чем высокий, потому что он стоит не автономно, а примыкает к другому, более крупному телу. 4) Для эвклидовой высоты неважно, на сколько она уступает другим линейным размерам тела: даже если она на порядок меньше, чем основание фигуры, она остается высотой. Наивная высота, по крайней мере для некоторых предметов, не может на порядок уступать другим линейным размерам предмета: если вертикальный размер сплошного круглого предмета на порядок меньше его диаметра и если сам предмет не слишком большой, следует говорить о его толщине, а не высоте (ср., например, монету).
Во-вторых, наивные картины мира, извлекаемые путем анализа из значений слов разных языков, могут в деталях отличаться друг от друга, в то время как научная картина мира не зависит от языка, на котором она описывается. С «русской» точки зрения диван имеет длину и ширину, а с «английской», по свидетельству Ч. Филмора, - длину и глубину. По-немецки можно измерять ширину дома в окнах (zehn Fenster breit "шириной в десять окон" - пример М. Бирвиша), а в русском такой способ измерения по меньшей мере необычен, хотя и понятен. Долгое время предполагалось, что, несмотря на различия в членении цветового спектра в разных языках, система дифференциальных признаков, на основе которой выделяются цвета, одна и та же в разных языках и складывается из тона, насыщенности и яркости (см. Хеллер и Макрис 1967). В европейских языках дело действительно обстоит именно таким образом. Существуют, однако, языки, которые не только иначе, чем европейские, членят спектр, но которые пользуются при этом совершенно другими признаками. В языке хануноо (Филиппины) есть четыре цветообозначения: они различаются по признакам "светлый"-"темный" (белый и все светлые хроматические цвета - черный, фиолетовый, синий и т. п.) и "влажный"- "сухой" (светло-зеленый, желтый, кофейный - каштановый, оранжевый, красный). Оказывается, таким образом, что признаки тона, насыщенности и яркости не универсальны: «...противопоставления, в терминах которых в разных языках определяется субстанция цвета, могут зависеть главным образом от ассоциации лексических единиц с культурно значимыми аспектами предметов окружающей действительности. Кажется, что в примере со словами из хануноо одно из измерений системы подсказано типичной внешностью свежих, молодых ("мокрых", "сочных") растений» (Лайонс 1968: 431). Факты такого рода не столько опровергают гипотезу об универсальности элементарных значений <…> , сколько свидетельствуют о пользе принципа, <…> в силу которого абстрактная и конкретная лексика должны описываться по-разному. В частности, лучшим описанием и европейских цветообозначений, и цветообозначений хануноо были бы картинки, а не толкования с помощью дифференциальных признаков: ведь и носителю русского языка розовый вряд ли представляется как цвет красный по тону, высокой степени яркости и низкой степени насыщенности.
Положения о наивной и научной картине мира (и, естественно, о наивной и научной физике, психологии, геометрии, астрономии) имеют принципиальный смысл. Дело в том, что программа описания значений слов с помощью конечного и не слишком большого набора простейших понятий, провозглашенная еще Лейбницем, в новейшее время подверглась критике, как совершенно утопическая <…> , поскольку она равносильна описанию всего энциклопедического свода человеческих знаний. Применительно к Лейбницу эта критика, может быть, справедлива, но различение наивной и научной картины мира с дальнейшим лексикографическим описанием только первой из них делает эту критику беспредметной.
До сих пор, говоря о семантике знака, мы никак ее не расчленяли. Между тем в логической литературе, начиная с классической работы Г. Фреге о значении и смысле, семантику знака принято рассматривать на двух уровнях - денотативном (референционном) и сигнификативном <…> . Денотатом знака называется класс обозначаемых им фактов, а сигнификатом - общие признаки всех фактов этого класса. Возможно, таким образом, денотативное тождество знаков при их сигнификативном различии. Классическим примером этого расхождения являются фразы центр тяжести треугольника и точка пересечения медиан: эти имена задают реально один и тот же объект действительности, но позволяют мыслить его по-разному. <…>
Вопрос о синтактике слова в интересующем нас аспекте сводится к одному из центральных в современной семантике вопросов о различии между лексическим значением слова и его сочетаемостью. <…>
<…> С более трудной проблемой мы сталкиваемся тогда, когда некая информация X , которую нам предстоит отнести к семантике знака или к его синтактике, оказывается семантической. Иными словами, труднее разграничить лексическое значение слова и его семантическую сочетаемость. Этот вопрос допускает три разных решения.
1. Некая семантическая информация может быть истолкована только как особенность семантики слова. Рассмотрим в связи с этим глаголы колоть и рубить. В словарях они толкуются следующим образом: колоть = "раздроблять, рассекать, делить на куски", рубить = "ударяя чем-н. острым, разделять на части, отсекать, размельчать". Деепричастный оборот во втором толковании -- "ударяя чем-н. острым" - описывает очень важную особенность рубить, которой нет у колоть: рубят всегда при помощи ин струмента, а колоть можно и не прибегая ни к какому специальному орудию. Действительно, бросив кусок льда на пол, его можно расколоть, но никак не разрубить; с другой стороны, если мы орудуем топором, то кусок льда можно и разрубить, и расколоть, хотя, может быть, ситуация сама по себе несколько необычна. Этим, однако, различия между колоть и рубить не исчерпываются. Колоть можно только твердые и невязкие предметы (ср. колоть дрова, сахар, орехи, лед), а в употреблении рубить никаких ограничений на этот счет нет (ср. рубить дрова, узловатый ствол, мясо, канаты, резиновые тяжи, капусту). Поскольку колоть содержит в себе указание на твердость и невязкость объекта, колка предполагает моментальное рассоединение, распадение получающихся в результате частей, что нехарактерно для рубки (это, в частности, приводит к тому, что при колке предмета с волокнистой структурой удар обычно направлен по волокну, а при рубке это необязательно). Таким образом, у рубить и колоть есть определенные семантические особенности, учет которых необходим для правильного использования этих слов, и мы должны решить, в какой форме их правильнее всего описать. Допустим сначала, что указания "инструмент", "твердость и невязкость объекта" - не части значений рубить и колоть соответственно, а их сочетаемостные признаки: рубить сочетается с названием инструмента, а колоть сочетается с названием твердого и невязкого объекта. Ложность этого допущения очевидна хотя бы из того, что рубить можно такой вещью, имени которой в словаре нельзя приписать семантического признака "инструмент", ср. рубить смерзшуюся глыбу снега доской или прикладом ружья. Дело не в том, что рубят вещью, которая по самой своей природе является инструментом, а в том, что некой вещи в данной ситуации придают функции инструмента. Таким образом, "инструмент" - не семантический признак слова, с которым сочетается глагол рубить, а свойство реального участника конкретной ситуации и, следовательно, не особенность семантической сочетаемости глагола, а необходимый элемент его значения. Нигде, кроме как в толковании слова, этот элемент не может быть отражен. Аналогичным образом решается вопрос и с глаголом колоть.
2. Некая семантическая особенность слова может быть описана только как особенность его сочетаемости. В одном из своих значений существительное горсть может быть в первом приближении истолковано как "очень небольшое число". Однако описывает оно при этом не любые предметы и даже не любые живые существа, а главным образом людей (см. БАС): горсть защитников, людей, храбрецов, но не * горсть кошек, * горсть шкафов. Допустим, что указанное свойство - не особенность сочетаемости слова, а особенность его значения: горсть = "очень небольшое число людей". Поскольку слово горсть в рассматриваемом значении сильно управляет существительным, а это существительное не может быть ничем, кроме названия человека, истолкование соответствующих словосочетаний всегда будет содержать семантический повтор: горсть храбрецов = "очень небольшое число людей + людей храбрых", что семантически равно выражению "очень небольшое число храбрых людей". Иными словами, одно вхождение семантического компонента "люди" всегда оказывается лишним и устраняется из интерпретации любого словосочетания. Но это значит, что постулированное нами значение никогда не реализуется в полном виде, а из этого неизбежно следует, что его толкование содержит избыточный семантический компонент.
3. Некая семантическая особенность слова может быть интерпретирована либо как особенность его значения, либо как особенность его семантической сочетаемости - ситуация неединственности семантических описаний, ставшая предметом теоретического анализа только в самые последние годы. Для существительных типа воля, качество, темперамент и др. под. характерны два основных класса словоупотреблений: (1) с прилагательными и глаголами, имеющими значение степени или повышения (понижения) степени; например, сильная или слабая воля, высокое или низкое качество, бурный или вялый темперамент, Качество повышается или понижается и т. п.; (2) без таких прилагательных и глаголов; например, воспитание воли, знак качества, Ну и темперамент! Во втором случае они явным образом обозначают большую степень свойства: воспитание воли, например, это "воспитание большой воли", т. е. воля - "большая способность добиваться исполнения своих желаний или намерений". Допустим теперь, что компонент "большой" входит в значение этих слов и в первом случае (семантическое решение). Тогда мы должны постулировать следующие правила сложения значений: если существительное типа воля сочетается со словом, в значение которого входит компонент "большой" или "больше" (ср. сильная воля, высокое качество, Качество повышается ), то получается словосочетание с повторением компонента "большой" или "больше", который один раз должен быть сокращен: сильная воля = "боль шая большая способность... " = "большая способность...". Если же такое существительное сочетается со словом, в значение которого входит компонент "малый" или "меньше" (слабая воля, низкое качество), то получается семантически противоречивое словосочетание (слабая воля = "небольшая большая способность..."), и компонент "большой" из совокупного толкования словосочетания должен быть вычеркнут. Теперь рассмотрим сочетаемостное решение: допустим, что в (1) существительное обозначает не большую степень свойства, а просто шкалу определенного свойства. Тогда надо будет указать, что данное значение существительного реализуется только в сочетании со словами, в значение которых входят компоненты "большой", "малый", "больше", "меньше". Итак, семантическое решение не требует расщепления значений, но предполагает использование особого правила сложения значений, а сочетаемостное решение требует расщепления значений, но зато не нуждается в особом правиле. Оба решения дают полную и непротиворечивую картину фактов, и если бы мы захотели отдать предпочтение одному из них, необходимо было бы привлечь какие-то дополнительные соображения . <…>
<…> Рассмотрим, наконец, прагматику знака. К ней относится широкий круг явлений, начиная от экспрессивных элементов значения, которые в разное время или разными авторами назывались Gef ü hlswert , feeling , tone , valeur é motive , семантические ассоциации, ассоциативные признаки, коннотации и т. п., и кончая теми модальными компонентами значения (связанными не с описываемой ситуацией, а с ситуацией общения), которые А. Вежбицка описывала как модальную рамку высказывания, а Ч. Филмор - как пресуппозиции. Все эти признаки обладают тем общим свойством, что характеризуют отношение говорящего или адресата сообщения к описываемой знаком действительности. Однако разные прагматические элементы надо, по-видимому, фиксировать в разных зонах описания знака.
Начнем с семантических ассоциаций, или коннотаций, - тех элементов прагматики, которые отражают связанные со словом культурные представления и традиции, господствующую в данном обществе практику использования соответствующей вещи и многие другие внеязыковые факторы. Они очень капризны, сильно различаются у совпадающих или близких по значению слов разных языков или даже одного и того же языка. Со словом ишак, например, ассоциируется представление о готовности безропотно работать (ср. работает, как ишак; хороший ишачок, Я вам не ишак тянуть за всех (Не стану ишачить за всех )), а со словом осел - его точным синонимом в главном значении - представление об упрямстве и тупости (упрямый или глупый, как осел; Ну и осел же ты; Довольно ослить! и т. п.). У существительного собака есть коннотации тяжелой жизни (собачья жизнь, жить в собачьих условиях ), преданности (смотреть собачьими глазами ) и плохого (Ах ты, собака!, собачья должность ); у существительного пес - холопской преданности (сторожевой пес царизма ) и плохого (песий сын ); у существительного сука - плохого (сучьи дети ); наконец, у существительного кобель - похоти (Когда же ты образумишься, кобелина проклятый? ).
Такие признаки, несмотря на то что они не входят непосредственно в семантику слова, представляют для нее первостепенный интерес, потому что во многих случаях именно на их основе слово регулярно метафоризуется, включается в сравнения, участвует в словообразовании и других языковых процессах. В результате признак, являющийся ассоциативным и прагматическим в одном лексическом значении, выступает в качестве существенного и семантического в другом. Так, например, обстоит дело с глаголами резать и пилить. При всем внешнем сходстве обозначаемых ими действий (вплоть до возвратно-поступательного движения острого инструмента по объекту, которое имеет целью разделение на части всего объекта или его поверхности) с ними связаны совершенно различные коннотации - резкости и боли для глагола резать, и монотонности и нудности для глагола пилить. Свидетельством этого являются их переносные значения: Свет режет глаза, У меня в боку режет, режущая слух какофония в противоположность Вечно она его пилит. Интересно, что в богатейшей номенклатуре типов боли - режущей, колющей, стреляющей, ломающей, тянущей, жгучей, саднящей, ноющей и т. п. - нет боли пилящей. Аналогичным образом лакей и слуга являются близкими синонимами в прямых значениях, но из-за различия в коннотациях резко расходятся в переносных; ср. окружить себя лакеями и подхалимами, но слуга народа.
Коннотации должны записываться в особой прагматической или коннотативной зоне соответствующей словарной статьи и служить опорой при толковании таких переносных значений слова, которые не имеют общих семантических признаков с основными значениями.
Что касается тех прагматических элементов знака, которые были названы модальной рамкой и в которых отражена оценка описываемой ситуации говорящим или слушающим, то они, как это было предусмотрено А. Вежбицкой, должны включаться непосредственно в толкование слова: Даже А действовал = "Другие действовали; А действовал; говорящий не ожидал, что А будет действовать". Целый X (в предложениях типа Он съел целых два арбуза, Ему целых три года, Он принес целых 10 книг) = " X , и говорящий считает, что это много". Только X (в предложениях типа Он съел только два арбуза, Он только капитан, Он принес только 10 книг) = " X , и говорящий считает, что это мало". Как видим, необходимым элементом лексического значения всех этих слов является оценка говорящим вероятности ситуации; она-то и образует в данном случае модальную рамку значения.
Значения других слов имплицитно содержат в себе ссылку не на говорящего или слушающего, а на воспринимающего, наблюдателя - еще одно лицо, тоже постороннее по отношению к непосредственным участникам описываемой ситуации. Сравним, например, словосочетания выйти из чего-л. и выйти из-за чего-л. в их основном пространственном значении. Употребление первого из них совершенно не зависит от положения наблюдателя относительно движущегося предмета. Он может сказать Мальчик вышел из комнаты и в том случае, когда сам находится в комнате, и в том случае, когда находится вне ее (например, в коридоре). Не то со вторым словосочетанием. Мальчик вышел из-за ширмы можно сказать только в том случае, когда воспринимающее лицо само не находится за ширмой и наблюдает не исчезновение, а появление мальчика. Следовательно, в интерпретацию словосочетания выйти из-за чего-л. и других подобных должно быть в какой-то форме включено указание на положение наблюдателя (воспринимающего) относительно движущегося предмета и преграды. Такие указания тоже разумно включать в модальную рамку.
Введение в толкование модальной рамки, конечно, усложняет его, но утрата простоты в данном случае отражает реальную сложность, многослойность объекта.
Различие между семантикой знака и той частью его прагматики, которая хотя и включается в толкование в виде модальной рамки, но представляет собой объект принципиально другой природы, проявляется объективно. Отметим, в частности, что одно и то же смысловое различие порождает совершенно различные семантические отношения между знаками в зависимости от того, входит ли оно в семантику знаков или в их прагматику (модальную рамку). Противопоставление "больше" - "меньше" порождает антонимию, если оно входит в семантику знаков; если же оно входит только в их прагматику (см. выше толкование слов целый и только ), то антонимического отношения не возникает. <…>
Теперь мы можем эксплицировать понятие лексического значения: под лексическим значением слова понимается семантика знака (наивное понятие) и та часть его прагматики, которая включается в модальную рамку толкования. Лексическое значение слова обнаруживается в его толковании, которое представляет собой перевод слова на особый семантический язык. <…>
Библиография
Адамец 1968: П.Адамец. К вопросу о модификациях (модальных трансформациях) со значением необходимости и возможности. – Č eskoslovensk á rusistika . 1968. № 2.
Апресян 1968: Ю.Д.Апресян. Об экспериментальном толковом словаре русского языка. – Вопросы языкознания. 1968. № 5.
Апресян 1969: Ю.Д.Апресян. О языке для описания значений слов. – Изв. АН СССР. Сер. лит. и яз. 1969. № 5.
Балли 1955: Ш.Балли. Общая лингвистика и вопросы французского языка. М., 1955.
Бархударов 1973: Л.С.Бархударов. К вопросу о поверхностной и глубинной структуре предложений. – Вопросы языкознания. 1973. № 3.
Беллерт 1969: I.Bellert. Arguments and predicates in the logico-semantic structure of utterances. - Studies in syntax and semantics. Dordrecht; Holland, 1969.
Бирвиш 1967: M.Bierwisch. Some semantic universals of German adjectivals. - Foundations of language. International journal of language and philosophy. 1967. Vol. 3. № 1.
Богуславский 1970: A.Bogusławski.On semantic primitives and meaningfulness. – “Signs, language and culture”. Mouton. The Hague. 1970.
Брекле 1969: H.E.Brekle. Generative semantics vs. deep syntax. – Studies in syntax and semantics. Dordrecht; Holland, 1969.
Вежбицка 1967 а: A.Wierzbicka. Mind and Body – from the semantic point of view. MIT. March 1967 (мимеогр.).
Вежбицка 1967 б: A.Wierzbicka. Negation - a Study in the Deep Grammar. MIT. March 1967 (мимеогр.).
Вежбицка 1969: A . Wierzbicka . Dociekania semantyczne . Wrocław; Warszawa; Kraków, 1969.
Вейнрейх 1963: U.Weinreich. On the semantic structure of language. – Universals of language. Cambridge (Mass .), 1963.
Гак 1966: В.Г.Гак. Беседы о французском слове (Из сравнительной лексикологии французского и русского языков). М., 1966.
Гак 1971: В.Г.Гак. Семантическая структура слова как компонент семантической структуры высказывания. – Семантическая структура слова. Психолингвистические исследования. М., 1971.
Гак 1972: В.Г.Гак. К проблеме семантической синтагматики. – Проблемы структурной лингвистики 1971. М., 1972.
Жолковский и Мельчук 1967: А.К.Жолковский, И.А.Мельчук. О семантическом синтезе. – Проблемы кибернетики. 1967. Вып.19.
Жолковский и Мельчук 1969: А.К.Жолковский, И.А.Мельчук. К построению действующей модели языка “Смысл ⇔ Текст”. – Машинный перевод и прикладная лингвистика. 1969. Вып. 11.
Золотова 1973: Г.А.Золотова. Очерк функционального синтаксиса русского языка. М., 1973.
Иорданская 1972: Л.Н.Иорданская. Лексикографическое описание русских выражений, обозначающих физические симптомы чувств. – Машинный перевод и прикладная лингвистика. 1972. Вып. 14.
Клима 1965: E.S.Klima. Current developments in generative grammar. – Kybernetica. 1965. № 2.
Куайн 1953: W.Quine. From a logical point of view. Cambridge (Mass.), 1953.
Куайн 1960: W.Quine. Word and object. N.Y., London, 1960.
Лайонс 1967: J.Lyons. A note on possesive,existential and locative sentences. – Foundations of language. International journal of language and philosophy. 1967. Vol. 3. № 4 .
Лайонс 1968: J.Lyons. An introduction to theoretical linguistics. Cambridge (England), 1968.
Лаков 1968: G.Lakoff. Instrumental adverbs and the concept of deep structure. - Foundations of language. International journal of language and philosophy. 1968. Vol. 4. № 1.
Лэмб 1966: S.Lamb. Stratificational grammar. N.Y., 1966.
МакКоли 1968 б: J.D.McCawley. The role of semantics in a grammar. – Universals in linguistic theory. N.Y., 1968.
Матьо 1968: M.Mathiot. An approach to the cognitive stady of language. – International journal of American linguistics.1968. Vol.34. № 1.
Мельчук 1968: И.А.Мельчук. Строение языковых знаков и возможные формально-смысловые отношения между ними. – Изв. АН СССР. Сер. лит. и яз. 1968. № 5.
Мельчук 1974а: И.А.Мельчук. Опыт теории лингвистических моделей “Смысл ⇔ Текст”. М., 1974.
Мельчук 1974б: И.А.Мельчук. Об одной лингвистической модели типа “Смысл ⇔ Текст”. – Изв. АН СССР. Сер. лит. и яз. 1974. № 5.
Мушанов 1964: Ю.А.Мушанов. Зависимость выбора слов от предварительных знаний о предмете (на материале союзов и частиц). – Машинный перевод и прикладная лингвистика. 1964. Вып. 8.
Потье 1965: B.Pottier. La définition sémantique dans les dictionnaires. – Travaux de linguistique et de littérature… 1965. Vol. 3. № 1.
Рассел 1940: B.Russel. An inquiry into meaning and truth. N.Y., 1940.
Рейхенбах 1947: H.Reichenbach. Elements of symbolic logic. N . Y ., 1947.
Тарский 1948: А. Тарский. Введение в логику и методологию дедуктивных наук. М., 1948.
Тарский 1956: A.Tarski. Logic, semantics, metamathematics. Papers from 1923 to 1938. Oxford , 1956.
Толстой 1968: Н.И.Толстой. Некоторые проблемы сравнительной славянской семасиологии. – Славянское языкознание. VI Международный съезд славистов: Доклады советской делегации. М., 1968.
Филмор 1969: Ch.J.Fillmore. Types of lexical information. – Studies in syntax and semantics. Dordrecht; Holland, 1969.
Халлиг и Вартбург 1952: R . Hallig und W . Wartburg . Begriffssystem als Grundlage f ü r die Lexikographie . Berlin, 1952.
Хеллер и Макрис 1967: L.G.Heller, J.Macris. Parametric linguistics. The Hague; Paris, 1967.
Хомский 1956: N.Chomsky. Three models for the description of language. – IRE Transactions on information theory. 1956. IT – 2. № 3.
Хомский 1957: Н.Хомский. Синтаксические структуры. – Новое в лингвистике. М., 1962. Вып. 2.
Хомский 1965: N.Chomsky. Aspects of the theory of syntax. Cambridge (Mass.), 1965.
Черч 1960: А.Черч. Введение в математическую логику. М., 1960.
Шаумян 1971: С.К.Шаумян. Философские вопросы теоретической лингвистики. М., 1971.
Шмелев 1966: Д.Н.Шмелев. Об анализе семантической структуры слова. – Zeichen und System der Sprache . Berlin , 1966. Band 3.
Шмелев 1969: Д.Н.Шмелев. Проблемы семантического анализа лексики (на материале русского языка): Автореф. дисс. … д-ра филол. наук. М., 1969.
Щерба 1940: Л.В.Щерба. Опыт общей теории лексикографии. – Избранные работы по языкознанию и фонетике. М., 1958, том 1.
1 Бор значит, скорее всего, не ‘большой густой хвойный лес’, а ‘сосновый лес, состоящий из больших деревьев’.
Если машина (рубаха или ручка), которую некое лицо А использует по ее прямому назначению (ездит, носит, пишет), ему же и принадлежит, то мы можем говорить о ней как о собственной машине (рубахе или ручке) этого лица.
Значения сформулированы здесь очень приблизительно.
Если пользоваться этим термином, то следует иметь в виду, что между грамматическим и семантическим согласованием имеется существенное различие: слово А, грамматически согласованное с В, заимствует у последнего определенные значения в данном тексте; между тем семантически согласованные друг с другом слова Л и В не приобретают общие смысловые элементы в тексте, а имеют их еще в словаре. Бесспорно, однако, что понятие согласования (повторяемости каких-то элементов языковой информации) может быть обобщено таким образом, что грамматическое и семантическое согласование предстанут как его частные случаи.
Следовало бы добавить, что несовместимость нецелевого значения с формами императива, глаголами со значением попытки и т.п. объясняется именно тем, что в последние входит значение цели; например, императив, или побуждение, - это сообщение о желании говорящего, чтобы адресат выполнил определенное действие, и попытка каузировать его выполнение адресатом.
Названия ролей пишутся с большой буквы, чтобы у читателя не возникало ассоциаций с привычными семантико-синтаксическими понятиями; словоупотребление Ч.Филмора не соответствует ни этимологии слов, ни лингвистической терминологической традиции. В случаях полного соответствия английского и русского предикатов английские примеры иногда заменяются русскими.
Аналогичные наблюдения см. в работах Гак 1966: 256 и сл., Филмор 1969 (см. выше), Золотова 1973.
Для дальнейших выводов существенно, что у всех глаголов со значением положения в пространстве усматривается глубинное значение контакта, которое связывает не субъект и место, а два субъекта.
Рассматривая материал, приведенный в пунктах 1 а 2, мы можем заметить, что в обоих случаях на употребление слова накладываются некие сочетаемостные ограничения, ср. неправильность *рубить лед о камень, *колоть гибкие резиновые тяжи, *горстъ шкафов. Однако в первом случае они семантически мотивированы, вытекают непосредственно из значения слова, а во втором - нет. Заметим далее, что и те и другие могут нарушаться в стилистических целях, ср. Дождь ходит по Цветному бульвару, шастает по цирку.,. внезапно слепнет и теряет уверенность (Ю. Олеша), Вода бормотала под корягой (К. Паустовский) - нарушение семантически мотивированной сочетаемости; Автобус... понесся, сломя голову (А. Эйснер), ...подкатила открытая буланая машина (М. Булгаков) - нарушение семантически немотивированной сочетаемости. Развитая семантическая теория должна предусматривать возможность таких нарушений и уметь предсказывать соответствующие стилистические эффекты. В порядке гипотезы мы бы хотели высказать предположение, что стилистическое нарушение семантически мотивированного правила сочетаемости приводит к метафоре или метонимии, а нарушение чисто сочетаемостного правила - к разного рода юмористическим эффектам.
Дополнительным соображением в данном случае могло бы послужить следующее обстоятельство: семантическое решение плохо согласуется с тем фактом, что в русском языке (да и не только в русском) нет ни одного класса слов, для которого было бы бесспорно справедливо правило зачеркивания повторяющегося значения высокой степени. Характерно как раз другое; если каждое из двух синтаксически связанных слов имеет значение высокой степени, то последнее, так сказать, удваивается, ср. очень глубокое озеро (не просто глубокое, очень глубокое). Таким образом, если бы мы наряду с общим правилом «удвоения повторяющегося значения высокой степени ввели в систему и соответствующее правило зачеркивания, оба правила утратили бы общность, и область действия каждого из них должна была бы определяться многочисленными частными условиями.
Ю.Д.Апресян лексические синонимы
ОПРЕДЕЛЕНИЕ ЛЕКСИЧЕСКИХ СИНОНИМОВ
Можно говорить о двух основных подходах к определению синонимов: чисто семантическом и операционно-семантическом.
В рамках первого подхода синонимы определяются как слова, имеющие одно и то же лексическое значение, но различающиеся его оттенками. Имеется много терминологических вариантов этого определения, различающихся лишь тем, понятиям какой области -лингвистики, логики или психологии - отдается предпочтение <…>.
Попытка совместить естественное представление о синонимии как семантическом тождестве с представлением о синонимах как словах, которые могут отличаться друг от друга по значению, привела к концепции нейтрализации семантических различий синонимов в строго определенных позициях, задаваемых семантическими, лексическими, синтаксическими и иными признаками Было предложено считать синонимами лишь такие сходные по значению слова, различия между которыми способны нейтрализоваться <…>.
Отметим две общие черты большинства таких определений.
Во-первых, они не могут быть признаны вполне точными, так как сравнение значений не опирается на какую-либо формальную процедуру, а понятие оттенка значения не имеет достаточно ясного содержания. Если мы хотим дать эффективное определение синонимов, опирающееся на возможность формального сравнения их значений, нам нужно иметь в своем распоряжении исчерпывающее описание значений слов данного языка (толковый словарь), выполненное с соблюдением ряда условий 1 . Ими могут быть, например, условия, накладываемые нами на метаязык описания, логическую структуру толкований и синтаксическую структуру толкуемого выражения.
Во-вторых, в большинстве определений упор делается не на общие семантические свойства синонимов, а на различия между ними. Слова, полностью совпадающие по значению, все чаще рассматриваются как лексические дублеты, варианты и т.п., а подлинными синонимами начинают считаться слова, непременно расходящиеся по значению. Показательным в этом отношении является следующее высказывание из статьи А.Б.Шапиро: «... общее мнение сошлось на том, что синонимами не являются слова различного звукового состава, полностью совпадающие по своему значению. ...Синонимами являются слова... содержащие в своих, сходных в целом, значениях те или иные различия».
Последовательное развитие подобных взглядов породило концепцию, в силу которой синонимичность - понятие относительное. Степень синонимичности может быть даже нулевой для языковых единиц, не имеющих общих семантических компонентов.
Точка зрения, в силу которой «только смысловое тождество (а не близость значений...) позволяет рассматривать слова как синонимы», находит гораздо меньше сторонников. Между тем она не только отражает языковую реальность, а именно факт наличия в естественном языке достаточно большого числа слов с полностью совпадающими лексическими значениями, но и возвращает термину его первоначальное содержание.
В дальнейшем мы будем говорить о точных синонимах, если толкования двух слов полностью совпадают, и о неточных синонимах, или квазисинонимах, если они имеют большую общую часть. Уже здесь следует подчеркнуть, что деление синонимов на точные и неточные отнюдь не означает, что подлинным предметом теории лексической синонимии являются только точные синонимы. Просто теория семантических преобразований требует четкого различения тех и других при их фиксации в словаре, потому что в противном случае нельзя будет показать их различного отношения к системе перифразирования.
Обычное определение синонимов как слов с совпадающими или сходными значениями не опирается на строгую теорию толкований и поэтому само по себе не обеспечивает формального установления факта синонимичности-несинонимичности двух выражений. Это всегда осознавалось как серьезный недостаток теории лексических синонимов, и уже самые ранние поиски надежной операционной основы для установления факта синонимичности двух слов привели к формулировке по существу дистрибутивного критерия синонимичности взаимозаменимости синонимов в одном и том же контексте без (заметного) различия по смыслу, хотя и с возможными стилистическими и иными различиями.
Критерий взаимозаменимости известен в двух вариантах - сильном и слабом. Сильным критерием взаимозаменимости, а именно принципом взаимозаменимости в любом контексте, оперировал в свое время С. Ульман, определявший синонимы как слова, «идентичные по значению и взаимозаменимые в любом контексте» 2 . Очень скоро, однако, он убедился, что сформулированному им условию не удовлетворяет ни одна пара слов, обычно зачисляемых в разряд синонимов 3 . Это привело его к выводу, что всякое исследование синонимов, не ограничивающееся вопросами их происхождения и распределения в словаре, является импрессионистическим (Ульман 1953); по нашему мнению, естественней было бы заключение, что чересчур жесток избранный исследователем критерий синонимичности.
Более реалистичным и привлекательным казался многим исследователям слабый дистрибутивный критерий синонимичности - условие частичной взаимозаменимости синонимов в некоторых контекстах или типах контекстов. В этой связи заслуживают внимания идеи Дж. Лайонса. Дж. Лайонс предлагает различать а) полную - неполную синонимию (тождество - частичное сходство семантических и эмоционально-экспрессивных свойств синонимов); б) глобальную - локальную синонимию (взаимозаменимость в любых контекстах взаимозаменимость в некоторых контекстах). В результате получается следующая классификация синонимов: 1) полные, глобальные; 2) полные, локальные; 3) неполные, глобальные; 4) неполные, локальные. Интересным свойством этой классификации является то, что в ней воплощена идея независимости совпадения - несовпадения слов по значению, с одной стороны, и их способности неспособности к взаимозамене в одних и тех же контекстах, с другой. Правда, эта идея проведена недостаточно радикально; по крайней мере, частичная взаимозаменимость считается обязательным свойством синонимов.
Более трезвую оценку роли взаимозаменимости для лексических синонимов можно получить, если обратиться к выдвинутому А.К.Жолковским и И.А.Мельчуком понятию лексического параметра. Лексический параметр - это такое типовое значение, которое при разных словах выражается различными средствами. Лексические корреляты данного параметра могут оказаться синонимами, которые находятся в строго или почти дополнительном распределении; ср. производить (впечатление), но оказывать (влияние). Таким образом, признание идеи лексического параметра влечет за собой отказ от принципа (даже частичной) взаимозаменимости как обязательного свойства любых синонимов.
Надо сказать, что его ограниченность давно понимали лексикографы-практики. Гак, в предисловии к Вебстеровскому словарю синонимов английского языка говорится: «...взаимозаменимость не является окончательным критерием (синонимии. Ю. А.), поскольку на ее пути встает идиоматичное словоупотребление» (Вебстер 1968: 25а; первое издание - 1951 года). В связи с этим составители Вебстеровского словаря выдвинули другой операционный критерий синонимии возможность истолковать синонимы одинаковым или почти одинаковым образом: «Единственным удовлетворительным критерием синонимов является их совпадение в обозначении (denotation). Это совпадение редко бывает настолько полным, чтобы значения слов были абсолютно идентичны, но оно всегда достаточно ясно для того, чтобы определение двух или более слов, являющихся синонимами, могло быть доведено до некоторой точки в одних и тех же терминах». Правда, та точка, до которой должно быть доведено общее толкование, устанавливается нестрого; в частности, «полные определения», даваемые в начале каждой словарной статьи Вебстеровского словаря синонимов, в большинстве случаев настолько широки, что под них без труда подводятся не только те слова, которые авторы считают синонимами, но и те, которые они трактуют в качестве «аналогичных» (тематически близких); однако сам принцип сравнения толкований представляется в высшей степени разумным.
Подытожим идеи, которыми в дальнейшем мы будем руководствоваться. В множестве слов, обычно признаваемых синонимами, следует различать лексические синонимы в узком смысле слова и квазисинонимы: они ведут себя по-разному относительно системы перифразирования. И те и другие должны быть определены в чисто семантических терминах; во всех естественных языках, в силу идиоматичности лексической сочетаемости, возможность полной или частичной взаимозаменимости не вытекает непосредственно из факта тождества или сходства лексических значений. Определение синонимов должно допускать эффективную проверку факта синонимичности; одной из возможных операционных процедур такого рода является сравнение толкований при условии, что толкования выполнены с соблюдением ряда формальных требований.
ЛЕКСИЧЕСКИЕ СИНОНИМЫ: АНАЛИЗ И ОПРЕДЕЛЕНИЕ
Первое условие лексической синонимии мы уже сформулировали: синонимы в узком смысле слова должны иметь в словаре одно и то же толкование, т.е. переводиться в одно и то же выражение семантического языка.
Однако одного этого условия недостаточно для признания двух лексических единиц синонимами. В известном смысле одно и то же лексическое значение имеют пары глаголов строить и строиться, входить и вмещать и тому подобные во фразах Рабочие строят дом - Дом строится рабочими, В бутылку входит три литра. Бутылка вмещает три литра. Действительно, предложения внутри каждой пары ситуативно равнозначны друг другу; очевидно далее, что все совпадающие слова каждой пары предложений (рабочие, дом, бутылка и т.д.) используются в одном и том же значении; из этого следует, что и те слова, которыми рассматриваемые предложения отличаются друг от друга (строить - строиться, входить - вмещать), по крайней мере денотативно, тоже равнозначны. Об этом свидетельствует и то обстоятельство, что формы страдательного залога никогда не толкуются в словарях самостоятельно: их значение раскрывается пометой «страд.» и отсылкой к форме действительного залога соответствующего глагола. Между тем никому не придет в голову квалифицировать строить - строиться и тому подобные пары слов как лексические синонимы.
Различие между парой строить - строиться, с одной стороны, и парой сооружать-строить, с другой, может быть описано двояко. Во-первых, строить и сооружать имеют одну и ту же «ролевую» структуру, а строить и строиться - разные: у строить и сооружать первая валентность субъектная, а вторая -объектная, а у строиться, наоборот, первая валентность объектная, а вторая - субъектная. Чтобы исключить строить и строиться из числа лексических синонимов, достаточно ввести в определение условие, в силу которого ролевые структуры синонимов должны совпадать. Это определение будет вполне работоспособным, если мы примем два довольно естественных соглашения об описании ролевых структур предикатов типа быть больше - быть меньше (превосходить - уступать), с одной стороны, и предикатов типа покупать - продавать (снимать - сдавать), с другой. <…>
Различие между парами типа строить - сооружать, с одной стороны, и парами типа строить - строиться, с другой, могут быть описаны как различия не в ролевой, а в актантной структуре предикатов: у строить и сооружать места (валентности) с одним и тем же номером заняты именами одних и тех же актантов (реальных участников ситуации), а у строить и строиться места с одним и тем же номером заняты именами разных актантов:
строить, сооружать |
строиться |
|||
Как видим, у строить на первом месте стоит А, а на втором – В, а у строиться, наоборот, на первом месте стоит В, а на втором – А. С этой точки зрения, втрое условие синонимичности может быть сформулировано как условие совпадения актантных структур двух слов (или других лексических единиц).
Требуемый эффект – исключение синтаксических производных из числа лексических синонимов – достигается введением в определение последних условия, в силу которого они должны принадлежать к одной и той же части речи. Тогда пары типа стоит – как только (Стоит ему войти – Как только он входит), один – только (И скажу об этом ему одному – Я скажу об этом только ему) должны трактоваться как супплетивные производные.
Итак, для признания двух слов (или синтаксически неразложимых фразеологических единиц) А и В лексическими синонимами необходимо и достаточно, (1) чтобы они имели полностью совпадающее толкование, т.е. переводились в одно и то же выражение семантическою языка, (2) чтобы они имели одинаковое число активных семантических валентностей, причем таких, что валентности с одним и тем же номером имеют одинаковые роли (или присоединяют к предикату имена одних и тех же актантов), (3) чтобы они принадлежали к одной и той же (глубинной) части речи.
Заметим, что это определение не требует от синонимов совпадения или хотя бы частичного сходства их сочетаемости или конструкций, в которых они употребляются, а также совпадения их стилистических свойств. <…>
ИCТОЧНИКИ ЛЕКСИЧЕСКОЙ СИНОНИМИИ
Для всякого литературного языка характерна тенденция к преодолению нефункционального различия единиц» (Панов 1966), крепнущая по мере ею нормализации. Обычно отмечается, что в этом состоит одно из главных отличий литературного языка от диалектов, типичным для которых оказывается обилие семантически никак не дифференцированных способов выражения одной и той же мысли. К лому следует добавить, что и внутри самого литературного языка, особенно если включать в него просторечие, разные пласты лексики по-разному реагируют на эту тенденцию. В первую очередь она подчиняет своему влиянию устойчивые, т.е. издавна существующие в языке (исконные или вполне ассимилированные), стилистически нейтральные высокоупотребительные деривационно простые или опрощенные (непроизводные) единицы вих основных значениях. Постоянно протекающие в этом слое лексики процессы семантической дифференциации приводят к тому, что господствующую роль приобретает квазисинонимия, а точная синонимия сокращается. Представление о точной синонимии таких единиц могут дать следующие достаточно редкие примеры: бросать – кидать, зреть – спеть (фрукты); козявка – букашка, осьминог – спрут; одинаковый – тождественный; везде – всюду, впопыхах – второпях, едва – чуть (занялась заря). <…>
Стремление языка к обновлению своих лексических средств, приводящее к возникновению точных синонимов, полнее и яснее всего проявляется в сфере экспрессивной лексики. Примерами могут служить брякнуть – ляпнуть (что-н. несусветное), вкатить – влепить (выговор кому-л.); барахло – манатки, пустомеля – пустозвон – пустобрех – пустослов; безголовый – безмозглый; крупица – капелька (ни крупицы таланта), чуть-чуть – капля (жалости). Любопытно, что именно в сфере экспрессивной лексики с наибольшей силой проявляется один из самых интересных семантических процессов процесс синонимической аналогии, иначе называемый синонимической деривацией, или синонимической иррадиацией 1 .
<…> Синонимическая аналогия в сфере экспрессивной лексики настолько сильна, что временами приобретает статус продуктивного процесса; Г.Стерн считал ее семантическим законом.
Вследствие своей экспрессивной маркированности легко вступают в синонимические отношения и фразеологические единицы, ср. бездельничать - бить баклуши, навести кого-л. на ум (на разум) - научить кого-л. уму-разуму; во весь дух -во все лопатки - со всех ног - что есть духу (бежать); не все дома - винтиков в голове не хватает.
Развитие у слова переносных и фразеологически связанных значений - еще один процесс, порождающий семантически точную синонимию. Этому способствует прежде всего сам механизм метафорического переноса, ибо один из наиболее распространенных способов метафоризации значения состоит в снятии его дифференцирующих семантических компонентов, например, Часы убегают <уходят> на пять минут; ср. прямые - не синонимичные - значения глаголов убегать - уходить.
Синонимизации переносных и фразеологически связанных значений способствует также то обстоятельство (тесно связанное с только что рассмотренным механизмом метафоризации), что в целом они беднее семантическим содержанием, чем прямые значения (ср. всплыть 1 "плывя кверху, появиться на поверхности жидкости"; всплыть 2 (Всплыли темные махинации) "обнаружить себя", выходить 1 из А идя, переставать находиться в А", выходить 2 из-под А (напр., власти) = "переставать быть объектом А"). Это особенно характерно для фразеологически связанных значений, которые представляют собой конечный этап развития переносных значений.
Заметим, наконец, что и переносные и фразеологически связанные значения ограничены конструктивными условиями реализации гораздо жестче, чем свободные (ср. выйти из комнаты, выйти из-под навеса, выйти на площадь, выйти в зал, выйти к реке, выйти за околицу, выйти пообедать и т.п., но только выйти из-под власти); это также сковывает возможности семантической дифференциации синонимизирующихся значений.
Синонимию переносных значений можно иллюстрировать следующими примерами:выпадать - выдаваться (Денек выпал <выдался> великолепный), нестись - лететь (по улице), облечь - обложить (Тучи облегли <обложили> небо); наука - урок (мне на всю жизнь); близкая - скорая (разлука); где - куда (тебе с ним равняться).
Представление о синонимии фразеологически связанных значений дают следующие примеры: бросаться - ударять (Хмель бросается <ударяет> в голову), взвинтить - вздуть (цены), нести - терпеть (потери); напускной - деланный (веселость); беззастенчиво - бессовестно (врать).
Недосягаемыми для регламентирующего воздействия процессов семантической дифференциации являются и многие словообразовательные процессы, приводящие к возникновению в языке так называемых однокоренных, или однокорневых, синонимов. В русском языке наиболее богата однокорневыми синонимами глагольная лексика, причем охотнее и регулярнее всего они образуются с помощью приставок от основ глаголов, обозначающих изменение пространственного положения или состояния объекта или субъекта: свергнуть - низвергнуть (самодержавие), отварить - сварить (картофель), замолкнуть - смолкнуть - умолкнуть . Распространенная морфологическая разновидность этого типа представлена парами «бесприставочный глагол» - «приставочный глагол», ср. варить - отваривать (картофель), множить - умножать (пять на два), чистить - очищать (апельсины).
Другой регулярный тип словообразовательной синонимии представлен префиксальными глаголами с синонимичными или квазисинонимичными основами, ср. взвивать - вздымать - взметать (пыль на дороге), подстеречь - подкараулить, прильнуть - приникнуть, пробрать - пронять (мороз, страх), сопровождать - сопутствовать (Жар сопровождает заболевание. Успех сопутствует каждому его выступлению).
Значительно менее регулярный характер имеет семантически очень неоднородный морфологический тип «невозвратный - возвратный глагол», ср. жечь - жечься (крапива), кусать - кусаться (собака); косить (глаза на кого-л.) - коситься (глазами на кого-л.), желтеть - желтеться; ср. также изолированные пары синонимов нахватать нахвататься (сведений), сватать (дочь соседа) - свататься (к дочери соседа).
У существительных, прилагательных и наречий однокорневые синонимы возникают главным образом за счет синонимии словообразовательных суффиксов или вариантности основ, реже за счет префиксации или (при словосложении) синонимичности основ, и носят еще менее регулярный характер; ср. болезнь - заболевание, молодец - молодчина, обмундировка - обмундирование; колкий - колючий, крохотный - крошечный; всюду - повсюду.
Вопрос о статусе таких единиц (синонимы или морфологические варианты слов?) долгое время был и до сих пор остается дискуссионным. С нашей точки зрения, варианты слова разумно усматривать в тех случаях, когда можно сформулировать достаточно простое и общее правило употребления того или другою варианта. В случаях, не описываемых простыми и общими правилами (а именно таковы все рассмотренные выше примеры) естественно видеть не варианты слова, а разные, но в точности синонимичные друг другу слова.
Заключим этот перечень источников семантически точной синонимии заимствованиями. Те из них, которые пришли в язык недавно, или находятся на периферии словаря, или склонны к терминологизации, часто оказываются точными синонимами уже имеющихся в нем слов (исконных или заимствованных); ср. аккузатив - винительный падеж, монотеизм - единобожие, полигамия - многобрачие. <…>
СОЧЕТАЕМОСТНЫЕ РАЗЛИЧИЯ МЕЖДУ СИНОНИМАМИ
<…> Помимо типов сочетаемости лексические синонимы могут отличаться друг от друга по степени совпадения сочетаемости. В каждом из трех типов возможно 1) полное совпадение сочетаемости (редкий и в дальнейшем подробно не рассматриваемый случай), 2) включение сочетаемости, 3) пересечение сочетаемости и 4) полное несовпадение сочетаемости. Всего имеется, таким образом, 3 х 4 = 12 типов элементарных различий между лексическими синонимами.
Само собою разумеется, что в данной паре или в ряду синонимов может быть представлено сразу несколько элементарных различий. Нет, однако, нужды особо рассматривать возможные комбинации элементарных различий; они легко могут быть исчислены на основании уже имеющихся определений.
С вопросом о сочетаемостных различиях между точными синонимами тесно связана проблема их взаимозаменимости. Из сделанных выше замечаний о типах и степенях сочетаемостных различий между лексическими синонимами следует, что взаимозаменимость является частым, но не обязательным их свойством. Правило замены слова Х его точным (по смыслу) синонимом У в данном неметаязыковом тексте Т при наличии словаря V, в котором для Х- а и У -а описаны все типы сочетаемости С, формулируется очень просто: Х можно заменить на У , если для любого вида сочетаемости имеет место С Т (X) C V (Y) (т.е. если сочетаемость Х-а в данном тексте же или равна сочетаемости Y-a, как она описана в словаре) 1 . Очевидно, что в случае полного несовпадения хотя бы одного вида сочетаемости Х и У оказываются принципиально невзаимозаменимыми.
Существенно, однако, заметить, что при некоторых условиях взаимозамены оказываются возможными даже в случае дополнительного распределения синонимов. Очевидно, например, что при полном расхождении морфо-синтаксических свойств синонимов их все-таки можно употреблять один вместо другого, если при замене слова его синонимом одновременно изменять и конструкцию. Более тонким является случай дополнительного распределения синонимов относительно лексической сочетаемости. Здесь взаимозамены возможны тогда, когда слово А употреблено в сочетании со своим лексическим параметром: при замене А на синонимичное ему слово В следует одновременно изменить и лексическое выражение данного параметра (ср. ниже синонимы наличие и прису m ствие в сочетании с параметром Loc). Здесь, по существу, происходит замена сразу двух слов их синонимами.
Перейдем к более подробному рассмотрению элементарных сочетаемостных различий.
Полное совпадение семантической и морфо-синтаксической сочетаемости характерно для синонимии свободных прямых значений и может быть иллюстрировано парами кидать – бросать, сходный – схожий, везде – всюду. Полное совпадение лексической сочетаемости, характеризующее главным образом синонимию фразеологически связанных значений, – явление несравненно более редкое, так как правила лексической сочетаемости, во всяком случае при синхронном описании языка, в значительной мере немотивированы. Одним из немногих примеров могут служить прилагательные беспардонный, беззастенчивый и бессовестный, которые в значении высокой степени сочетаются с существительными ложь, обман, вранье и соответствующими именами деятеля (лжец, обманщик, врун).
Что касается включения сочетаемости и, в особенности, пересечения и полного несовпадения сочетаемости, то они обычно встречаются в случае синонимии переносных, экспрессивных или фразеологически связанных значений.
Чаще всего такими значениями являются значения начинательности, финитности, каузации, ликвидации, высокой степени, полной степени и некоторые другие, т.е. значения, соответствующие лексическим параметрам, а также терминологизованные значения.
В приводимых ниже примерах М i (X) и D i (X) употребляются для обозначения глубинных мест предиката и их поверхностных реализации соответственно; G(X) - это слово, от которого Х зависит; так, запись M 1 (увеличиваться) = "величина" обозначает, что первое глубинное место при глаголе увеличиваться может быть реализовано существительным со значением величины, например, Температура <вес, скорость > увеличивается.
ВКЛЮЧЕНИЕ СОЧЕТАЕМОСТИ
М 2 (достигать) = "величина" (точная или неточная), М 2 (доходить до) = "точная величина": достигать или доходить до 10%, 40 метров, но достигать (не *доходить до) роста человека (о пшенице), высоты дома (о дереве), G (лакированный) = "обувь" или "мебель", G (лаковый) = "обувь": лакированные или лаковые ботинки, сандалии, туфли, но лакированный (не * лаковый) буфет, стол, стул, шкаф.
2. Лексическая сочетаемость. G(основа/основание) = быть, служить (основой) или быть, лежать, иметь (в основе) или класть (в основу); G(база, фундамент)= быть, служить: быть, служить основой, основанием или базой, фундаментом гипотезы, но лежать, в основе, в основании гипотезы (не * лежать в базе, в фундаменте гипотезы), класть факты в основу, в основание гипотезы (не *класть факты в базу, в фундамент гипотезы). Можно предположить, что слова основа и основание во фразеологически связанных словосочетаниях свободнее управляются предлогами.
D 2 (приниматься) = за S вин или инфинитив, D 2 (браться) = за S вин : приниматься или браться за работу, за дело, за картину, но приниматься резать хлеб (браться резать хлеб либо неправильно, либо синонимично обязываться резать хлеб, т.е. реализует другое значение браться). G (только) = существительное или глагол, G(единственно) = существительное: Только или Единственно Петру мы обязаны всем этим, Держался только или единственно силой духа, но Физики-теоретики только думают, а физики-практики только экспериментируют (не * Физики-теоретики единственно думают...).
Особого упоминания заслуживает тот случай, когда один из синонимов закрепляется в отрицательной, вопросительной, восклицательной или иной модальной конструкции, в то время как другой синоним имеет большую синтаксическую (или, может быть, семантическую) свободу. Таковы пары синонимов понимать - смыслить, появляться - браться (= "начинать иметься у кого- л."), понять - взять в толк, ср. Много ты понимаешь или смыслишь в этом!, Ничего ты в этом не понимаешь или не смыслишь/, Откуда появились или взялись у него деньги, Он никак не мог понять или взять в толк, что от него требуется, при неправильности *0н все смыслит (надо: Он все понимает), *У него взялись деньги (надо: У него появились деньги) и т.д.
ПЕРЕСЕЧЕНИЕ СОЧЕТАЕМОСТИ
1. Семантическая сочетаемость. М 2 (приниматься) = "деятельность" или "типичный объект как символ рабочей деятельности", М 2 (браться) = "рабочая деятельность", "типичный объект как символ рабочей деятельности или "типичный инструмент как символ рабочей деятельности": приниматься или браться за работу <за учение, за чтение, за дело>; приниматься или браться за картину (объект живописи), за книгу (объект чтения или писания), за письмо (объект писания); но приниматься (не *браться) хохотать (нерабочая деятельность) и браться (не *приниматься) за весла <за иглу, за оружие, за перо, за руль> (инструмент как символ рабочей деятельности). Отметим неправильность фраз типа *принялся забываться в тяжком сне <лю6ить, отдыхать>: в них речь идет не о деятельности (ср. начал или стал забываться <отдыхать>). Существенна также нетрансформируемость приняться бегать <хохотать> * приняться за бег, <за хохот> при трансформируемости приняться, читать (работать) приняться за чтение <за работу >.
2. Лексическая сочетаемость. М 2 (скрывать) =влияние, доверие, помощь, сопротивление, услуга или действие, М 2 (производить) = действие или атака, впечатление, обыск, расследование, эксперимент: Капли оковали или произвели свое действие, но не *оказать впечатление, *произвести влияние, G(полный) = "свойство" или сирота, G(круглый) = сирота или дурак: полный или круглый сирота, но полная (не * круглая) невозможность <праздность, свобода, темнота, тишина> и круглый (не *полный) дурак.
ПОЛНОЕ НЕСОВПАДЕНИЕ СОЧЕТАЕМОСТИ
1. Семантическая сочетаемость. М 1 (G(во весь опор)) = "живое существо", М 2 (G (на всех парах)) = "транспортное средство": Лошадь <6егун> мчится во весь опор (не? на всех парах), но Судно <состав, поезд > мчится на всех парах (не? во весь опор). Аналогичные, но менее жесткие ограничения свойственны другим оборотам со значением полной степени скорости, ср. во все лопатки (преимущественно о беге человека), на полном <на всем> скаку (преимущественно о животном или всаднике).
2. Лексическая сочетаемость. Lос (наличие) = при, Loc (присутствие) = в: При наличии или В присутствии газов взрыв производить нельзя, но не наоборот.
3. Морфо-синтаксическая сочетаемость. D 1 (недомогать ) = S ин, D 1 (нездоровиться) = S дат: Отец недомогает , но Отцу нездоровится.
КВАЗИСИНОНИМЫ
Выше мы указали три признака лексических синонимов; квазисинонимы отличаются от точных синонимов по первому признаку (их толкования имеют большую – в терминологическом смысле – общую часть, но не совпадают полностью) и не отличаются по второму и третьему признакам.
При таком понимании квазисинонимов в их число попадают не только так называемые идеографические синонимы, но и те семантические типы слов, которые в словарях Вебстер 1968, Робер 1967 и некоторых других называются «аналогами». Мы допускаем, что при более детальном, чем наше, исследовании проблем квазисинонимии было бы полезно разделять эти две категории, считая квазисинонимами в собственном смысле слова лишь такие лексические единицы, семантические различия между которыми в ряде позиций нейтрализуемы.
Два основных типа квазисинонимических различий - родо-видовые (включение значений, ср. болеть - саднить) и видо-видовые (пересечение значений, ср. жечь - ломить -ныть - резать - саднить - свербеть - сверлить - стрелять). При всей своей тривиальности это утверждение не излишне, так как разные семантические типы квазисинонимов образуют классы разной внутренней структуры и по-разному проявляют себя относительно нейтрализации. Нейтрализуемыми обычно оказываются родо-видовые различия; нейтрализация видо-видовых различий, теоретически вполне возможная, на практике оказывается достаточно редким явлением. <…>
НЕЙТРАЛИЗАЦИЯ СЕМАНТИЧЕСКИХ РАЗЛИЧИЙ
Видо-родовые квазисинонимы могут участвовать в импликативных преобразованиях; кроме того, теоретически оба семантических типа квазисинонимии могут участвовать в равнозначных преобразованиях при условии нейтрализации их семантических различий.
Главным и наиболее интересным содержанием лингвистической теории нейтрализации является формальное описание позиций (условий), в которых она происходит. Нас будет занимать в дальнейшем именно этот аспект нейтрализации.
Как мы уже заметили, нейтрализация в большинстве случаев касается родо-видовых различий. Она может происходить либо за счет зачеркивания части значения видового квазисинонима (А = "XYZ", В = "XY", и "Z" - компонент, нейтрализуемый в, контексте Т), либо за счет обогащения значения родового квазисинонима (А = "XYZ", В = "XY", и "Z" - компонент, присоединяемый к значению В в контексте Т).
Первая возможность чаще всего (но не исключительно) реализуется в случае дизъюнктивной организации значения видового квазисинонима: А = "ХУ или Z".
Копать "разрыхлять орудием...", рыть "разрыхлять орудием или органом..." (нормально Лиса роет (не *копает!) нору). Следовательно, условия для взаимозамены возникают в том случае, когда действие производится орудием, ср. рыть или копать заступом <лопатой> глубокую яму. <…>
Другой тип логической организации значения, допускающий нейтрализацию за счет зачеркивания одной из семантических составляющих, это значения с вероятными, но не обязательными семантическими компонентами. т.е. компонентами, которым в толковании предшествуют кванторы "обычно", "часто" и т. п.
Прилагательное смелый чаще, чем храбрый, предполагает активного, инициативного деятеля: обычно смело (лучше, чем храбро) нападают, а храбро защищаются. Этот элемент значения смелый ясно проступает и в переносных значениях типа смелый исследователь (нельзя *храбрый исследователь), смелая (ср. дерзкая) мысль, смелая поза, смелые манеры ("бросающие вызов общественному вкусу") и т. д. Однако во многих ситуациях, не имеющих, видимо, общих семантических признаков, этот элемент значения смелый не реализуется, и становится возможной взаимозамена: Он был храбр и хорошо знал те острые минуты боя, когда командиру для решающего хода нужно пошутить со смертью (А.Н.Толстой, MAC).
Перейдем ко второй возможности нейтрализации квазисинонимических различий. Пусть В = "XY", А = "XY i Z", где i - индекс некоторой синтаксической связи. Различие между А и В нейтрализуемо, если к слову В можно присоединить с помощью i-ой синтаксической связи другое слово со значением "Z". В этом случае, как легко заключить, нейтрализация разыгрывается на участках текста, превышающих по длине одно слово.
Обратимся к примерам и рассмотрим сначала квазисинонимы с конъюнктивной организацией значения (i - сочинительная связь). В = "XY", А = "XY и Z"; в большинстве случаев юнктивно присоединяемый к "XY" компонент "Z" имеет вид предложения, содержащего формулировку определенного требования к актантам обозначаемой А ситуации.
Запасать Х "накапливать Х в количестве, превышающем квант потребления, для потребления в более позднее время", ср. запасти продуктов в дорогу, запасти для соседа дров; запасаться Х-ом "запасать X, и Х предназначен для себя", ср. запастись продуктами в дорогу <дровами на зиму>. В значении запасать нет указания на потенциального потребителя запасаемого продукта: запасать можно и для себя, и для других, а запасаться только для себя. Следовательно, условием нейтрализации является использование при глаголе запасать элемента (например, рефлексивного местоимения), в явном виде идентифицирующего потребителя с субъектом действия, ср. Он запас для себя вагон дров на зиму = Он запасся вагоном дров на зиму.
В случае конъюнктивной организации значения теоретически мыслима еще одна - менее тривиальная ситуация нейтрализации. Пусть В = "ХУ", А= "XY и Z"; если значение "Z" выражено в тексте и помимо А и присоединено к А юнктивно, то соответствующий кусок текста получит, по правилам снятия тавтологии, следующий вид: "XY и Z" (значение А ) + "и Z" = "XY и Z и Z" = "XY и Z" Если на месте А в тексте стоит В = "XY", то для соответствующей части текста получается в точности такое же толкование: "ХУ" + "и Z" "XY и Z"
Всякий значит "неопределенный каждый" (точнее, "один, но какой угодно"); каждый, в отличие от этого, может присоединяться к имени и неопределенного, и определенного актанта, ср. Пришло 10 человек; каждый (но не *всякий!) имел при себе оружие. В ситуации «введения нового предмета речи», когда предмет речи по самой природе вещей не может быть определенным, возникают условия нейтрализации, ср. Каждый или всякий человек имеет право на труд и на отдых. <…>
Печатается по кн. Апресян Ю.Д.Избранные труды. Т.1. Лексическая семантика. Синонимические средства языка. М.,1995. С.216-248.